напоминающие фотографирование. Было установлено, что в этот день он посещал библиотеку ГРУ и брал секретные сборники, которые вернул во второй половине того же дня.
Для проверки версии о том, что Пеньковский производит у себя в квартире фотографирование секретных документов, решено было установить снаружи на балконе над окном его квартиры автоматически выдвигающуюся фотокамеру, которая по команде с поста визуального наблюдения могла снимать все действия Пеньковского.
Получив в очередной раз сообщение, что Пеньковский направляется из ГРУ на такси домой, пост визуального наблюдения сфотографировал все его действия по пересъемке материалов, полученных в спецбиблиотеке.
Сомнений в том, что Пеньковский шпионит, не оставалось. Теперь надо было выяснить канал передачи им информации западным разведкам. Контакты с Чизхолм в городе Пеньковский прекратил, посещение посольств по линии ГК по КНИР было ограничено, тайниковых операций наружное наблюдение не зафиксировало. Возможно, существовал иной канал связи, который предстояло выявить. Если же его не было, то следовало ждать, что разведка попытается установить личный контакт со своим агентом.
Как наиболее вероятный рассматривался вариант связи через Винна, который имел возможность открыто, не вызывая подозрений, поддерживать с Пеньковским деловые отношения, а значит, мог быть использован английской разведкой. Если это предположение контрразведки было верным, то следовало ожидать скорого прибытия Винна в Москву.
Но КГБ не был бы КГБ, если бы озаботился только проблемой разоблачения шпиона. Наряду с этим велось изучение личности Пеньковского, анализировалась его служба в ГРУ и работа в ГК по КНИР, изучалось его окружение, возможный объем и содержательная сторона информации, которую он мог получить и передать западным разведкам. Картина вырисовывалась малоутешительная.
Для нормальных спецслужб никогда не бывает до конца проигрышных ситуаций. Мудрые головы на Лубянке, пораскинув мозгами, пришли к выводу: если уж Пеньковским созданы позиции у западных разведок, то грех этим не воспользоваться. И решили сыграть с ним втемную — пусть предатель гонит до поры до времени информацию своим 'друзьям'. В рамках постоянно осуществлявшихся дезинформационных операций и зарождающегося 'великого карибского блефа' это было даже кстати.
Английский коммерсант объявился в Москве лишь 30 июня. Связано это было с тем, что западные спецслужбы, проинформированные Пеньковским о его предполагаемой командировке на выставку в Сиэтл (США), надеялись перехватить его в Западной Европе, где из-за отсутствия прямого воздушного сообщения СССР с Соединенными Штатами делалась пересадка. Однако поездка в США по линии ГК по КНИР была отменена, и оставалось одно — на связь с агентом послать Винна.
На инструктаже, предшествующем поездке, Винна представили некоему господину Коуэллу, который в качестве дипломата должен был заменить в Москве 'попавшего на мушку' Ролангера Чизхолма. Было оговорено, что контакты между Коуэллом и Пеньковским в Москве будут осуществляться исключительно только на дипломатических приемах, а информация передаваться с использованием банки из-под порошка 'Харпик', который обычно стоит в туалетной комнате.
В аэропорту Винна, как и прежде, встретил Пеньковский и отвез в гостиницу 'Украина'. В машине он передал ему сверток для передачи 'друзьям' в посольстве. Договорились вновь встретиться вечером.
Во второй половине дня Винн посетил визовый отдел посольства. С Чизхолмом общались, как всегда, посредством обмена записками. Чизхолм, достав банку из-под 'Харпика', написал на листе бумаги: 'Следите за моими движениями, и потом покажите эти движения 'Янгу' (агентурный псевдоним Пеньковского. —
Вечером, как условились, в гостиничный номер Винна постучался Пеньковский. Соблюдая предосторожность, включили на полную громкость приемник и пустили воду в ванной. После этого Винн показал приятелю, как обращаться с контейнером, фотографии Коуэлла и Карлсона, на которых после отъезда из Москвы четы Чизхолмов возлагалось поддержание связи с Пеньковским, а также передал ему пакет с 3 тысячами советских рублей и 7 открытками с видами Москвы, предназначенными для условного оповещения.
Что касается денег, то рубли вызвали у Пеньковского недоумение. Он ожидал иностранную валюту, которая могла понадобиться ему в случае ухода за границу.
Обменявшись мелкими сувенирами, расстались.
5 июля Пеньковский вновь посетил англичанина в гостинице, где передал ему сувениры для 'друзей' в Лондоне, презентовал деньги на покупку шубы для жены Винна и для оплаты расходов, связанных с его пребыванием в Москве. Договорились вместе поужинать в ресторане гостиницы 'Пекин'.
Ужин, однако, не состоялся. Прибыв чуть раньше условленного часа к гостинице, Пеньковский вошел в вестибюль. Вскоре подъехал Винн и стал прохаживаться около ресторана в ожидании Пеньковского. Пеньковский же, наблюдавший за ним из вестибюля и уже было двинувшийся ему навстречу, вдруг заметил человека, который, как ему показалось, следил за Винном.
Выйдя из ресторана, Пеньковский подал Винну знак рукой следовать за ним и молча двинулся по улице. Во дворе одного из домов Пеньковский поделился с Винном своими подозрениями. Договорились разойтись и встретиться уже в аэропорту.
Утром следующего дня Пеньковский, как и обещал, приехал в аэропорт проводить Винна. Настроение у него было подавленное, что не укрылось от англичанина. На вопрос: в чем причина? — Пеньковский неохотно рассказал, что, помимо вчерашнего инцидента возле 'Пекина', у него состоялся неприятный разговор с одним из руководителей Госкомитета, который выразил недоумение по поводу частых приездов Винна в Союз и отсутствия каких-либо значимых практических результатов от этих визитов.
— Поэтому прошу тебя, Гревил, воздержись пока от командировок в Москву, — сказал Пеньковский на прощание.
Но и после отлета Винна тревога не покидала Пеньковского. Тогда он решается на превентивный шаг: выходит на сотрудника КГБ и заявляет, что выявил слежку за Винном.
— Если коммерсант представляет оперативный интерес для органов госбезопасности, — обиженно говорит он, — могли бы поставить меня в известность. Наверное, я бы смог помочь.
Чекист пожал плечами:
— Конкретно в отношении слежки за Винном мне ничего не известно. Но даже если она и велась, ты же, Олег, знаешь, что КГБ время от времени выборочно устанавливает наружное наблюдение за иностранцами. В общем, старик, не бери в голову…
'Старик' немного успокоился, и уже в августе вышел на контакт с американцем Карлсоном. Произошло это в американском посольстве на приеме, устроенном по случаю пребывания в СССР делегации табачных фирм США. Американец передал Пеньковскому паспорт на имя Бутова для перехода на нелегальное положение, если ситуация будет угрожающей, а также инструктивное письмо с указанием, что в случае отъезда Карлсона из страны связь с Пеньковским будет осуществлять Памелла Коуэлл.
В конце июля—начале августа служба слухового контроля неоднократно фиксировала прием Пеньковским односторонних радиопередач из разведцентра. А еще некоторое время спустя с помощью оперативно-технических средств было зафиксировано, как Пеньковский ставит свою подпись в соответствующей графе фиктивного паспорта на имя Бутова.
Проанализировав ситуацию, прикинув все 'за' и 'против', в КГБ решили: 'Янга' пора вязать.
12 октября 1962 года. Ясный осенний день. Пеньковский, не спеша, идет к зданию Госкомитета. У входа совершенно случайно сталкивается с давним знакомым, сотрудником КГБ. Обмениваются приветствиями, некоторое время идут рядом, разговаривая о чем-то, затем останавливаются у проезжей части рядом с припаркованным автомобилем. Дверца машины открывается, кто-то из машины окликает Пеньковского, он наклоняется к дверце. Внезапно следует резкий толчок в спину, и Пеньковский с помощью своего знакомого мгновенно оказывается в салоне. Дверца захлопывается, и машина стремительно уносится по направлению площади Дзержинского.
Сослуживцам и родственникам Пеньковского сказали, что он лег на обследование в госпиталь.
После ареста Пеньковского наступил черед операции 'экстренная связь'. Читаем журнал оперативного учета:
'02. 11. 62 г. 5. 10. Поставлена метка на столбе у дома № 35 по Кутузовскому проспекту (метку ставил сотрудник КГБ, загримированный под Пеньковского. —
5. 20. Заложен тайник в доме № 5/6 по Пушкинской ул.
8. 50. Дважды набран номер телефона, установленного в квартире помощника военно-воздушного атташе при американском посольстве Дэвисона, и дважды трубка клалась на рычаг. Таким же образом произведены звонки по номеру телефона, установленного в квартире офицера безопасности посольства США Монтгомери.
9. 20. Пост наружного наблюдения у дома № 35 отметил, что мимо столба с меткой медленно проехал на своей автомашине помощник военно- воздушного атташе Дэвисон. Поставив машину, он дважды прошел мимо столба, после чего уехал в посольство.
15. 15. Пост наружного наблюдения зафиксировал появление в проезде Художественного театра машины секретаря посольства США Джермена. Кроме самого Джермена, в машине находился секретарь-архивист посольства Джэкоб. Джермен вошел в магазин 'Политическая книга', а Джекоб, повернув за угол, направился к подъезду дома № 5/6 по Пушкинской ул.'.
Дальнейшее, как говорится, было делом техники.
Буквально через несколько минут сработала сигнализация, подавая тональный сигнал группе захвата о том, что контейнер изымается из тайника. Надо было видеть изумление и растерянность на лице Джекоба, когда его буквально за руку схватили у тайника внезапно появившиеся в подъезде опера КГБ.
Но и это еще не все. Почти одновременно с изобличением американских разведчиков в Москве в Будапеште венгерские власти по просьбе советской стороны на основании договора между двумя государствами об оказании правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам задержали британского подданного Гревила Винна, который находился в Венгерской Народной Республике с передвижной выставкой. КГБ еще раз подтвердил, что у него длинные руки.
Потом были следствие и почти недельное открытое заседание военной коллегии Верховного суда Союза СССР. И вот звучит вопрос:
— Подсудимый Пеньковский, признаете ли вы себя виновным
