– Это верно, милорд, – выпалил саксонец, отталкивая в сторону проходившего мимо осла. – Кожа ее сияет чистотой и белизной, напоминая тот камень, которым украшены стены в зале приемов Деспоины.
– Ты имеешь в виду алебастр?
– Да, милорд, а волосы у нее мягкие, как пушок семян чертополоха, – болтал юноша, поправляя топор, висевший у него на боку. – Я обучаю ее саксонскому языку, поскольку миледи предпочитает говорить на нем в своих покоях.
– Как это славно с твоей стороны, – усмехнулся Эдмунд, а тем временем его взгляд, устремленный вдоль улицы, заметил промелькнувший плащ крестоносца, а вскоре приблизился и одетый в этот плащ сэр Тустэн собственной персоной, разрезавший толпу, как нос боевой галеры разрезает волны. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: произошло нечто чрезвычайно неприятное; единственный глаз ветерана сверкал словно раскаленный уголь.
– Отпустите вашего оруженосца, – буркнул он, – и заходите ко мне.
Сэр Тустэн отпер дверь своей маленькой, плохо освещенной комнаты, а затем повернулся к Эдмунду с потемневшим от ярости лицом.
– Что случилось? Плохие известия от нашего сюзерена?
– Проклятие! Герцога Тарантского предал болтливый язык человека, которому он бесконечно
верил.
Эдмунд схватился за меч.
– Позвольте мне найти его и убить эту собаку!
– Вам это не удастся, – зарычал ветеран, – если вы не примете на душу смертный грех самоубийства.
– Самоубийства? – Холодный пот заструился по шее Эдмунда, стекая на грудь. – Вы полагаете, что я предал своего законного государя? Вы с ума сошли?
– Нет, – последовал из сумрака жесткий ответ ветерана. – Но только два человека слышали, как сэр Уго, посланец моего государя, описывал новую дорогу, по которой пойдут вассалы из Таранто. Причем я точно держал свой рот на замке.
Ночь в библиотеке! Догадка пронзила его, и Эдмунд тяжело опустился на трехногий табурет.
– Да простит меня Бог! В пьяном виде…
– Значит, вы не отрицаете своей вины? – Голос сэра Тустэна звучал в ушах Эдмунда словно охотничий рог из слоновой кости. – Как вы дошли до того, чтобы выдать тайны моего государя?
В полном отчаянии Эдмунд поведал, что могло произойти в освещенной огнем очага библиотеке. Рассказав все, он вскочил, дико озираясь.
– Остается только одно!
– Что же именно?
– Послать к нашему господину гонца с предупреждением, чтобы он ни при каких обстоятельствах не шел дорогой, о которой говорил.
– Это легче сказать, чем сделать. Один Бог знает, где теперь искать герцога Боэмунда. О, Эдмунд! Эдмунд! Как могли вы оказаться таким неустойчивым, что попались в ловушку этой греческой ведьмы?
Эдмунд снова рухнул на табурет.
– Не могу этого понять. Должно быть, вести об Аликc лишили меня рассудка. И Сибилла воспользовалась случаем. – Знаете ли вы гонца, который смог бы в короткое время достигнуть Бари? – задал Эдмунд вопрос, не желая больше тратить времени на бесплодные рассуждения.
– Да. Вчера я встретился с неким Вольфгангом из Амальфи, своим старым товарищем по оружию. Он достаточно силен и сведущ во многих языках. Если ему повезет, он сможет перехватить герцога Боэмунда в пути и предотвратить таким образом беду.
– А не поехать ли мне самому? – воскликнул Эдмунд.
Сэр Тустэн покачал своей побелевшей головой:
– Нет, разве вы не знаете, что такое дороги Византии? Ступив за пределы городских стен, вы наверняка погибнете. Нет. О ваших последних передвижениях хорошо знают многие, так же как и о моих. У нас мало времени.
– А как вам удалось узнать об этой моей… ошибке?
– У графа Мориса не меньше хороших доносчиков, чем у любого другого политика в Константинополе. Они и сообщили ему, что графиня Сибилла рано утром посетила Приморский дворец, а вскоре после этого Мануэль Бутумит в спешке отправился в Львиный дворец. Вчера же, по их сведениям, секретные приказы были направлены византийским командующим в Дураццо и Фессалониках, то есть города, через которые должен пройти Боэмунд. Никто из нас не может пробраться туда, – добавил сэр Тустэн, медленно опустив на стол тяжелый кулак. – Придется положиться на удачу и сообразительность моего друга.
Вольфганг из Амальфи получил указания, большую часть содержимого кошелька Эдмунда де Монтгомери и обещание еще больших наград, если его попытка завершится успехом.
Однако следующим утром случилось непредвиденное. Заглянув в таверну «Золотой лебедь», Вольфганг из Амальфи получил там с полдюжины кинжальных ударов. Бедняга испустил дух еще до того, как сэр Тустэн узнал о происшествии.
С болью в сердце услышал эту новость Эдмунд. Он сознавал свою ответственность за случившееся. Немедленно вызвав Герта, он велел ему облачиться в рубашку из стальных колец, которую подарил графу Боэмунд.
– Распусти слух, – наставлял оруженосца Эдмунд, – что вскоре ты отправишься в Хризополь навестить моего боевого коня. Затем, когда саксонцы из охранников Бардаса будут сменяться, затеряйся среди них и жди возможности улизнуть. Будь осторожен, при необходимости настойчив и никогда не забывай, что от твоих действий зависит честь рода Монтгомери. Да направит твой путь наш Господь Иисус Христос.
Две ночи спустя после отъезда Герта Эдмунд, вопреки предостережениям бывшего констебля Сан-Северино, настоял на своем посещении мастерской оружейника, чтобы проверить, как идет работа по изготовлению для него нового шлема со съемной носовой планкой. Такие шлемы носили туркополы. Только здесь Эдмунд понял, что преодолеть гнетущую тревогу за судьбу Герта Ордуэя можно, только занявшись каким-нибудь делом. Успокаивало лишь то, что саксонский оруженосец не вернулся обратно. К тому же доносчики графа Мориса Склера не слышали, чтобы какой-нибудь светловолосый юноша из числа варваров был найден мертвым…
На завтра было запланировано посещение франкского войска, которое, в канун Рождества, прибыло в пригород Константинополя Перу. Сэр Тустэн, Эдмунд и граф Морис с эскортом намеревались нанести визит военачальнику франков в их лагерь на противоположном берегу Золотого Рога. Поговаривали о каких-то странных огненных вспышках среди потрепанных франкских палаток. Эти вспышки видели по вечерам и предполагали, что в кузницах что-то делают с раскаленной сталью. С башни, завершающей стену города, Эдмунд не раз с волнением наблюдал за водной гладью Рога настоящий лес пик и копий с белыми вымпелами крестоносцев.
Идея выехать из города вместе с графом Морисом была превосходной. В качестве главного поставщика граф должен был вести переговоры с руководителями франков о закупках ими продовольствия и фуража.
Эдмунд направил коня в узкую, мощенную булыжником улицу. Медленно проезжая в сгустившихся сумерках мимо домов зажиточных купцов, он думал о Розамунде. В последние дни она была такой озабоченной и хмурой. Может, сестра разделяла чувство стыда, охватившее брата? Не верила в успех миссии Герта? Почему Розамунда отклонила второе, еще более настойчивое приглашение Дрого из Четраро? Брат вспомнил свой разговор с сестрой.
– На третий раз, – улыбнулась Розамунда, аккуратно подшивая кожаный назатыльник подшлемника брата, – я, быть может, выполню желание этого неукротимого ломбардца…
– Если ты станешь ему потакать, дорогая сестра, он снова начнет приставать к тебе со своими домогательствами, – сказал Эдмунд. – Этот горячий парень вполне заслуживает прозвище Дикий Вепрь.
Вепрь? Эдмунд снова вспомнил предостережение юродивого. Как он тогда сказал? «Льва и Орла Леопарду не стоит опасаться. Но Вепрь и Соловей приближают его погибель». Мог ли Гидеон из Тарсуса действительно предвидеть будущее? Чепуха! Полнейшая чепуха. И все же он упоминал Вепря, который, конечно, мог стать причиной его гибели под стенами Сан-Северино.
Граф проезжал мимо какого-то тупика, когда оттуда донеслись беспорядочный топот ног, грубая брань и знакомые скрежещущие звуки ударов клинка о клинок. Направив коня в тупичок, бывший граф Аренделский увидел высокого молодого человека, облаченного в белые с красной окантовкой одеяния византийского патриция, на которого наседали шесть или восемь наемников. Совершенно пьяные, они замахивались на него дубинками и кинжалами, в то время как тонкий меч отбивавшегося юноши мелькал с поразительной быстротой.
– На помощь! – позвал молодой византиец, медленно отступая к дверному проему.
Эдмунд без колебаний выхватил меч и ринулся в тупик. Граф навис над длинноволосым парнем в желто-голубом плаще так быстро, что тот еще не успел осознать опасность. Нападавшие неожиданно быстро развернулись, готовые во всеоружии встретить Эдмунда. Клинок Эдмунда опустился, и граф увидел ярко-красную струю, хлынувшую из шеи северянина. Однако в тот же миг один из наемников прыгнул ему на спину и буквально вырвал его из седла. Поднявшись кое-как на ноги, Эдмунд ударил ближайшего врага. Граф уже готовился нанести третий удар по беснующимся фигурам в крылатых шлемах, когда почувствовал пронизывающую боль в правом боку. Следующий удар дубинкой по стальной шапочке, которую он носил под остроконечной шляпой из окрашенной в голубое кожи, заставил графа зашататься.
Словно пораженный ударом ножа бык, англо-норманн рухнул на колени, перевернулся и без сознания завалился на грязную мостовую тупика…
Глава 8 НА УЛИЦЕ КРЫЛАТОГО БЫКА
