В поисках цезия

взял лист бумаги и карандаш и, написав фами­лии всех, кто присутствовал на несостоявшейся операции, задумался. Затем начал рассуждать вслух:

— Кто же совершил кражу? Семь человек... Математики скажут — уравнение с семью неиз­вестными. Чтобы решить это уравнение, нужно довести его до одного неизвестного... Да... Если бы было время, а то как в шахматной игре — цейтнот! Но посмотрим...

Вдруг вернулся доктор Попов.

— Профессор очень плох, нужно спешить,— сказал он, словно выражая недовольство медли­тельностью Аврониева.

— Кого вы оставили при нем?

— Никого. Он будет находиться под моим личным наблюдением.

— Вот это правильно!

Попову было неприятно, что этот человек оценивает его поступки. Он привык к почтению и уважению, с которым относились к нему окру­жающие, и мнение Аврониева задело его само­любие.

— Вы должны спешить,— снова напомнил он.

— Чтобы не попасть в цейтнот? — усмех­нулся Аврониев.

— Не понимаю вас.

— Это термин в шахматной игре, который означает недостаток времени.

— Да, мы не должны терять время.

— А если времени у нас вполне достаточ­но?.. — с иронией произнес Аврониев, поняв намек доктора.

— О, вы так спокойны, как будто все уже в порядке,— заметил Попов.

— Мне кажется, и вы на операциях не менее спокойны, чем я сейчас.

Аврониев встал и вышел в коридор. Взгляд его скользил по стенам, он легко и бесшумно двигался вперед.

Подполковник стремительно вошел в комнату медицинских сестер. Антонова стояла у окна спиной к двери. Она обернулась и, увидев во­шедшего, в знак приветствия кивнула головой. Аврониев незаметно бросил на нее быстрый взгляд. Она была молода, не старше двадцати четырех лет, и красива, пленительно хороша. Подполковник ощутил, что она тоже незаметно, но очень внимательно разглядывает его, словно пытаясь отгадать его мысли. Он почувствовал в ней живой ум, и ему показалось, что она на­стороже.

Взгляд Аврониева остановился на карманном фонарике, лежавшем на маленьком белом столе посреди комнаты. Подойдя к столу, подполков­ник взял фонарик и начал небрежно перебрасы­вать его из руки в руку.

В это время доктор Попов заговорил с сест­рой. Она отвечала быстро, любезно, но ее вни­мание было приковано к рукам Аврониева.

На фонарике имелись три кнопки, нажимая на которые можно было освещать предмет красным, зеленым или белым светом. Аврониев заметил, что нажата красная кнопка.

«Зачем им понадобился красный свет?» — подумал подполковник.

— Вы здесь проявляете рентгеновские сним­ки?— шутливо спросил он сестру.

— Нет, это делается внизу, в лаборатории,— ответил за нее доктор Попов.

— А для других целей вы не применяете красный свет?—Аврониев глядел прямо в кра­сивое лицо Антоновой.

Но она не вздрогнула, спокойно выдержала его взгляд и ответила:

— Нет, ни для каких других целей не при­меняем.

— Тогда почему же в фонарике установлен красный свет? — наивно улыбнулся он.— Если бы мы были на железнодорожной станции, я бы подумал, что вы закрываете путь поездам при! испорченном семафоре.

— Несколько минут назад я играла с фона-Д риком,— неторопливо ответила Антонова и взглянула на него своими красивыми голубыми глазами.

— Бывает! — сказал Аврониев и засмеялся так, словно был чрезвычайно доволен ответом. — Я еще ребенком любил играть со спичками, но однажды поджег копну соломы и получил дома такую трепку, что до сих пор ненавижу спички.

Он положил фонарик к себе в карман и вы­шел из комнаты.

Попов нагнал его в коридоре.

— Можно освободить моих коллег?

— Нет.

— А что будем делать сейчас ? — спросил он, глядя, как Аврониев пытается зажечь новуюсигарету.

— Ждать.— Аврониев лениво зевнул и чирк­нул спичкой.

5

Антон Балтов, специалист в области ядерной физики, был широко известен в научном мире. С первого взгляда бросалась в глаза его не­складная фигура. Волосы у него поседели, го­лова ушла в плечи, и ходил он сгорбившись, как старик, но подчеркнуто бодро. На лице у него всегда было такое выражение, будто он в любой момент готов весело пошутить.

С Аврониевьш Балтов познакомился еще в тюрьме. Осужденный за коммунистическую деятельность, студент физик Антон Балтов гля­дел на небо через оконце сырой камеры и вычислял в уме, когда рухнет фашистская держава. Когда она в соответствии с его расчетами была разгромлена, Балтов снова поступил в универси­тет и получил высшее образование, чтобы заниматься более сложными делами. Несмотря на различие профессий, Аврониев и Балтов вместе работали в различных комитетах, и подполков­ник глубоко уважал честного, пламенного Балтова.

Аврониев встретил друга у входа в больницу.

— Я всегда утверждал, что без физики мир существовать не может! — весело воскликнул Балтов.

Аврониев поздоровался с ним, отдал распо­ряжение новым сотрудникам, тоже прибывшим в больницу, и повел Йозова и Балтова в каби­нет Попова. Несколько равнодушно, но очень ясно и точно он описал им все известные обсто­ятельства кражи цезия, не высказывая своего мнения.

Лицо у физика потемнело, сразу же стало серьезным, напряженным, он закусил губу и сказал:

— Если цезий здесь, в здании, можешь успокоиться — мы его найдем. Я убежден в этом!

— По недавним сведениям, цезий еще здесь, но я уверен, что делается или будет делаться все, чтобы его вынести...— На мгновение Авро­ниев замолчал и затем добавил: — И это будет ключом к разгадке.

— Тогда надо спешить. Ведь легче найти здесь, в больнице, чем вне ее,— сказал Йозов.

— Ты совершенно прав. Но видишь ли, для решения этой задачи нам необходимо знать хотя бы одно неизвестное, иначе ничего не выйдет. И мне кажется, что скоро враг даст нам в руки это «неизвестное»,— задумчиво сказал Аврони­ев.— Пришла милиция, ищет цезий, они непре­менно прореагируют на это. Как? Увидим,— закончил он.

— Итак, каковы наши задачи? — спросил Балтов.

— Задач у нас две. Первая — срочно найти цезий и спасти профессора. Вторая — найти вора, поскольку за его спиной скрывается, ве­роятно, более крупная фигура.

— Мне кажется, я буду полезен тебе только для решения первой задачи,— заметил физик.

— Как твой аппарат? Хорош? Уловит ли он слабую радиоактивность?

— Полная гарантия. Больше того: если вор не учел, что металлические предметы, находив­шиеся вблизи цезия, должны были стать радио­активными, он в наших руках.

— Превосходно! Давай посмотрим аппарат.

Балтов принес в комнату коробку, похожую на те, в которых хранятся микроскопы, и вынул из нее аппарат. На его передней стенке находи­лась шкала со стрелкой, как у обыкновенного барометра. Стрелка стояла на нуле. Кнопки и рычажки обеспечивали работу аппарата в раз­личных условиях.

— Думаю, никому, кроме Попова, не следует знать о счетчике,— посоветовал Балтов.

— Это обязательно. Мы должны застать вора врасплох. Что бы ты предложил? — спросил Аврониев, предполагая, что физик уже принял решение.

— Я обойду незаметно все здание — комнаты, кабинеты, затем двор. Может быть, проволочки где-нибудь там. В процедурную и комнату мед­сестер я не войду. Если ничего не найдем, позо­вем всех сюда. Аппарат от них скроем. А затем переведем их в другую комнату и снова прове­рим помещения. Понятно?

— Я согласен. Никто не должен видеть ап­парата. И все-таки мне кажется, что любой це­ной будет сделана попытка вынести отсюда цезий, если это уже не сделано. Только бы не опоздать! — Аврониев вздохнул, сел за стол Попова и задумался.

Балтов вышел. К нему присоединился высо­кий лейтенант Чубров, прибывший в больницу по приказу Аврониева. Осторожно ступая по цементному полу коридора, они бесшумно про­двигались вперед.

Аврониев несколько раз разговаривал по теле­фону, выходил из кабинета и отдавал своим работникам новые распоряжения. Надежда на счетчик Гейгера ободрила Аврониева. «Иначе черт знает, как бы мы отыскали эти четыре волоска»,— думал он. Но он был убежден, что преступник неплохо подготовился и что его не так легко застать врасплох.

«Едва ли эта работа доверена глупцу, но, если даже он глуп, мы должны считать его са­мым умным и самым хитрым...» Аврониев по­пытался представить себе, что бы он делал на месте вора.

«Как бы я действовал?» — спросил он себя. И ответил: «Во-первых, проник бы сюда под каким-нибудь самым законным, невинным и убедительным предлогом. Во-вторых, кражу совершил бы так, чтобы подозрение пало на другого. В-третьих, как можно скорее избавился бы от проволочек. Например, если они горят, то сжег бы их, или переправил бы как-нибудь за пределы больницы, или подсунул бы в чей-ни­будь карман, если бы пришлось спасать свою шкуру. В-четвертых, все делал бы так, чтобы можно было доказать свое алиби. В-пятых, я разыграл бы комедию, изобразив себя челове­ком, в нравственных качествах которого невоз­можно усомниться».

Аврониев улыбнулся.

«Это обыкновенный метод работы среднего преступника. Но есть и другие, более интересные варианты. Например, такой метод дерзкого преступника: привлечь внимание следствия на себя, а затем ловко переложить вину на другого... Да, но в это я не верю, гораздо вероятнее пер­вый вариант. Затем, почему