видел лишь черты скорбящей Девы Марии, любящей и всепрощающей матери, молящейся за грехи неблагодарных людей, просящей за них перед Богом.
Хотя тело и душу сжигал огонь, который способна погасить лишь Мериэль, Адриан не мог продолжать. Он ясно понял, что насилие - непростительный грех, оно уничтожит ту часть его души, которая отличалась человеколюбием, порядочностью, и отбросит его прямиком в ад, лишив надежды на прощение и любовь.
Дрожа, Адриан отпустил узницу и встал.
- Господи, - задыхаясь, проговорил он. - Господи, помоги мне!
Однако слова не могли успокоить его бешенство. Он резко повернулся, схватил изголовье кровати и с силой ударил его о каменную стену. Мышцы буквально звенели от напряжения, а душа трепетала от возбуждения. Изголовье разлетелось на куски, а железные прутья погнулись. Кровать с треском упала, блестящие шарики рассыпались по полу.
Это несколько облегчило его состояние, но для разрядки явно было недостаточно. Адриан взглянул на Мериэль, смотревшую на него широко раскрытыми глазами, в которых застыл ужас.
- Прости меня, - прошептал он, - прости меня, мой маленький сокол.
С этими словами Уорфилд, шатаясь, вышел, захлопнув за собой дверь. По плану, составленному на день, он намеревался поупражняться во внутреннем дворе, проверяя искусство владения мечом своих рыцарей, но сейчас не мог заниматься этим. В теперешнем состоянии он мог кого-нибудь убить.
Молиться за успокоение души бесполезно. Только действие могло смягчить его муки, поэтому, почти ничего не видя, Уорфилд направился к конюшням. Слуги, бросив один единственный взгляд на лицо хозяина, искаженное яростью, спешили убраться с дороги.
Оседлав Гедеона, Адриан выехал из конюшни, едва сдерживаясь, чтобы с ходу не пустить коня галопом - во внутреннем дворе находилось слишком много людей. Выехав за пределы замка и миновав деревню, он отпустил поводья и направил коня на север. Скакун как будто вторил хозяину, заразившись его сумасшествием.
Адриан потерял счет времени, доверившись инстинкту жеребца, который не позволит им обоим свернуть себе шеи, но когда наконец пришел в себя, то обнаружил, что конь весь в мыле от бешеной скачки. Да и сам всадник был не в лучшем виде. Его трясло при мысли о содеянном, он содрогался от отвращения к самому себе. Но, несмотря на это, по-прежнему чувствовал желание. Уорфилд все еще хотел Мериэль, и страсть перешла в боль. Но его поведение еще дальше отодвигало девушку, и та вряд ли когда- нибудь сможет доверять ему. Бог свидетель, де Лэнси уже не в состоянии доверять самому себе.
Когда ярость улеглась, уступив место отвращению, Адриан натянул поводья и огляделся, стараясь определить, как далеко умчал его вороной. Спустя мгновение рыцарь понял, что находится совсем близко от дома Олвин, своей бывшей любовницы. Она всегда могла успокоить вспышки его бешенства.
Иногда, находясь неподалеку, Уорфилд заезжал к ней. Их отношения закончились, когда женщина вышла замуж за Бруно, мельника, но они по-прежнему оставались друзьями. Олвин обладала даром успокаивать хозяина. В супружестве она обрела счастье, и ее всегда было приятно видеть. Адриан доверял Олвин и, как женщине, мог рассказать то, чем не сумел бы поделиться с мужчиной. Теперь он нуждался в ее участии и доброте.
Мельник - важный человек, поэтому его дом был больше остальных и стоял в некотором отдалении от деревни. Подъехав ближе, Адриан искренне обрадовался Олвин, работающей во дворе. Женщина что-то варила, ее темные волосы упали ей на лоб, когда она склонилась над небольшим чаном, но, услышав стук копыт, подняла голову, и широкая улыбка озарила лицо.
- Здравствуйте, милорд, - весело сказала она. Адриан собрался вести себя, как подобает лорду, но его решение испарилось, как дым, при виде такого сердечного приветствия. Не говоря ни слова, он слез с коня, привязал Гедеона и заключил Олвин в объятия. Поначалу та застыла от изумления, но тут же поняла, что мужчина ищет успокоения, а не физической близости, и ответила на объятие.
- Ах, милорд, что-то случилось, да? - осторожно спросила женщина и мягко погладила его по щеке.
Граф долго не мог произнести ни слова, а только крепче прижимал к себе женщину, нуждаясь в ее тепле и дружелюбии.
Олвин была практически одного роста с ним, пухленькая и миловидная, но когда эмоции чуть улеглись, он обратил внимание, что она казалась полнее, чем обычно. Адриан разжал объятия:
- Ты ждешь ребенка?
- Ага, - счастливо ответила Олвин, похлопав себя по округлившемуся животу. - Кто бы мог подумать, что такая старуха, как я, способна на подобное?
Новость ошеломила Уорфилда. Олвин считала себя бесплодной, подтверждением тому были годы замужества, затем связь с лордом, но Бруно преуспел там, где не смогли другие. Впервые в жизни Адриан усомнился в своей способности зачать ребенка. В черный для него день такая мысль ранила еще больнее.
Но для Олвин, чей возраст перешел тридцатилетний рубеж и потерявшей надежду иметь собственное дитя, это было огромной радостью. Адриан улыбнулся и коснулся губами ее лба.
- Мои поздравления. Я рад за тебя.
- Ты не должен винить себя, что я не смогла зачать от тебя, - как всегда прямо заявила Олвин. - Очевидно, я та кобыла, которую нелегко ожеребить.
Адриан был вынужден рассмеяться.
- Да, ты никогда не изменишься, - бывшая любовница знала его лучше других, понимала тайный смысл сказанного и даже умела отгадывать мысли. Если хочешь, я стану крестным отцом ребенка.
На лице женщины засияла радостная улыбка, но потом она нахмурилась.
- Это будет великая честь, но люди могут неправильно понять, милорд.
- Тебе лучше обсудить это с Бруно, - согласился де Лэнси. - Даже если я не буду крестным отцом, то смогу оказать помощь позже, когда ребенок подрастет.
- Да, знаю, - Олвин благодарно улыбнулась. - Старший сын Бруно, тот, которому вы помогли попасть в аббатство Шрусбери, стал настоящим ученым. По нему не скажешь, что когда-то он работал как обычный крестьянин.
- Мальчик всегда отличался умом и достоин лучшей участи. Может быть, со временем он вернется сюда уже священником.
- Ого, представляю себе! Но сейчас пока рано говорить об этом, - при булькающих звуках она повернула голову к чану. - Я позволю себе отлучиться на минуту, милорд? Вода закипела, я должна добавить туда солод.
- Давай я это сделаю, - предложил Адриан.
- Не графское это дело, милорд, - вежливо отказалась женщина, смутившись. - Я вовсе не изящная, избалованная леди, не способная поднять ведро.
Адриан хмыкнул и все-таки помог бывшей подруге всыпать солод в горячую воду. Его действиями руководила Олвин, которая опытной рукой помешивала напиток, пользуясь веничком из трав, попутно объясняя, что такое новшество помогло прославиться на всю округу - ее эль был бесподобен. Чтобы не казаться голословной, она налила две полные чаши напитка, и собеседники, усевшись на деревянную скамью, пили чудесный эль. Время от времени Олвин поглядывала на варившийся напиток, поддерживая ничего не значащий разговор.
Именно благодаря бывшей любовнице Уорфилд так хорошо знал английский, ведь в постели быстрее запоминаешь язык любимого человека. Кроме языка, он много знал о жизни простого народа и его мыслях и желаниях, и это знание помогало управлять землями и крестьянами. Другие лорды, живущие среди своего окружения, ограниченного светскими условностями, не могли этим похвастаться. Возможно, Олвин поможет заглянуть в душу Мериэль.
Несмотря на заметно улучшившееся настроение и спавшее напряжение, Уорфилд не мог начать разговор о том, что его мучило, пока за него это не сделала собеседница.
- Когда приехали, вы выглядели обеспокоенным и расстроенным. Это связано с девушкой, живущей в вашем замке?
Рыцарь изумленно взглянул на Олвин:
- Откуда ты узнала о Мериэль?
