- Мне надо кое в чем признаться, - Адриан поощрительно кашлянул, и девушка продолжила: - Я сделала вольный перевод песни Соломона.
- Да, я тоже немного видоизменил ее.
Мериэль улыбнулась.
- Образование - удивительная вещь, - она задумчиво провела по выступающим ребрам мужа, ощущая тепло его тела. - Может, в эту ночь мы зачали ребенка.
Девушка почувствовала, что мужчина слегка отстранился.
- Возможно, - последовало долгое молчание, затем Адриан произнес: - Мне следовало сказать это раньше, но я говорю теперь. Я не вел жизнь монаха, у меня была женщина, но не было ребенка. Возможно, я не могу иметь детей.
Мериэль была настолько поглощена своей радостью, что ничто не могло ее смутить.
- Не думаю, что ты принадлежишь к числу мужчин, каждую ночь ложащихся в постель с новой женщиной. Скорее всего, ты не очень старался.
Уорфилд рассмеялся.
- Какая удивительная точка зрения! Я имел только одну любовницу, а не бросался за каждой встреченной юбкой.
Девушка почти спала, однако сумела прошептать:
- Все будет хорошо, вот увидишь.
Следующим утром Мериэль проснулась со странным чувством, будто что-то не так, и через мгновение поняла - рядом нет Адриана. Она села на постели и огляделась. Его нигде не было видно, но если бы муж ушел, она непременно услышала бы скрип двери. Внезапно в голову пришла мысль, она соскользнула в постели и натянула измятую сорочку.
Осторожно прошла через комнату к узкой двери в маленькую часовню. Там, перед алтарем на коленях стоял Адриан, босой и в одной рубашке.
Понимая его чувства, Мериэль опустилась рядом. Не поднимая головы, Адриан взял ее за руку, и молодожены вместе вознесли хвалы Богу за свою любовь и счастье. Мериэль могла прочесть молитвы, впрочем как и гимны, и цитаты из библии, но всегда предпочитала просто открыть свой разум и душу божественному свету и миру, окружавшему ее, и теперь поступила точно так же.
В отдалении слышались звуки колокола, созывающие людей к утренней мессе. Адриан осторожно высвободил пальцы и поднялся. Жена последовала его примеру и внимательно огляделась. Стены оказались побеленными, как в простой часовне, но убранство было превосходным - искусно вырезанные кресла и окно из цветного стекла.
- Как здесь хорошо, как легко чувствуешь себя.
Адриан задумчиво взглянул на жену.
- Это потому, что в моей душе воцарился мир. Так было не всегда. Когда мой дух находился в смятении, метался в поисках чего-то непонятного и странного, в поисках спокойствия и блаженства, даже великолепное распятие и освященные иконы не могли заставить меня молиться.
Мериэль встревоженно нахмурилась.
- Почему твой дух метался?
- Потому что я боролся с демонами внутри себя и проигрывал схватку. Годы, проведенные после ухода из Фонтевиля, я жил довольно неплохо, сражался, завоевывал новые земли, богател и удостаивался новых почестей от императрицы. Наверное, поэтому темные стороны моей души становились сильнее, - губы Адриана искривились в усмешке. - Что выигрывает человек, если он должен приобрести целый мир и потерять душу?
Мериэль решительно покачала головой:
- Я не могу поверить, что у тебя есть темная сторона.
- Зато все остальные верят в это, и, хочу сказать, демоны очень сильны, - Адриан, обняв жену, притянул ее к себе. - Отец моей матери, сэр Корси, считался одним из коварнейших людей во Франции, самым порочным из рыцарей, виновным во множестве тяжких преступлений против Бога и человека. Он грабил церкви, изменил своему суверену, пытал и мучил всех, кто мешал удовлетворению его желаний, и умер в одиночестве. В Корси, бывшем владении деда, крестьяне до сих пор крестятся при одном упоминании его имени. Или при виде меня. Это я обнаружил, когда навещал моего кузена, занявшего место деда.
- Почему? - поинтересовалась Мериэль. - Ты так на него похож?
- Очень, и не только внешне, - он поморщился, вспомнив встревоженные лица крестьян. - Моя мать была набожной, очень доброй и милой женщиной. Она опасалась, что я унаследовал худшие черты характера ее отца. С раннего детства мать предупреждала меня, что во мне живет дьявол, и боролась с ним. Именно она предложила мне вступить в лоно церкви. Мать решила очень мудро, выбрав Фонтевиль, ибо только там, среди монахов-аскетов, я смог бы справиться с собой. Однако после ухода из монастыря темные стороны моей души взяли верх.
Мериэль снова покачала головой.
- Я все еще не могу поверить, что ты так ужасен, как говоришь.
Уорфилд вздохнул, печаль снедала его сердце.
- Ты должна поверить, любимая, я плохо вел себя по отношению к тебе. И ты еще ни разу не видела меня в сражении, когда какое-то сумасшествие находит на меня, и я способен на многое. Это одна из причин, почему я сражаюсь только в случае крайней необходимости, чтобы не совершить что-либо непростительное.
Мериэль обняла мужа и положила голову ему на плечо.
- Разве нет достоинства и высшего блага в том, что ты постоянно борешься с дьяволом и побеждаешь в своем стремлении не совершить плохой поступок?
- Да, - признал Адриан. - Но мне не всегда удается победить.
- Ну, если бы ты был само совершенство, то не стоило приходить на землю, чтобы жить между грехом и добродетелью, - заметила девушка. - Даже сам Господь Бог совершил несколько ошибок, когда спустился на землю. Уверена, ты не настолько совершенен, как он, поэтому, несомненно, тебе удастся получить прощение.
Де Лэнси задумался над ее словами и улыбнулся.
- Я никогда не рассматривал эту проблему с такой точки зрения. Ты хорошо рассуждаешь, моя дорогая. Но более того, ты сама - антипод темноты, божественный свет, изливающийся на мою душу и раны. С тех пор, как ты полюбила меня, впервые в жизни я нашел умиротворение и душевное равновесие. До совершенства, конечно, далеко, но теперь я уже не чувствую себя на краю пропасти, отчаянно балансируя, чтобы не свалиться, находясь на волоске от свершения непоправимого поступка.
Мериэль прикусила губу.
- Не знаю, радоваться ли, что в моих силах помочь тебе, или же задуматься, могу ли я нести такую ответственность за твою душу? А если со мной что-нибудь случится?
- Лучше не думать об этом, - Адриан крепче прижал жену к себе. - Забудь обо всем, что я наговорил. Я сам должен отвечать за свою душу, а вовсе не ты. Просто с тобой мне легче держать себя в руках.
Адриан перевел взгляд на алтарь, и когда заговорил, тема его монолога оказалась весьма отдаленно связана с предыдущей.
- Церковь - огромная сила цивилизации. Без нее человек был бы ничем не лучше зверя, а может, даже хуже. Одно из лучших качеств христианства - то, что оно дает нам различные аспекты божественности, а мы приспосабливаем их к нашим нуждам. Есть Бог-отец, которого я опасаюсь больше всего, когда считаю, что поступил неверно.
Указав на изящное распятие, с которого смотрело лицо Христа, искаженное страданием, а глаза светились верой и счастьем, Адриан продолжал:
- Есть Бог-сын, он жил на земле и прекрасно знал о слабостях, злобе и искушениях человеческих, о страхах и сомнениях, мучивших нас.
И наконец указал на окно в виде белого голубя.
- И есть Святой Дух, чистые идеалы мудрости и доброты души.
Мериэль улыбнулась и кивнула на статуэтку Божьей Матери.
- Не забывай ее.
