– Геля, неужели вы даже в такой малости своему сыну не доверяете? – сказал он, еще когда брал у нее Женькино свидетельство о рождении, чтобы отправить факс в Америку. – Он же взрослый парень, зачем его к трапу-то вести? Соберутся ребята из разных городов, и никого не будет сопровождать почетный эскорт родителей. По-моему, в этом-то и заключается смысл всего мероприятия. Нашим детям ведь предстоит жить в совсем другом мире, чем нам. Более свободном, предназначенном для самостоятельных, независимых людей…
После таких слов голову можно было давать на отсечение, что мама постесняется провожать Женю в аэропорт. Так оно и вышло.
– Наверное, вы правы, – вздохнув, сказала она. – Пусть хоть они почувствуют себя свободными людьми. Мы-то полжизни прожили с оглядкой, как будто чьего-то окрика все время ждали. Мне только неловко, Алексей, опять вам от нас беспокойство – отвозить…
Алексей только рукой махнул.
Но огромный пакет с пирожками она Жене все-таки всучила, несмотря на уверения Алексея, что в самолете всех будут кормить. Правда, Женя не слишком отбрыкивался от маминого пакета. Вместе с радостью он чувствовал и печаль, в которой даже сам себе боялся признаться. Впервые в жизни он отправлялся куда-то без мамы и без Таси… Да еще так далеко, просто в другую жизнь!
И хотя в свои четырнадцать лет Женя чувствовал себя вполне взрослым, но все-таки…
– А мы не опоздаем? – спросил он, посмотрев на часы, и тут же слегка устыдился своего вопроса.
Как будто не понятно, что Алексей не из тех людей, которые способны куда-то опаздывать! А сегодня он выглядел каким-то особенно собранным, подтянутым. И молчал все время, словно был погружен в свои мысли глубже, чем обычно.
– Не опоздаем, – ответил он, не отрывая глаз от дороги. – Времени – вагон и маленькая тележка. Мы еще заедем тут в одно местечко, у меня дело небольшое есть. Ты как, не против?
Конечно, Женя был не против.
Не въезжая в Москву, Алексей немного проехал по Кольцевой и вывел машину уже на другое шоссе. Оно показалось Жене более пустынным и гладким, чем Ярославское. И дома, которые постепенно замелькали у обочины, не напоминали стандартные дачные домики.
Большинство из них были похожи на средневековые замки с башенками и бойницами. К виду таких домов, принадлежащих «новым русским», Женя успел привыкнуть: они как грибы вырастали и в окрестностях Караваева, далеко сверкая медными крышами.
Впрочем, вдоль этого незнакомого шоссе встречались не только «замки», которые всегда казались ему какими-то неестественными. То и дело мелькали дома, похожие на настоящие усадьбы с белыми колоннами – вроде той, что уже сто лет стояла в Караваеве над рекой, окруженная старинным парком.
Алексей свернул с шоссе и, проехав километров пять по узкой дороге, остановил машину возле одного из таких, похожих на поместья, домов. Этот, бело-золотистого цвета, стоял на самом краю недлинной тихой улицы.
Женя думал, что Алексей посигналит, чтобы их впустили. Но массивные зеленые ворота открылись сами собой, как в сказке, и «Мерседес» медленно поехал по широкой дороге к трехэтажному дому.
Алексей притормозил у самого крыльца – так, что колеса чуть не уперлись в ступеньки.
– Пойдем. – Он первым вышел из кабины и открыл Женину дверцу. – Давай, Женя, давай живее! Времени нет!
«Странно, – удивился Женя, – только что сам говорил про вагон и маленькую тележку».
Алексей пропустил Женю вперед. Сам он поднимался по ступенькам так стремительно, как будто за ними кто-то гнался. Женя даже споткнулся оттого, что Алексей едва не наступал ему на пятки.
– Посиди пока тут, – коротко сказал Алексей, открыв дверь в небольшую комнатку на первом этаже. – Мебель-то есть хотя бы? Ага, привезли уже. Ну, жди, я сейчас буду.
Женя оглядел комнату, в которой так неожиданно оказался, и сразу понял, что смотреть здесь в общем-то не на что. Белые стены, кожаный диван и два кожаных же кресла. Впрочем, Женя никогда не скучал наедине с собой, даже не понимал, как это людям бывает скучно в одиночестве: всегда ведь можно подумать о чем-нибудь интересном. Они с Тасей оба были такие.
Вспомнив маму и Таську, Женя снова взгрустнул было, но тут дверь широко распахнулась и в комнату вошел Алексей в сопровождении еще одного мужчины примерно таких же лет.
«А этот на дога похож, – по своей привычке всех сравнивать с собаками сразу же решил Женя. – Ну да, точно, подтянутый такой. Пружинистый!»
«Пружинистый» темноволосый мужчина с порога бросил на Женю быстрый, оценивающий взгляд.
– Ну, привет! – сказал он таким веселым голосом, как будто Женя не заехал сюда случайно по каким-то Алексеевым делам, а был в этом доме долгожданным гостем. – Привет, Женя Лапушин. Меня зовут Сергей.
– Здравствуйте, – удивленно ответил Женя, вставая с дивана. – А откуда вы меня знаете?
– Да наслышан о тебе, – усмехнулся Сергей. – И, признаться, даже фотографии твои рассматривал.
– Вы тоже кино снимаете? – догадался Женя. – Как Алексей?
– Какое кино? – На этот раз удивился уже Сергей. – А-а, кино… Нет, я кино не снимаю. У меня на это, по правде говоря, и времени нет. Я и сейчас-то на полчаса вырвался. Специально чтобы на тебя взглянуть.
– На меня-а?
Женино изумление возрастало с каждой минутой. Однако этот неожиданный Сергей не вызывал у него ни малейшей неприязни. Даже наоборот: все в его облике – от улыбки и взгляда темных глаз до сияющих ботинок – как-то само собою вызывало расположение.
