Сосредоточимся на более близком нам — на оттачивании «демократами» подржавевшего «польского копья», обращенного с древних времен против восточного супостата.
Западные державы устроили три похода против Советской республики. В первом (март-июль 1919 г.) главной силой выступала армия Колчака, возведенного с подачи Вашингтона в «верховные правители» России. Это «решающее», по аттестации маршала Фоша, наступление бесславно провалилось. Второй, прозванный Черчиллем «походом 14 держав», длился с июля 1919-го по февраль 1920 г. Ставка делалась на генерала Деникина. Ему должны были ассистировать пограничные с Советской Россией страны. За исключением поляков, малые страны рвения не проявили. Опять фиаско. Костяк последнего, третьего похода Антанты (апрель-ноябрь 1920 г.) составляли Войско польское и белогвардейская армия Врангеля.
Еще до провозглашения Польши суверенным государством «польский национальный комитет», обосновавшийся в Париже, передал своим покровителям меморандум, в котором требовал передачи под контроль армии генерала Галлера, что в ударном темпе формировалась во Франции, Каменец-Подольска, Брест-Литовска и Ковно. «Эта оккупация, — читаем мы в меморандуме, — гарантировала бы Польше безопасность на востоке и могла бы служить базой для будущих военных операций союзников в России».
При рассмотрении на союзном совещании сей заявки министр иностранных дел Франции Пишон предложил не мелочиться и принять за основу будущего территориального устройства границы «Польского королевства до его первого раздела в 1772 г.». Несмотря на возражения США и Англии, ориентировавшихся на этнический принцип при межевании границ, президент Клемансо продвигал шедшую от Наполеона модель «Польши 1772 года» также на Версальской мирной конференции. Споры кончились наихудшим из возможных вариантов — вопрос о восточных границах Польши и, следовательно, о западной границе России оставили открытым.
Голый расчет понудил «демократов» прочертить «линию Керзона» (08.12.1919 г.), обещавшую теперь уже самостоятельным Белоруссии и Украине «светлое будущее».
После выхода Деникина из игры французы и американцы решили — за неимением лучшего — ввести в действие польский резерв. Его сколачиванием «демократы» занялись по весне 1919 г. США, Англия и Франция поставили полякам полторы тысячи орудий и 10 млн снарядов к ним, 2800 пулеметов, около 400 тыс. винтовок и 576 млн патронов, порядка 700 самолетов (в эскадрилье им. Костюшко, ею командовал полковник армии США Фаунтлерой, служили сплошь американские летчики), две сотни броневиков, средства транспорта, связи, медикаменты, 3 млн комплектов обмундирования.
Пикантная подробность — для вооружения «свободной Польши» сгодились арсеналы подвергшейся разоружению Германии. Полякам перепало из немецкого наследства 1200 пулеметов, 360 пушек и гаубиц для 30 дивизионов тяжелой артиллерии, 1100 пушек для 63 дивизионов полевой артиллерии.
Штабные разработки запланированных операций велись в основном французским персоналом. 70- тысячная «армия Галлера» проходила обкатку при захвате поляками Минска 8 августа 1919 г. и в других «пограничных инцидентах». Ползучая агрессия набирала обороты с лета 1919 г. Но за официальную дату начала польско-советской войны берется 25 апреля 1920 г. В этот день Пилсудский огласил приказ «о восстановлении исторических польских границ». 7 мая 1920 г. пал Киев. Украшенный венком Батория «начальник» Польши предвкушал триумфальный марш по Москве.
Фортуна — дама капризная. Контрудар Красной армии поверг захватчиков в бегство. Путь панов до Киева и обратно был отмечен погромами и насилием над беззащитными детьми, женщинами и стариками. С особой яростью они бесчинствовали в поселках Белоруссии и Украины, населенных преимущественно евреями[24]. Чуть позже устроители «великой Польши» станут отыгрываться на попавших к ним в плен красноармейцах.
«Демократы» включили все рычаги и регистры ради спасения своих протеже — от угроз новой интервенции до «ублажения» Москвы. Но пока англичане заговаривали нам зубы обещаниями затвердить в качестве границы между Польшей и Советской Россией «линию Керзона», если дальше этой линии войска Тухачевского не продвинутся, французы брали быка за рога. Не теряя ни часа, они организовали массированные поставки (через Германию) оружия, боеприпасов, техники для восполнения польских потерь. Французские офицеры де-факто переняли командование войсками Пилсудского, сотворив «чудо на Висле». Части Красной армии были вынуждены откатиться на исходные позиции.
Маршал Фош, вдохновитель «чуда», подбивал западных политиков на мобилизацию 2-миллионной орды против России. Нашествие с западного направления должно было сочетаться с приливом японской агрессивности на востоке. Не упустим, что под контролем Японии оставались в это время обширные районы Дальнего Востока. Советское политическое руководство дрогнуло. Во избежание худшего оно пошло на подписание 18 марта 1921 г. Рижского мирного договора, на восемнадцать с половиной лет располосовавшего по живому Украину и Белоруссию.
«Чудо на Висле», коим французы одарили Пилсудского, стало его путеводной звездой. В мае 1926 г. он установил в стране личную диктатуру, знавшую ответственность лишь «перед Богом и историей». «Начальника» Польши заносило почти на каждом вираже. Он требовал наделения Польши статусом «великой державы», обладающей под стать Франции и Англии правом вето по меньшей мере в восточноевропейском, а еще лучше и в центральноевропейском диапазоне. Польские запросы осложняли ход Локарнской конференции 1925 г. Ее решения лишь усугубляли пороки версальской конструкции, обещавшей благоустроенность на западе и простор для военно-политического блуда на востоке.
Мининдел Франции А. Бриан подал было голос в пользу гарантий неприкосновенности всех сложившихся европейских рубежей и тут же замолк, встретив афронт со стороны англичан и немцев. Квази-компромисса удостоили польско-германскую и германо-чехословацкую границы — возможные споры предложили решать в арбитраже, а Литве и Советскому Союзу не перепало и сей толики. Веймарский шеф-дипломат Г. Штреземан резюмировал: «В Локарно был взорван краеугольный камень всей версальской системы». Помимо восстановления суверенитета Германии над Рейнской областью министр предвкушал «возвращение немецких территорий на востоке».
Н. Чемберлен, глава британского Форин-офиса, смотрел глубже и дальше. Он выстраивал безопасную Европу «без России и против России». В локарнском договорном комплексе ему виделся новый «священный союз», в котором Германии отводилась функция «бастиона западной цивилизации». Тогда-то лорд Бальфур ввел в оборот понятие «умиротворение».
Британский зов плотнее сомкнуть ряды русофобов чутко восприняла Польша. Локарно лишний раз подтвердил, что большая Антанта сникла, а малая трещала по швам. Прорисовывались контуры иных военно-политических комбинаций, и Варшаве требовалось держать ухо востро, дабы не промахнуться в сотворении очередного кумира. На кого облокотиться — на Лондон или на поднимавшийся с колен Берлин? Пилсудский определится на рубеже 1933–1934 гг.
Между тем А. Бриан, чтобы подлатать реноме Франции, выступил в апреле 1927 г. с предложением объявить войну вне закона и кодифицировать идею «вечного мира» посредством договора между Францией и Соединенными Штатами. Вашингтон настоял на придании договоренности многостороннего характера. Путевку в жизнь пакту Бриана-Келлога дали 15 стран, поставившие под ним 27 августа 1928 г. свои подписи.
Москву не допустили к выработке текста документа. Это наводило на мысль, как заявил Г. В. Чичерин, что в очередной раз оттачивается «орудие изоляции и борьбы против СССР». Наркоминдел имел предостаточно оснований так оценивать ситуацию.
Англия, а также Польша выступили против участия в пакте Советского Союза, утверждая, что осуждение войны и отказ от нее как орудия национальной политики трудно сделать «универсальным» или «подходящим» в отношении непризнанных всеми государств и к тому же неспособных «обеспечить поддержание доброго порядка и безопасности в пределах их территорий». Французы колебались. За приглашение СССР войти в состав стран — учредителей пакта высказались США. Сошлись на варианте — советских представителей на церемонии подписания документа в Париже не будет, но в тот же день посольство Франции в Москве официально предложит Советскому Союзу присоединиться к пакту.
В конце концов к пакту Бриана-Келлога примкнуло 63 государства. Количество участников, однако, не компенсировало качественных пробелов, присущих этому акту. Мировое сообщество обогатилось декларацией о намерениях. Отдавая себе в этом отчет, Бриан тогда же выступил за учреждение
