пустили в дело свою погибельную мощь. Как ни странно, мысль о катастрофе, постигшей чо-джайнов, не повергала Мару в отчаяние.
Она разглядела призрачные фигуры магов из Чаккахи, пристроившихся по обе стороны от нее. В ее отсутствие они не сидели без дела. Нора, где их прятали, теперь поражала убранством, которое сотворили они сами. И душевным миром, который теперь испытывала Мара, она тоже была обязана им.
- Вы тут уже попрактиковались в своих искусствах, кудесники?
Один из магов ответил ей успокаивающим жестом: повернул предплечья таким образом, чтобы острые клинья даже случайно не могли никому причинить вреда.
- Твоя аура была окрашена страхом и гневом, и я взял на себя смелость облегчить твою душу. Если этого не следовало делать, прости меня, но сейчас такое время, что голова должна быть ясной, верно?
Мара сглотнула комок в горле:
- Ассамблея разрушила улей. Мне очень жаль.
Второй маг шевельнулся, и его крылья при этом зашелестели.
- Необходимая жертва, - коротко и бесстрастно возразил он. - Память королевы осталась неприкосновенной, а несправедливый договор наконец-то разорван. Теперь воины чо-джайнов вправе перемещаться по дорогам Империи, и отныне они будут поддерживать твое дело. Благодетельная.
Ее дело! От этих слов Мара застыла. Она хотела обеспечить безопасность своих детей и покончить с застоем и жестокостью, омрачающими жизнь ее народа. Но ради спасения ее самой только что был принесен в жертву целый рой чо-джайнов, и теперь она обязана в полной мере исполнить обязательство, которое взяла на себя перед судом Чаккахи. Королевы ульев в Цурануани свято верили в то, что она не остановится ни перед чем и завоюет свободу для их расы.
- Да, - ответил на ее невысказанную мысль маг, находившийся слева от нее. - Чтобы отменить бесчестный приговор Ассамблеи, будет достаточно имперской печати, заверенной храмовым свидетельством, на документе, возвращающем чо-джайнам статус полноценных подданных Империи.
Мара заставила себя собраться с мыслями.
- Для начала нужно одолеть Всемогущих, - предостерегла она собеседников. Мысль о прямом противоборстве с магами Ассамблеи приводила ее в ужас.
Весь облик обоих заморских чародеев прямо-таки дышал поразительной беспечностью, когда они склонили головы и тот, что был слева, сообщил:
- Средства для этого у нас при себе. Но время торопит.
Скорость, с которой события настигали властительницу Акомы, сама по себе усугубляла тяжесть, лежащую у нее на душе. Мара пыталась справиться с нарастающим отчаянием. Ее советники погибли. Где обретается Аракаси, знают одни только боги. Судьба Люджана до сих пор ей неизвестна. Может статься, что от армий Акомы остался лишь пепел, а муж Мары уничтожен Ассамблеей в тот самый момент, когда маги объявили ее своим врагом. Возможно, Джиро Анасати уже находится в Священном Городе и ее дети мертвы. И даже если каким-то чудом цитадель императорской резиденции еще держится и пребывает под защитой Имперских Белых, существуют еще войска Анасати и Омекана, облепившие городские стены снаружи.
Мара одернула себя. Можно бесконечно продлевать перечень возможных ударов злой судьбы, но этим делу не поможешь, а только сведешь на нет то зыбкое преимущество, которое отвоевали для нее маги из Чаккахи. Казалось, что смерть поджидает на каждом повороте - будет Мара действовать или не будет. Но уж лучше бороться и по мере возможности управлять событиями насколько хватит сил. Нет смысла гадать, живы ли еще Джастин и Касума и какая семья - Анасати или Омекан - уже, может быть, возвела на золотой трон своего главу; она обязана сделать все, что может, для спасших ее чо-джайнов.
- Мне нужно знать, что происходит, - заявила она, решительно поднявшись на ноги и заставив себя пренебречь острым приступом боли, которым отозвалось все ее тело на это движение. Обратившись к магам, она сразу приступила к делу: - Без вашей помощи не обойтись. Как только я уясню себе расположение вражеских сил, мне будет необходимо добраться до Священного Города... быстрее ветра!
Маги Чаккахи тоже поднялись. Поклонившись, они встали по обе стороны от Мары.
- Твоя воля для нас - закон, госпожа Мара, - сказал один. - Спрашивай, что тебе хотелось бы знать. Мы воспользуемся своим искусством, чтобы исполнить твое желание.
Понимая, что впереди ее ждет только счет потерь, Мара знала и другое: выбора у нее нет.
- Мой муж, Хокану, - начала она, с трудом сдерживая дрожь в голосе. - Где он?
- Закрой глаза, - велели маги Чаккахи.
Мара повиновалась, испытывая самые мрачные предчувствия. По ней пробежала волна неведомой магической силы. За опущенными веками Мара ощутила присутствие не только темноты. С чувством, похожим на головокружение, она увидела Хокану, склонившегося над тактической картой Священного Города. Он показывал на ряды белых фишек у стен; свой шлем он держал в руке, а лицо выражало очевидную тревогу. Он выглядел так, как будто не спал две недели.
- Он жив! - воскликнула Мара, опасно близкая к слезам: облегчение было чересчур сильным. Радость и бесконечная благодарность богам едва не лишили Мару самообладания. Затем, не имея времени восторгаться совершившимся чудом, она перешла к более практическим задачам.
Маги уведомили ее, что Хокану с ротой кавалеристов успел войти в городские ворота до прибытия осаждающих войск. Роты пехотинцев Шиндзаваи еще находились на марше, передвигаясь с севера, но Мара видела, что надеяться на их помощь для снятия осады не приходится: маги из Чаккахи показали ей сцену, где черноризцы запретили воинам в синих доспехах приближаться к Священному Городу.
Мару объявили врагом, и ее союзникам запретили оказывать ей помощь. Цуранская выучка сработала: воины Хокану повиновались.
- Имперские Белые...- задумчиво проговорила Мара. - Они-то будут обороняться. Кто, помимо Хокану, может ими командовать?
Вместо ответа ей показали просторный кабинет, где происходил военный совет. Мара распознала фигуры, собравшиеся вокруг властителя Шиндзаваи, и с радостью обнаружила присутствие в этом кабинете Аракаси, тихого, как тень, и весьма хмурого. Рядом с ним был первый советник Шиндзаваи, Догонди, с непримиримо-суровым лицом; он вел горячий спор с человеком, в котором Мара с изумлением распознала Чимаку, первого советника Анасати.
- А Чимака-то что здесь делает? - вырвалось у нее непроизвольно.
Маги показали ей новые картинки: поляна в лесу, где Хокану все сильнее закручивал кожаный ремешок, в конце концов задушивший Джиро. Поблекший цвет и дрожание картины служили признаком того, что наблюдаемая сцена происходила не сейчас, а в прошлом. Мара видела, как обмяк Джиро в могучих руках Хокану. Властитель Анасати был мертв!
И все-таки, если судить по первой показанной ей сцене, Кентосани осажден неприятелем.
- Кто возглавляет осаждающих? - задала она следующий вопрос.
Предыдущее изображение померкло. Теперь взору Мары явились отряды воинов, осадные орудия и военачальник в доспехах цветов клана Омекан. Наружные стены во многих местах были разрушены, и там зияли огромные проломы. Теперь бой шел уже за обладание Имперским кварталом, и по плюмажам воинов, обороняющих стены, можно было определить, какие части сражались за резиденцию императорской семьи: Имперские Белые и воины еще одного дома. Мара с изумлением разглядела пурпурные с желтым цвета дома Ксакатекас.
- Хоппара в Кентосани?
- По настоянию его матери, госпожи Изашани, - уточнил один из магов. - Тот, кого ты называешь Хоппарой, походным броском достиг Кентосани до начала штурма и организовал Имперских Белых для обороны. В клане Омекан знают о смерти Джиро, но мечтают осуществить план Анасати в точности так, как было задумано, только в своих собственных интересах. Так что у тебя все еще имеется враг, готовый прорваться к вершинам власти по трупам твоих детей.
Мара прикусила губу. Ее собственная армия - если она избежала повальной гибели и если маги уже не запретили ей выступить в поход - будет слишком далеко на юге, чтобы ударить по войску, штурмующему Имперский квартал. Прочие ее союзники, вероятно, разбежались или отсиживаются где-то из опасения, что гнев Ассамблеи может пасть и на их головы.
