революции 1905 г. понял, что Советы есть органы борьбы за власть и органы власти демократической диктатуры. Каменев выступает против лозунга «государство-коммуна», говоря в своей статье «О тезисах Ленина», что только тогда, когда уже начался период осуществления социализма, «нелепо думать о парламентской республике», не раньше. Значит, он лозунг Советов, как органов демократической диктатуры, отклоняет.
Сказанное доказывает, что позиция Каменева была позицией не старого большевизма, а позицией человека, сбившегося под влиянием мелкобуржуазной революции на соглашательскую мелкобуржуазную линию и прикрывающего это старыми большевистскими формулами. Выступления Каменева, как известно, не были только личными его выступлениями. На Апрельской конференции, как известно, выступал Рыков с взглядом, что социализм должен начаться на Западе, что в России он невозможен; Ногин215 — что укрепление революции должно привести к ликвидации Советов как органов власти; Сталин выступал в речи на Петроградской конференции перед приездом Ленина с точкой зрения, что Временное правительство не играет еще контрреволюционной роли, против раскола с Церетели и с другими «циммервальдцами». В «Правде» Сталин выступает со статьями полуоборонческого и полусоглашательского характера. В своей речи на пленуме фракции ВЦСПС[216] от 19 ноября 1924 г. Сталин признает наличие в руководящих рядах партии целого направления, сбивающегося на оборончество. Он говорит:
«Необходима была новая ориентировка партии в новых условиях борьбы. Партия (ее большинство) шла к этой новой ориентировке ощупью. Она приняла политику давления Советов на Временное правительство в вопросе о мире и не решилась сразу сделать шаг вперед от старого лозунга о диктатуре пролетариата и крестьянства к новому лозунгу о власти Советов. Эта половинчатая политика была рассчитана на то, чтобы дать Советам разглядеть на конкретных вопросах о мире подлинную империалистическую природу Временного правительства и тем оторвать их от последнего. Но это была глубоко ошибочная позиция, ибо она породила пацифистские иллюзии, лила воду на мельницу оборончества и затрудняла революционное воспитание масс. Эту ошибочную позицию я разделял тогда с моими товарищами по партии и отказался от нее полностью лишь в середине апреля, присоединившись к тезисам Ленина. Нужна была новая ориентировка. Эту новую ориентировку дал партии Ленин в своих знаменитых «Апрельских тезисах»[217].» (Сборник «За ленинизм», изд. 1925 г., с. 93).
Означает ли это все, что эти ошибки были заложены в старой позиции большевизма? Ничего подобного. Это означает, что среди большевиков существовали люди с оппортунистическими тенденциями или люди, сбивающиеся на оппортунистические позиции, благодаря неумению самостоятельно применять линию большевизма к новой обстановке. Зиновьев, отрицающий в своем «Ленинизме» факт существования правого крыла партии в [19]17 г., прикрашивает историю. Но объяснение возможности возникновения этого правого крыла какой-то двойственностью старой большевистской теории,— так же само обосновано, как утверждение, что крах II Интернационала обусловлен какой-то двойственностью теории Маркса и Энгельса.
Общие уроки выступлений Каменева состоят в следующем: Лозунги, отвечающие определенной стадии развития, могут из революционных стать контрреволюционными, если их тупо применять к стадии, подвинутой так далеко вперед, что они ей [не] отвечают. Каменевым руководило нежелание противопоставиться оборонческому поветрию; он не умеет плыть против течения. Оппортунистическая неотпорность прикрывает фальсификацию большевистской политики до момента, когда Ленин, опираясь на партийные низы, воспитанные в революционных традициях большевизма, выпрямил Каменеву и другим хребет. Что это удалось без всяких потрясений, без всякого раскола — это доказательство, что из большевистской партии история уже создала революционный инструмент русского пролетариата величайшей силы и остроты. Но каменевские ошибки могли быть сделаны и революционером, не отличающимся оппортунистическими склонностями. Отсутствие диалектического понимания ленинской позиции могли привести к подобным ошибкам.
Диктатура пролетариата — это коалиция рабочих и крестьян. Крестьяне в [19]17 г. в значительной мере была за эсерами, рабочие за меньшевиками: из этого следовала при простом применении формулы 1905 г. коалиция с меньшевиками и эсерами. Но и эсеры и меньшевики находились в коалиции с буржуазией. Таким образом, простое применение формулы 1905 г. было невозможно, ибо эта формула предполагала разрыв с крупной буржуазией. Значит, что-то изменилось, и это изменение требовало изменения методов применения формулы 1905 г. Кто этого не понимал, становился, независимо от своего желания, жертвой буржуазии. Ленин против такого рода «диалектического» превращения революционной формулы боролся страстно, и эта его борьба заслуживает величайшего внимания при всяком применении лозунга демократической диктатуры. Но он боролся с фальсификацией революционно-демократической диктатуры не с точки зрения отрицания демократического характера Февральской революции, а с точки зрения ее перерастания в социалистическую .
Лозунг демократической диктатуры, выдвинутый большевиками в 1906218 г., был заменен лозунгом советской власти, а позже диктатуры пролетариата. Демократическая диктатура раньше, чем завершилась до конца, осуществила только низвержение царизма,— органа господства класса, для борьбы с которым она возникла, но самого класса помещиков, крепостников не ликвидировала. Ликвидация его стала делом уже диктатуры пролетариата. Пролетариат, историческая задача которого состоит в ликвидации господства класса капиталистов, должен был выкорчевать и пни старого господства помещиков и задачу эту решал «мимоходом», но в тяжелом бою, ибо окончательно русский помещик был разбит только Красной армией русского крестьянства, руководимого рабочим. Только победа над интервенцией была окончательной победой над помещиком. Сыновья помещиков, а не буржуазия составляют кадры Белой армии219. Они боролись за свои собственные интересы, как и за интересы не только русского, но и мирового капитала. Мировая буржуазия, поддерживая русских помещиков в их походе для отвоевания из рук крестьян земли, боролась за интересы мирового империализма, но она была принуждена включить в фронт этих интересов интересы русских помещиков. Вопрос, почему дело демократической диктатуры задерживается [в] 1917г. диктатурой пролетариата, находит свое объяснение в том, что дело защиты русского помещика перешло в руки мирового империализма. Что говорит эта сжатая формула?
Демократическая диктатура рабочих и крестьян возможна только на той стадии исторического развития, где в отсталой стране, борющейся с социальным наследием средневековья, не ликвидированного буржуазией, возникает пролетариат, способный повести крестьянство в бой. Загнившие остатки средневековья, душащие, тормозящие новую жизнь, должны быть достаточно сильны, чтобы поднять разобиженные темные массы крестьянства на стихийную революционную борьбу. Пролетариат должен иметь достаточно большой социальный вес, чтобы не только дать командный состав для крестьянской войны, но и действиями своими потрясать в той мере обществом, какая необходима для пробуждения крестьянства. Но, если демократическая диктатура не побеждает долго, если борьба за нее принимает очень затяжной характер и если за это время, несмотря на то, что не ликвидированы пути средневекового прошлого, экономическое развитие идет вперед, то раньше, чем демократическая диктатура осуществляется и может начать перерастать в социалистическую — социальные соотношения подготовляют самую социалистическую диктатуру. Русские помещики были уже в 1905 г. смесью крепостника с капиталистом. Ленин в «Развитии капитализма в России»[220 ]даже переоценил степень капиталистического развития русского земледелия, из чего вытекала его программа отрезков, отвечающая неуверенности, в какой мере крестьянство выступит революционно. Он это признал после первых крестьянских движений и выступил с требованием ревизии собственной аграрной программы. Но, несмотря на то, что 1905 г. показал, как все процессы дифференциации не разбили еще единого фронта всей деревни против крепостничества даже в 1905 г., русский помещичий класс был связан с разными частями буржуазии. Связь эта осуществлялась через ипотечные банки[221] и через капиталистов, земельных собственников, и через помещиков, собственников акций промышленных и кредитных институций. Политическая связь эта осуществлялась и через партию кадетов. Революция 1905 г. не победила, не окончилась демократической диктатурой не из-за логического противоречия этого понятия, не из-за классовых противоречий рабоче-крестьянского блока, а потому, что борьба рабочего класса недостаточно быстро мобилизировала крестьянство и что мировой капитализм помог при помощи займов царизму и помещикам. В 12 лет, отделяющих первую русскую революцию от второй, капиталистический прогресс еще более связал русский помещичий класс с русской и международной буржуазией. Создавая и усиливая базу будущей пролетарской диктатуры системой
