Причины невозможности сбалансирования
1. Сокращение кустарной и мелкой промышленности, не компенсируемое увеличением промышленной продукции.
2. Рост хлебных цен способствует увеличению спроса деревни, особенно верхушечной части.
3. Положение о том, что районы товаром снабжены на 60—70—80% не соответствует действительности.
4. Понижение урожая в результате дождей в Центр[ально-] Черноземной области. Уменьшение урожайности в июле на 10,15%. Харьковщина около 40%, а в общем ухудшение на 8,10%.
5. Повышение цен против июльских в Центр. Черноземной области на 15%, Среднее Поволжье на 38 и УССР на 8,8%. По пшенице в Центр. Черноземной области на 12%, в Крыму на 10%.
Рост цен происходит при сокращении хлебозаготовок. Август дает 685 тысяч тонн. В прошлом году август дал 975 тыс. тонн. Августовские заготовки больше июльских на 5,5%, но составляют лишь 60% от обильных заготовок в этом году[240].
Выполнение плана по отдельным районам. Среднее Поволжье — 20%, Центр[ально-]Черноземн[ая область] — 15%, Украина, Киевщина — 62% и только Сев[ерный] Кавказ — 92%.
С концентрацией неблагополучно, так как крестьяне предпочитают платить неустойку и прочее и продавать хлеб по повышенным ценам.
Запасы товаров показывают снижение. По ВТС241 на 12%, по ВКС[242] — на 9%, Сах [арный] синдикат — 7%. Кроме этого, эти запасы оказались еще ниже, чем предполагалось.
Географическое положение и местонахождение товаров неблагоприятное, и осенняя распутица ухудшит это положение производительности труда в каменноугольной и металлической промышленности на Украине, вызванное большей частью продовольственными затруднениями и понижением реальной заработной платы как результат снижения индекса.
Письмо левого оппозиционера. [Начало сентября]
Дорогой товарищ,
Вы, верно, многое знаете из того, что я пишу, но для связности письма не буду опускать и некотор [ых] фактов, заведомо Вам известных.
Положение в стране было весьма нехорошим перед июлем — волнения в Кабарде, Семипалатинске, бабьи бунты во многих местах, «смычки» делегаций от крестьян с заводами, резкое ухудшение в настроении бедноты, недовольство в армии — все это придало силу правым. Они повели наступление. Записка Фрумкина явилась только наиболее откровенным и четким выражением их требований.
В Москве Угланов на район[ных] активах, на собрании пропагандистов открыто заявил, что политика неправильна, что пленум ее пересмотрит, что цифры Сталина неточны и т. д. Бухаринская школка[243] по всей Москве пустила слух, будто Сталин проводит «троцкистскую» политику и готовит союз с ними [троцкистами]. Микроб троцкизма, проник, как видите, высоко. Томский в профсоюзах также готовился к бою — о его разговоре с Пятаковым Вы, верно, знаете, ряд его людей (Мельничанский и др[угие]) собирали «своих», где подготовляли публику, говорили о предстоящей борьбе, о том, что нужно быть готовыми даже к ссылкам и т.д. (к ссылкам, видимо, других). В руках правых оказалась «Правда» и «Большевик», этими органами они пользовались почти до самого пленума умеренно, но линию свою проводили упорно.
Советский аппарат в огромной части оказался право настроенным, партийн[ый] аппарат, сплошь подобранный и назначенный Молотовым, оказался тоже не совсем верным. Угланов совсем открыто выступал против Сталина, а Комаров[244] в Питере (именно он, а не Киров распоряжается там аппаратом) занял позицию нейтралитета с явным уклоном в сторону правых. При этих обстоятельствах Сталин довольно беззастенчиво обратил взоры на т[ак] называемых] левых в партии. Лучшая часть этой публики просто люди недоразвившиеся в силу ряда причин в оппозиционеров, другая, большая часть, состоит из людей, которые были против прежней откровенно правой политики, которые были против нашего исключения, но которые все время мужественно голосовали ногами, да еще позволяли себе за обедом мычать. Вот эту-то публику и подобрал, подтянул к себе Сталин — и они составляют немаловажную часть его нынешней фракции.
Авансы налево в этот период он расточал весьма щедро и кое-что даже предпринял. Под флагом самокритики он завоевал Инст[итут] Красной профессуры (перипетии этой борьбы, где [он] потерял важную позицию внутри своей вотчины, вам, верно, известны).
Смоленщина, с одной стороны, необходимость хотя бы в циркулярном порядке обрести известную базу в партии перед фактом уплывания парт[ийного] аппарата, [с другой,] толкнули самокритику вперед. Перед пленумом оказалось, что драться по хлебозаготовкам мало выгодно, Ст[алин] пустил в ход самокритику, его люди начали обвинять «Правду» в саботаже самокритики, Ст[алин] сам ответил письмом на тезисы Слепкова о самокритике (для кружка по изучению парт[ийных] проблем при Комакадемии). Листок РКИ при помощи Орджоникидзе и Яковлева был превращен в таран против «Правды» внутри самой редакции и т.д. Правые, понятно, боя здесь не приняли, а перенесли нападение на деревенскую политику ЦК и, что самое важное, перенесли ее в прессу. Одна статья — наиболее пикантная — Э. Хольденберга на тему «Нэп или военный коммунизм», объявленная в газете в предварительно напечатанном содержании № 12 «Большевика», была после боя уже во время пленума запрещена. По вопросу же о хлебозаготовках Ст [алину] пришлось уступить — раньше всего потому, что его публика не решалась здесь драться (один Бауман внес предложение о принудительном изъятии в порядке натурналога у верхи [их] слоев крестьянства определенного] количества хлеба), и потому, что на местах определилась явная оппозиция чрезвыч[айным] мерам.
Таково было положение перед пленумом. Настроение мест заставило и Рыкова, и Сталина пойти на компромисс еще перед пленумом, но т.к. помириться на одной какой-либо т[очке] зр[ения] центристы и правые не могли, то они включили в резолюцию обе точки зрения. На пленуме открытого боя т[аким] о [бразом] не было, но там было весьма неспокойно — всякий понимал, что драка только отодвигается.
Первые вопросы на пленуме — доклад Мануильского и Бухарина — не вызвали большого отклика. Кидался один Ломинадзе — конгресс плохо подготовлен, хуже, чем все конгрессы до сих пор, правая опасность недооценивается, колониальный вопрос, не в пример программному — совершенно не подготовлен, доклады поручены за несколько недель до Конгресса людям, которые ничего не понимают и не знают в колониальных вопросах. Постановление ПБ о том, чтобы члены ПБ (за искл[ючением] Бухарина) не принимали участия в работах конгресса, неправильно, как неправильно поручать доклад о СССР не члену ПБ. Кинулся он и на Томского за какую-то речь на Конгрессе Профинтерна.
Мануильский, отвечая Ломинадзе, сказал между прочим, что только перемена курса, по его мнению, обеспечила победу над оппозицией в Западной Европе. Томский говорил, что речь произнос[ил] по поручению ЦК, ни один из членов ЦК неудовольствия не выражал, теперь, через полгода, нападают. Да, он против того, чтобы мы лезли в каждую стачку, пусть вырвут эту фразу из контекста и понесут в доказательство его правого уклона. Он знает, как это делается.
По вопросу о хлебозаготовках докладывал Микоян. Первым в прениях выступил Леже — привел ряд фактов недовольства рабочих, прогулов, опаздывания из-за того, что рабочие добывают себе хлеб. В некоторых районах, так например, Златоуст[овском], положение рабочих очень тяжелое. За ним Чубарь [245] — первая половина его речи была посвящена доказательству того, что «урожайность... является самым уязвимым, слабым местом нашего сельскохозяйственного производства на ближайшие годы». В другой половине он доказывал, что «утверждение Микояна, что цены не являются решающими, неправильно».
Неверны также его цифры о недоборе на Украине. Не 8 с половиной мл[н]. пудов, [а] 130-135 мл[н]. пудов. Хуже, однако, что недобор продовольственных культур составлял 280 мл[н]. пудов.
Третьей была речь Осинского, наиболее интересная и наиболее правая. В середине речи он страховал себя от оргвыводов — наиболее важное качество вождя — это обладать политич[еским] здравым смыслом, а им в наибольшей степени обладает Сталин, во всем остальном он развивал ультрарыковские взгляды. Начал он речь с утверждения, что в нынешнем году мы имеем сокращение посевных площадей. В
