— Д-да, третий… Третий! — Засуетился Виктор с придурковатой улыбкой. — Пожалуйста, проходите. Располагайтесь…
Не дожидаясь ответа, он подхватил один из чемоданов и освободил проход в купе.
— Как хорошо, что вы здесь едете, — девушка прошла совсем близко, и Рогов почувствовал, что от неё почти неуловимо пахнет спиртным.
Для начала это было совсем не плохо…
— Уже так поздно, — продолжила девушка, присаживаясь на краешек нижней полки. — Все спят — и проводники, и пассажиры. А иногда так необходим кто-то сильный, надежный…
При этом попутчица не закинула ногу на ногу, как это делают все женщины, когда носят короткое, а небрежно расставила в стороны коленки и потянувшись всем телом откинулась назад.
Разумеется, Рогов почти против воли опустил глаза, и от увиденного в очередной раз лишился дыхания — окончательно, до звона в ушах и полной остановки сердца.
Наваждение…
— Если бы вы знали, как грустно, — блондинка махнула густо накрашенными ресницами. — Я студентка, учусь в Читинском педагогическом. На каникулы ездила в Урушу, к родителям…
— Я в Ленинграде вырос, — чтобы что-то сказать, пояснил Виктор. — А родился…
— Уруша — городок небольшой, — не обратив на его реплику никакого внимания продолжила девушка, — но там у меня много родных, друзей. А какой у нас там воздух чистый! Тишина какая!
— Да, это самое… тишина, — кивнул Рогов, чувствуя себя полным идиотом.
Собеседница аккуратно сдвинула опавшую на глаза прядь волос и кокетливо расстегнула верхнюю пуговицу блузки:
— Душно… Теперь вот — каникулы закончились, надо в институт возвращаться. Друзья все в Уруше остались, а я совсем одна в этом грохочущем, грязном составе!
— Ох, как я вас понимаю! Как понимаю! — Заголосил Виктор. И чуть было не забив по-жеребячьи копытом, решился:
— Но, надеюсь, я смогу помочь вам хотя бы чуть-чуть скрасить это скучное железнодорожное путешествие?
— Правда? — Обрадовалась девица. — О, вы такой… отзывчивый!
— Ну, конечно, — почти взвизгнул от возбуждения Рогов. — Я все, что могу…
— Вот и чудесно, — поджала губки та, что расположилась напротив. — У меня вообще-то билет в двенадцатый вагон. Но вы ведь знаете этих проводников… Ночью, особенно на маленьких полустанках, они не всегда открывают двери тамбуров. Вот мне и пришлось сесть сюда! Понимаете? И теперь придется идти на место через весь состав, тащить по вагонам эти чертовы тяжеленные чемоданы…
Еще не закончив произносить последние слова, девушка ослепила Виктора улыбкой, встала и налегке направилась вдоль коридора. Таким образом, судьба её неподьемной ручной клади была вверена попечениям услужливого идиота.
Минут через двадцать, взмыленный, как ломовая лошадь, Виктор вернулся в свой, показщавшийся ещё более пустым и скучным вагон. Прихватив из купе полотенце, он направился в туалет.
«Вот ведь гадина… Еще и денег пыталась сунуть за услуги. Вы, говорит, такой отзывчивый!» — Вспоминал Рогов, остервенело надраивая щеткой зубы. Вновь оказавшись в купе, он наспех проглотил один из бифштексов и с чувством глубокого омерзения допил остатки холодного чая. Расстелив постель, улегся на неё вниз животом и сунул руки пол подушку…
Все так же постукивали колеса, а за окном стояла почти непроглядная темень. Незаметно Виктор погрузился в вязкую дорожную дрему. Черные сны наползали — один тревожнее другого, пока наконец все разом не перемешались в непрерывном и тяжком ночном кошмаре.
Рогатые черепахи, огненный лис, затаившийся под кустом можжевельника, бегство, падение прямо на острые колья «волчьей ямы»…
Потом Рогов неожиданно взмыл под облака, и оттуда, с высоты орлиного полета, увидел самого себя. Увидел не теперешним, а совсем ещё карапузом, бегущим по мягкому, свежевспаханному полю. Поле тоже было знакомым — оно начиналось сразу же за домами того самого военного городка, в котором Виктор прожил до семилетнего возраста с родителями и старшей сестрой.
По-весеннему ласково светит солнце, с юга дует плотный, теплый апрельский ветерок — и кое-где на краю поля, в оставшихся после войны поросших вербой глубоких воронках с хрустом оседает последний, пористый снег. Заливается жаворонок, мимо проносится стайка стрижей…
Неподалеку Виктор увидел своего отца — веселый и сильный, он легко управлял норовящим выскользнуть в поднебесье самодельным воздушным змеем, не замечая, притаившегося за спиной огненного страшного зверя.
Чудовище, оскалив пасть, приготовилось к прыжку…
Рогов застонал и очнулся.
В купе по-прежнему было невыносимо душно и темно. Лишь изредка, когда поезд проходил мимо какого-нибудь спящего полустанка или железнодорожного перезда, сквозь грязное оконное стекло внутрь попадали неровные желтоватые отблески: в такие мгновения на стены и потолок выползали длинные, зловещие тени.
— Тс-с… Не тревожься, — прошептал девичий голос. Виктор почувствовал, как чьи-то нежные руки легли на его спину, аккуратно разглаживая кожу поползли вверх, нежно коснулись шеи и замерли на затылке.
Рогов попытался оторвать голову от подушки, но руки властно остановили его:
— Пожалуйста. Лежи спокойно… Я знаю, чего ты хочешь, но поверь ничего не получится. Твои душа и тело устали, ты слишком долго прожил в страхе и сомнении, прожил, не зная женского тела.
— Но…
— Избегни разочарований! И не волнуйся, это скоро пройдет.
— Откуда ты знаешь? И почему вернулась? Пожалела?
— Нет… Просто, сейчас я нужна тебе.
Виктор почувствовал, как невидимая собеседница села ему на ноги и её длинные, чувственные пальцы, разминая круговыми движениями мышцы по обе стороны позвоночника, опустились до поясницы.
Девушка томно вздохнула:
— Недавно из колонии?
— Да. Вчера утром освободился… А как ты догадалась?
— Уруша — это ведь совсем рядом. Ох, как много за свою жизнь навидалась я таких вот, возвращающихся домой! А отличить бывшего зэка несложно: цвет кожи, блеск в глазах, даже запах особый… И все поначалу стараетесь быть предельно вежливыми, предупредительными.
Девушка наклонилась и поцеловала Виктора в шею. При этом он спиной ощутил прикосновение обнаженной прохладной груди:
— Это тебе за то, что не бросил меня одну среди ночи, с этими проклятыми чемоданами.
Рогов опять попробовал перевернуться, но собеседница не позволила:
— Лежи! Просто — постарайся заснуть, хорошо? Считай, что ты мой маленький бедный братик. Завтра, когда поезд придет в Читу, я сойду с него, а ты будешь сладко спать…
— И что же? Мы больше никогда не увидимся?
— Почему же…
— Кто ты? Откуда? — Только сейчас Виктор с изумлением понял, что уже слышал обращенный к нему женский голос. Гораздо раньше, задолго до этой полуночной встречи в поезде!
Сначала сквозь мерный перестук колес ушей его достигло конское ржание, далекий звон тетивы сменился ударами сабель, а затем все вокруг заполнил запах степного костра. Возникло радостное ощущение полета, Рогову показалось, что ещё чуть-чуть — и он вспомнит, когда и где это было, но…
Девушка наклонилась над уже спящим Виктором и поцеловала его в полуоткрытые губы:
— Пройди свой путь до конца. И… возвращайся.
