медсестра:
— Все, я закончила. Пойдемте. Только недолго, пожалуйста.
— Он, вообще-то, как… соображает чего-нибудь?
— Ну, в общем-то… Налицо значительное улучшение, — ушла от ответа девица.
— Ладно, посмотрим, — Савицкий вздохнул и поднялся, оставив старшего смены из местной «секьюрити» в кампании здоровяка:
— Хорошо у вас. Тепло. Уютно.
Прежде чем попасть к господину Зайцеву, он вынужден был облачиться в халат и шапочку, которые Маша достала из целлофанового пакета.
— Одноразовый комплект? Круто… — По непонятной причине окружающая обстановка раздражала Олега все больше и больше. — Простите, а эротический массаж здесь тоже делают? В лечебных целях, разумеется?
Медсестра покосилась на гостя и промолчала. Савицкому показалась даже, что она не то, чтобы слишком смущена — а просто не знает, нужно ли откровенно отвечать на такой вопрос.
— Извините. Шучу…
Вид человека, прикованного к больничной койке, может повысить настроение только у его злейшего врага. Олег же ничего против господина Зайцева не имел, а потому, оказавшись с ним один на один, почувствовал себя очень неловко.
Впрочем, когда не знаешь, с чего начать, следует поздороваться:
— Добрый день, Андрей Иванович.
Лежащий на кровати человек медленно опустил и поднял веки — поздоровался.
— Кажется, вы пошли на поправку… Поздравляю.
Честно говоря, выглядел собеседник жутковато: впалые щеки, череп, выбритый наголо и обтянутый бледной, прозрачной кожей, полоса лейкопластыря на виске… Впрочем, Олег представлял характер полученных Зайцевым ранений, а потому был даже рад, что из-под одеяла видны только голова, ключица и правая рука, соединенная с капельницей.
Судя по настороженности, которую Олег ппрочитал в глазах раненого, пришла пора представиться:
— Майор Савицкий, Олег Михайлович. Уголовный розыск… Старший оперуполномоченный по особо важным делам.
Он подчеркнул слова «по особо важным». Как правило, это производило впечатление на свидетелей и подозреваемых, а кроме того неизменно льстило самолюбию потерпевших. Ведь каждый из нас искренне убежден, что именно его-то дело и есть — особо важное…
Движением век Андрей Иванович продемонстрировал, что информация им воспринята.
— Вы можете отвечать?
— Только «да», «нет» и «не знаю», — голос медсестры за спиной заставил Савицкого вздрогнуть.
— Понятно. Попробуем…
Черт бы побрал эти идиотские ковры! Подкралась… Что же, придется формулировать вопросы попроще:
— Я буду работать по вашему делу. Понимаете?
— Да, — опустились веки.
— Мне нужна ваша помощь.
Собеседник дал понять, что и это не вызывает у него возражений.
— Помните, как все произошло?
Видимо, господин Зайцев не сразу выбрал один из трех ответов, но потом все же не слишком уверенно кивнул.
— Так… Вы знаете, кто организовал на вас покушение?
— Нет, — почти беззвучно шевельнул губами Андрей Иванович.
— Вы кого-то подозреваете?
Зайцев попробовал что-то произнести, но получилось плохо.
— Что? Простите?
— Я же предупреждала! — Олег и не заметил, как медсестра оказалась между ним и человеком на кровати.
— Что он сказал?
Девушка опустилась на корточки и смотрела теперь на Савицкого снизу вверх:
— Сказал — не знает… Или что-то в этом роде. Пожалуйста, спрашивайте короче и проще.
— Хорошо… Андрей Иванович, вам кто-то угрожал?
Ответ был явно отрицательный, чтобы понять его не потребовалась даже помощь медицинской сестры.
— Скажите, если ориентироваться на то, что…
Закончить Олег не успел — ожила панель приборов, установленная в изголовье у господина Зайцева. В уши ударил противный писк звукового сигнала, в такт ему тревожно запульсировала красная лампочка.
— Что случилось?
В руке у девушки сразу же появилось устройство, похожее на «пистолет» для переклеивания ценников и этикеток:
— Все, хватит! Видите же, ему плохо. Нужно срочно делать иньекцию.
— Помочь? — Сунулся под руку Олег.
Медсестра посмотрела на Савицкого, как на пустое место:
— Послушайте… Уходите отсюда! Уходите, пока не поздно.
— Уходите… Уходите, пока не поздно!
Прежде чем погрузиться в бездумное забытье, Андрей Иванович понял вдруг, что уже слышал эти слова., произнесенные в другом месте и при совсем иных обстоятельствах. Тогда голос тоже был женский, и звучал он так же сердито и раздраженно, как теперь:
— Уходите, пожалуйста! Прошу вас. — Первой все-таки потеряла самообладание девушка, старший менеджер по рекламе.
— Алиса! — Господин Зайцев укоризненно покачал головой сотруднице, а затем вновь перевел взгляд на сидящую напротив даму:
— Так чего же вы от нас хотите?
— Компенсации.
— За что же?
— Вот за это, — посетительница в очередной раз передвинула по столу пачку бумаг. — За моральный вред.
Дама напротив выглядела вполне безобидно: возраст где-то между тридцатью и сорока, деловой костюм из приличного магазина, модная прическа. Правда, при очень внимательном рассмотрении можно было угадать в глазах посетительницы хищный отблеск и некую болезненную одержимость, но….
— Так. А в чем он конкретно заключается, этот вред?
Женщина невозмутимо прочитала по бумажке:
— Унижены мои честь и достоинство, нарушена неприкосновенность личности и конституционные права…
— Простите, но чем же они, все-таки, унижены?
— Не чем, а кем, — уточнила дама. — Вами унижены!
— Я больше не могу, Андрей Иванович… — всхлипнула девушка-менеджер.
— Алиса… Возьмите себя, пожалуйста, в руки.
— Извините, Андрей Иванович…. Извините!
Впрочем, теперь Зайцев прекрасно понимал свою «рекламщицу». Ему хватило и четверти часа разговора с посетительницей, чтобы почувствовать себя измочаленным, а бедная девочка общается с этой дамой уже вторую неделю.
Андрей Иванович встал и прошелся по кабинету:
— Итак. Госпожа Иванова, в августе вы были у нас, на презентации казино «Ривьера». Там
