Прапорщик хмыкнул:
— Нисколько не сомневаюсь! Конечно исправишься… Если только не будешь в чужую мишень пулять. — Он обернулся к Олегу:
— А вам, Савицкий, стыдно. Не ожидал… В следующий четверг придете вместе с милиционерами, пересдавать нормативы.
— Извините, — оправдываться было унизительно, к тому же не имело смысла. Все равно никто бы не поверил, что сам он ни сном, ни духом…
Выйдя со стрельбища, Савицкий нос к носу столкнулся с поджидающим его приятелем:
— Олег, ты чего? Обиделся?
— Уйди! Я уже сказал — скройся с глаз моих, не доводи до греха.
— Олег, так хотелось же, как лучше! Кто же знал, что тоже в мишень попадешь…
Ни сил, ни желания сердиться на приятеля больше не было:
— Да, попал! Три очка — но мои, законные. В прошлом году я, кстати, вообще ни одного не выбил.
— Прогресс налицо… Вот к пенсии как раз, может быть, и отстреляешься на «удовлетворительно».
— Пошел ты! — Савицкий сунул руку в карман и достал ключи от машины:
— В управление? Давай уж, подброшу. Благодетель…
Блинов с удовольствием забрался на сидение рядом с Олегом:
— Тебя, говорят, «наверх», к самому вызвали?
— Вызвали. К четырнадцати тридцати.
— По этому, по Зайцеву? Тухлое дело, — понимающе кивнул Вадим. — Ты ведь, помнишь, как чувствовал с самого начала…
— Ага. Сейчас все, кому не лень, начнут по ушам ездить: а что, уже сделано «по горячим следам»? да как у вас налажено взаимодействие с прокуратурой? да где план работы по ОПД[3]?
— Ох, мама родная… Ладно, Михалыч! Обойдется.
Собственно, начальник Управления и не думал претендовать на какую-то особую оригинальность:
— Так… А где план работы по ОПД?
— Вот, сразу после копии постановления.
— Да, спасибо.
Чувствовалось, что генерал умеет и любит работать с документами — читал он быстро, пролистывая страницу за страницей, но не упуская главного. Наконец, изучение оперативных материалов завершилось.
— Почему дело в таком виде?
Савицкий не сразу понял, о чем речь — перед вызовом «на ковер» все, что надо и не надо на всякий случай было им прошито, пронумеровано, проштамповано и внесено в опись.
— Приказы министерские вас не касаются?
Олег догадался:
— Если вы про папку, то фирменных, цветных, которые по приказу для дел оперативного учета положены, второй год уж как не выдают. Кончились. Приходится на свои деньги в магазине покупать.
— Безобразие, — вздохнул начальник Управления и сделал короткую пометку в спецблокноте. — Разберемся.
Генеральские погоны достались ему почти одновременно с нынешней должностью. Честно говоря, ради них полковник Елисеев и дал согласие на перевод сюда из Москвы — столица столицей, но чем ближе к Большой кормушке, тем сильнее давка. К тому же, с некоторых пор верхние эшелоны МВД непрерывно трясло и лихорадило от скандалов, которые все больше напоминали криминальные «разборки» со стрельбой и взрывами, а не привычные аппаратные игры милицейских чиновников.
Того и гляди, подвернешься кому-нибудь под горячую руку… Словом, здоровый инстинкт самосохранения и богатый жизненный опыт подсказывали Геннадию Алексеевичу, что смутное время следует пережидать в сторонке. А тут, как на заказ, прокатилась по регионам очередная волна «борьбы с коррупцией», освободились вполне приличные генеральские кресла — и в чью-то умную голову пришла мысль укрепить местные кадры посланцами из Москвы.
— Что намерены делать дальше… Олег Максимович? — Начальник Управления покосился на первый лист дела с фамилией и инициалами Савицкого.
Он не то вычитал где-то, не то услышал на очередных курсах повышения квалификации, что обращение по имени и отчеству должно нравится подчиненным и придавать в их глазах облику руководителя оттенок мудрой человечности.
Однако, Олег не слишком разбирался в тонкостях новомодной прикладной психологии:
— Михайлович, — поправил он генерала, и тут же пожалел об этом. Лицо у собеседника стало такое, будто его громко, при всем честном народе попросили застегнуть ширинку.
— Да, конечно — Олег Михайлович… Слушаю!
Савицкий не представлял, что конкретно интересует начальника Управления, поэтому принялся излагать содержание ОПД:
— Типичная «заказуха»… Исполнители прекрасно представляли распорядок дня Зайцева, изучили систему охраны и территорию, прилегающую к офису, обеспечили себе позиции для стрельбы, а также пути отхода с места преступления.
— Сколько их было? Двое?
— Да, по меньшей мере. Один, мы его пока условно обозначили, как «Монтера», выстрелил по машине из «подствольника», потом прямо на бегу в хорошем темпе разрядил в Зайцева и телохранителя магазин, бросил автомат и скрылся проходным двором. А второй, «Пилот», сидевший за помойкой, подстраховывал — когда из двери выскочили сотрудники службы безопасности, он их положил длинной очередью, потом ещё раз прошелся по окнам и тоже ушел.
— План «Перехват» вводили?
— Конечно. Но вы же понимаете…
Олега всегда поражала дурная традиция через несколько часов после каждого громкого преступления выгонять на улицы и перекрестки города сотни вооруженных милиционеров. Толку от этого ещё ни разу не было — количеством качества не заменишь, а махать после драки кулаками просто унизительно.
Начальник Управления промолчал, давая Савицкому возможность говорить дальше.
— В общем, по исполнителям пока немного — примерное описание одежды, приметы под вопросом и кое-какая информация пошла об автомобилях, которые стояли тогда неподалеку. Эксперты еще, конечно, поработают с оружием и следами, потом поквартирный обход должен заканчиться, но… — Олег покачал головой и признался:
— Надежды на что-то новенькое мало — профессионалы были классные! У «Монтера» из тридцати пуль больше половины попали в цель… В общем-то, просто чудо, что этот самый Зайцев ещё не на том свете.
Геннадий Алексеевич сдвинул брови:
— Надо было активнее «по горячим следам» действовать. Намного активнее и наступательнее! Кстати, насчет Зайцева… Вы побеседовали с медиками?
— Да, побеседовал. Я даже в санаторий ездил, но пока без толку. То есть, жизнь его уже вне опасности, но насчет выздоровления…
— Какой диагноз? — Генерал опять уткнул золотое перо авторучки в страницу спецблокнота. — Есть, наверное, заключение какое-нибудь? Или что там у них пишут?
Олег смущенно почесал за ухом:
— Я снял копию, сунул в дело, но… Ничего и так не понять, к тому же почерк врачебный, сами знаете. В общем, если своими словами, мужика буквально превратили в решето: руки, ноги, живот… Но самые тяжелые ранения — в позвоночник и в голову.
— Дураком станет? — Геннадий Алексеевич покрутил пальцем у виска.
— Были опасения… Частичная амнезия и все такое прочее. Но сейчас, судя по всему, он уже постепенно приходит в себя. Людей узнает, отвечает даже. — Савицкий припомнил слова доктора и
