Вариант 'Дельта' (Маршрут в прошлое - 3)

никогда рассказывать о своих идеях, не воплощённых в дело – в статьи, в изобретения!

– Но я… Раньше… В школе нас всегда учили…

– Ты хорошо учился, Андрей! Но, во-первых, ты – не в школе. И ты хочешь попасть, попасть – в науку. В большую науку. А путь этот – ох, как труден. И ты пройдёшь этот путь. Только не суйся со своим уставом в этот новый для тебя монастырь. А, во-вторых, поверь мне, – портятся идеи, пропадают, когда они – сырые, а о них начинают рассказывать первому встречному. А ведь твои идеи – сырые: где приборы, которые ты придумал для своих исследований? Где экспериментальный материал, который ты собрал? И даже тогда, когда у тебя всё это появится, даже тогда – пока не оформил заявки на изобретение, пока не послал статью в журнал – до тех пор терпи и помалкивай. Твоим идеям от этой скромности только лучше будет. И, это уже – в-третьих, запомни хорошенько: исследовательская работа – это одно, это может быть и Большой наукой. Но диссертация – квалификационная работа. Это – совсем иное. Защитив диссертацию, ты доказываешь, что имеешь право ставить научные вопросы и давать на них ответы. То есть проводить исследования по твоему плану. Давать ответы – организовав и проведя исследование. Понял! Так что, диссертацию ты будешь делать… Да, да! Думаю, начнёшь года через два – три ещё студентом! Диссертацию ты станешь делать такую, чтоб это право поскорее получить. Ну, а в заключение нашей беседы – маленький подарок.

С этими словами доцент не без труда поднялся из за стола, взял с полки не очень толстую синюю книжку, открыл её, ловко придерживая корешок протезом левой кисти и надписал: „Студенту Андрею Черкасову от автора с уважением“, подумав, поставил дату и расписался.

– Спасибо, – едва смог вымолвить Андрей, читая заглавие книги „Медицинская психология“. Авторами значились Банщиков, Гуськов, Мягков, – А вы…

– А я – как раз Мягков, – мягко улыбнувшись сказал старый доцент, – Приходи Андрей, приходи в любое время, – если возникнут вопросы, на которые не сможешь найти ответа сам!

________________

Эта беседа навсегда запомнилась Андрею. По чести сказать – огромной удачей было, что первым, кому он поведал о своих исследовательских замыслах, был старый доцент, фронтовик Мягков. Большим счастьем было попасть в такие, как это называется, „добрые руки“. Кто знает, как бы сложилась судьба талантливого, но не способного к интригам (и не ожидающего их), такого открытого юноши в жёсткой совершенно специфической среде московских научных работников…

Учился он отлично, но больше всего налегал на те предметы, которые смогли бы ему помочь в будущих исследованиях. Делал он это не без регулярных и таких своевременных подсказок старого доцента. Но обычной студенческой жизни у Андрея совершенно не было: он либо учился – согласно программе, либо обучал себя тому, что могло ему пригодиться в такой, казалось, далёкой, но желанной научной работе.

Понятно, что юноше не шли на пользу некоторая отгороженность от жизни курса и учебной группы (а в мединститутах группы маленькие). Однако вскоре сокурсники увидели, как уважительно разговаривают с Андреем некоторые преподаватели института. Некоторые даже здоровались с ним за руку. А однажды, по совету Мягкова, Андрей блистательно сыграл на скрипке несколько вещей. Случилось это после одного из торжественных собраний, на выступлении студенческой самодеятельности. Потом были удачные выступления Андрея на научных студенческих конференциях. Так что, скоро от недавней инстинктивной и всё нараставшей отчуждённости и неприязни к „отшельнику“ не осталось и следа. А одногруппники его защищали: „Отстаньте вы от него! Это же – наш учёный; к тому же – скрипач-виртуоз!“

Как и предполагал (или планировал) старый доцент „кафедры психиатрии с медицинской психологией“, к началу шестого курса у Андрея не только был собран материал, но и написан черновик кандидатской диссертации. Диссертации добротной, но без опасного (для защиты) оттенка „революционности“. Диплом он получил „красный“, оказался вторым в выпуске: получил меньше „пятёрок с плюсом“ на госэкзаменах, чем одна его однокурсница. А распределён был… в аспирантуру на кафедру психиатрии. Защиту удалось продвинуть в очереди – на ноябрь 1996 года. Так что, уже через пару–тройку месяцев после начала трудовой деятельности к Андрею был прикреплён в качестве интерна его бывший однокурсник. Надо ли повторять, сколь велика во всём этом была заслуга старого доцента Мягкова?!

А затем начались сплошные неприятности. Едва Андрей порадовал родителей и дедушку своими успехами, как в декабре девяносто шестого из дома пришла скорбная весть: скончался Андрей Васильевич старший. Андрей, получив положенные три дня, примчался в родной город (каким же маленьким и тихим он казался после сутолочной огромной Москвы!). Отец ходил бледным, как мел. Мама тоже сильно сдала, поседела (отец рассказывал, что за один день после смерти дедушки). Во время похорон отец схватился за сердце и… слёг в районную больницу с обширным инфарктом миокарда, от которого ему поправиться уже не удалось. Мама… ей удалось продержаться до февраля. Но 12 февраля 1997 года не стало и её – такой любимой, такой родной и всё понимающей, такой доброй, такой талантливой и – такой молодой…

„А как же сестра, Лена“, – спросит читатель. Поверьте, лучше об этом вообще не говорить! Единственное можем сказать, что более непонятного, более отчуждённого человека, чем родная сестра, Андрею не встретился в родном городе никто. Никто – за все три его экстренных приезда для похорон. Спасибо, был жив институтский добрый ангел молодого учёного – старый доцент Мягков. Не только жив, но активен, деятелен.

– Работа, Андрюша! Только работа! Мне ли тебя не понять, дорогой ты мой! Такой тяжеленный удар – тройной удар, тройное горе! Это мало кому под силу… Лишь на войне такое бывало… И то – знаешь, как тяжело?! Но ты – справишься. Справишься, если целиком – пока, на время,– полностью уйдёшь в работу. На полгода – на год. Боль постепенно утихнет. Поверь!

Андрей за десять месяцев довёл свою прежнюю диссертацию до уровня добротной докторской. И всё бы прошло гладко и легко… Но в феврале 1998 года скончался добрый ангел – учитель и покровитель Андрея фронтовик Мягков. Новый удар подкосил молодого учёного. Но и это – ещё не всё. Теперь Андрею предстояло узнать, что такое интриги в околонаучной среде. Он в полной мере познал подлость, всё видел и понимал, но… противостоять этому не умел. Почему-то Андрей неожиданно стал лишним на кафедре, а диссертация его была названа „сырой“, уже назначенная защита – отменённой. В общем, почти готовый доктор наук бросил всё – кафедру, институт, Москву… Приехал в свой маленький родной город.

И тут, в самое тяжёлое время в родном городке подоспела неожиданная помощь. Это была встреча с другом детства, ныне – доцентом Воронежского университета Ваней Черных. Встретились они случайно, на автостанции их родного городка. Андрей – с потухшим взглядом, давно не бритый, сутулившийся – только что приехал. Иван Кузьмич – бодрый, подтянутый, стройный, казавшийся лет на мять моложе своего друга – возвращался из дому, от родных на работу в Воронеж. Он не сразу узнал Андрея, настолько того согнули недавнее горе и только что пережитая большая несправедливость. Робко он подошёл к этому потерянному мужчине, всё же похожему на Андрея, несмело спросил:

– Извините, Вас не Андрей Васильичем зовут?

– Да, я… Черкасов, – глухо, совсем как его дед в прежние времена, ответил Андрей. Потом вгляделся в лицо подошедшего к нему мужчины, – Ваня, ты, что ли?

– Вот, что, друг! – ответил тот, мельком взглянув на часы, – Ленки сейчас в городе нет. Дом ваш пустой стоит. Нечего тебе там делать – только душу растравишь… Айда – со мной в Воронеж! Ну, чего ты мнёшься?! Если билетов нет – такси возьмём. Поехали!

Андрей как-то совсем уже безвольно махнул рукой, соглашаясь. Иван Кузьмич понимающе, с оттенком обеспокоенности глянул на старого друга и подошёл к кассе. Билетов на автобус, конечно же, уже не было. Он сдал свой билет и подъехал на такси к Андрею, словно застывшему на прежнем месте.

––––––––––––––––

Дорога была длинной – поездка длилась около трёх часов. За это время друзья успели поведать друг другу обо всём важном, что произошло в жизни каждого за последние годы. Впрочем спрашивал лишь Иван. А Андрей только отвечал – коротко, тихо, но исчерпывающе. А о другом Черных знал от знакомых по родному городку – о смерти родителей и деда Андрея, об отношениях с его сестрой. Иван всё говорил и