крючки, но он просто шутит. Он большой шутник и всем нравится, и все расстроятся, когда он улетит на «Альберте Эйнштейне» и вместо него будет новый директор.
Вот пока и все потому, что Фрэнк вернулся и нам надо заниматься потому, что завтра у нас опрос по истории.
Любящий вас сын
Р.S. Фрэнк сказал мне только что, что он тоже не написал своим старикам, и спросил не могли бы вы позвонить его маме и сказать ей, что он в порядке, и чтобы она, пожалуйста, сразу выслала ему его фотоаппарат, который он забыл.
Р. Р.S. Виллис передает привет. Я только что говорил с ним.
Р. Р. Р.S. Скажи Филлис, что девчонки здесь красят волосы полосами. Мне кажется это глупость.
Если бы профессор Отто Стьюбен, магистр, доктор юриспруденции не ушел на пенсию, жизнь Джима в академии Ловелла сложилась бы иначе, но он уволился и вернулся в долину Сан-Фернандо, чтобы отдохнуть в достатке и благополучии. Весь колледж явился на его проводы в Марспорт. Он пожал всем руки, слегка всплакнул и передал своих учеников на попечение Маркусу Хоу, который недавно прибыл с земли и теперь занял освободившуюся должность.
Когда Джим и Фрэнк пришли из космопорта, они обнаружили, что вернувшиеся раньше столпились у доски объявлений. Они протиснулись ближе и прочли привлекший всеобщее внимание листок:
— Ну ни фига себе! — взорвался Фрэнк. — Что ты об этом думаешь, Джим?
Джим ошеломленно смотрел на сообщение.
— Я думаю, что сегодня шестое Цереры.
— Да, но сама идея? Он, наверное, думает, что это исправительная колония.
Фрэнк повернулся к старшекурснику, который вплоть до настоящего момента был старостой их участка.
— Андерсон, что ты об этом думаешь?
— Я совсем ничего не понимаю. Мне кажется, что у нас и так все было как надо.
— А что ты намерен в связи с этим делать?
— Я? — молодой человек слегка задумался, прежде чем дать ответ. — Мне остался всего один семестр до диплома, затем я смоюсь отсюда. Полагаю, я буду молча гнуть свою линию и как-нибудь перетерплю все это.
— Хм? Тебе легко так рассуждать, а у меня впереди еще двенадцать семестров. Я что, преступник, что ли?
— Это, парень, твои проблемы.
Старшекурсник ушел. Один из толпившихся студентов, казалось, нимало не переживал по поводу объявления. Это был Герберт Бичер, сын Генерального Представителя Компании, новичок в школе, и вообще на Марсе. Другой парень заметил его ухмылку.
— Чем ты доволен, турист? — спросил он. — Ты знал об этом заранее?
— Естественно.
— Ручаюсь, это твоя идея.
— Нет, но мой старик говорит, что вы тут уже давно разболтались. Мой старик говорит, что Стьюби был слишком мягок, чтобы укрепить дисциплину в колледже. Мой старик говорит, что…
— Чихать мы хотели на то, что говорит твой старик. Пошел отсюда.
— Не стоит тебе говорить так о моем старике. Я буду…
— Пошел отсюда, я сказал!
Бичер-младший посмотрел на своего противника — рыжеволосого молодца по имени Келли — понял, что тот не шутит, и мгновенно испарился.
— Он-то может ухмыляться, — мрачно сказал Келли. — Он живет со своим папашей. А это касается только тех, кто вынужден жить в колледже. Это же настоящая должностная дискриминация!
Примерно треть студентов приходили в колледж только учиться. Это были, главным образом, сыновья сотрудников Компании, живших в Малом Сёртисе. Еще треть были мигрирующие колонисты, а остальные — дети землян, занятых в основном работой над атмосферным проектом на отдаленных станциях. Большинство этих последних были боливийцы и тибетцы, и несколько эскимосов. Келли обратился к одному их них:
— Что думаешь делать, Чен?
Выражение широкого азиатского лица осталось неизменным.
— Не вижу причины для беспокойства, — он отвернулся.
— Как? Ты хочешь сказать, что не будешь защищать собственные права?
— Это скоро отменят.
Джим с Фрэнком вернулись в свою комнату, но продолжали обсуждать случившееся.
— Фрэнк, — спросил Джим, — что все это значит? Ты думаешь, они провернули такую же штуку и в женском колледже?
— Я могу позвонить Долорес Монтез и спросить ее.
— Ммм… не стоит. Это несущественно. Важно только одно: что нам в связи с этим делать?
— А что мы может сделать?
— Не знаю. Хорошо бы спросить об этом отца. Он всегда говорил мне, что я должен отстаивать свои права — но, может быть, это не тот случай, кто знает?
— Послушай, — предложил Фрэнк, — почему бы не спросить наших отцов?
— Ты хочешь позвонить им? А сегодня вечером есть связь?
— Нет, не надо им звонить, это слишком много стоит. Мы просто подождем, пока наши старики прибудут сюда после переселения; осталось уже совсем недолго. И тогда, если мы поднимем шум, здесь будут наши родственники, которые нас поддержат, иначе мы ничего не добьемся. А пока будем сидеть тихо и делать то, о чем он нас просит. Возможно, от нас не будут требовать слишком многого.
— Это разумное предложение.
Джим встал.
— Теперь, я думаю, мы можем попробовать избавиться от этого мусора.
— О’кей. Да, Джим, мне тут пришло кое-что в голову. Фамилия председателя Компании, кажется, Хоу?
— Джон В.Хоу, — согласился Джим. — Так что с того?
— Так ведь фамилия директора тоже Хоу.
— Хм, — Джим покачал головой. — Это ничего не значит. Хоу — очень распространенная фамилия.
— Спорим, что это кое-что да значит. Док Макрей говорит, что для того, чтобы получить теплое местечко в Компании, надо быть чьим-нибудь двоюродным братцем. Док говорит, что персонал Компании — одна большая счастливая семья и что разговоры о том, что это неподкупная организация — самая удачная шутка того момента, когда Бог изобрел женщину.
— Хмм… Ну, я не знаю. Куда положить этот хлам?
На следующее утро во время завтрака всем вручили листки с предписанием «Порядок в комнатах, официально рекомендованный к осмотру»; ребятам пришлось переделывать то, что было сделано накануне
