На границе осуществлялся жесткий контроль, активно действовали японская и местная контрразведка.
Тогда, начиная с весны 1932 года, под руководством Компартии стали создаваться партизанские отряды. Через год, 15 мая 1933 года, маньчжурский комитет КПК принял решение о создании на основе этих партизанских отрядов народно-революционной армии. Всего сформировали шесть корпусов НРА, первый из которых был создан уже в сентябре 1933 года. Но в то время, когда Иоганн и Урсула прибыли в Мукден, большая часть партизанского движения еще не была оформлена в регулярную армию.
Коминтерн, естественно, принимал самое живое и активное участие в этой борьбе. Исполком Коминтерна обязал компартии всех стран всем, чем возможно, поддерживать КПК. Нетрудно догадаться, что основную помощь оказывал Советский Союз, в частности, китайские товарищи обучались в СССР методам партизанской войны. Для работы с этими отрядами и были посланы Иоганн и Урсула. Они должны были осуществлять связь между партизанами и СССР, передавать информацию и запросы отрядов, консультировать партизан и, если нужные рекомендации не мог дать Иоганн, запрашивать их из Москвы. В то время партизанские отряды еще не вели серьезных боев с японцами. Они совершали диверсии на транспорте и в промышленных центрах, нападали на японские штабы. Наши разведчики знали клички и конспиративные пункты для встреч с партизанами. Им предстояло иметь дело с тремя руководителями отрядов.
Сразу после приезда в Мукден партнеры, прежде всего, должны были согласовать условия своих встреч с партизанами и найти подходящую квартиру, где бы они могли смонтировать передатчик и начать на нем работать. В соответствии с тем правилом, что необходимо, в первую очередь, оберегать руководителя группы, решено было, что встречаться с партизанами и работать на передатчике будет Урсула. У нее была превосходная память, и все равно, каждый вечер после отъезда из Москвы она восстанавливала в памяти место и время встреч, схему кода передач. Иоганн с трудом согласился на такое распределение ролей, однако что положено — то положено.
Через несколько дней после приезда наступал срок встречи с китайцем по имени Ли в Харбине. Миша еще не оправился после перенесенного коклюша, и Урсула не хотела брать его с собой в длительную поездку. Поэтому с ним пришлось остаться Иоганну, который был снабжен обширным списком рекомендаций, вплоть до уловки, к которой необходимо прибегать, чтобы заставить ребенка выпить рыбий жир. Несколько успокоенная, Урсула отправилась в Харбин.
Город не понравился Урсуле. Она вспоминала потом, что из всех городов, в которых она побывала, Харбин был самым ужасным. Кроме неизменных китайцев и японцев, здесь жило множество русских эмигрантов. Почти все они остались без средств, многие тяжело переносили эмиграцию, были полностью деморализованы. На улицах днем было полно русских нищих, а вечером город наводняли воры-наркоманы и проститутки. Было опасно ходить вечером по улицам. В этой обстановке Урсулу совсем не радовало место встречи — у входа на отдаленное кладбище. Проклиная в душе харбинских «конспираторов», она отправилась поздно вечером на пустынную окраину города. «Надо же додуматься до такого места встречи!» — думала она, провожая взглядом спотыкающегося пьяницу на пустой ночной улице. Она напряглась — казалось, кто-то смотрит ей в спину. Впрочем, мертвых Урсула не боялась — зато боялась живых. За то недолгое время, что она провела здесь, к ней дважды пытались приставать. Урсула прождала двадцать минут — Ли не пришел. Она отправилась в гостиницу. На следующий вечер она снова пришла на то же место, опять двадцать минут не менее «приятного» ожидания — и снова никто не пришел.
Расстроенная, она вернулась в Мукден. Иоганн и Миша ужинали, напарник кормил мальчика кашей с ложки. Она остановилась в дверях, любуясь трогательным зрелищем. От ее внимательного взгляда не укрылось, что Иоганн был обрадован — он уже начинал тревожиться из-за ее долгого отсутствия. Но, когда Урсула рассказала ему, почему задержалась, он помрачнел.
— Ты уверена, что ждала там, где надо и в условленное время? — спросил он даже с каким-то подозрением. Неудач в работе он не переносил.
— Вполне, — несколько резко ответила она. — Будем ждать — через четырнадцать дней резервная встреча.
Ближайшие дни они посвятили поискам квартиры. Вначале поиски были безуспешными: все пустые квартиры конфисковали японские чиновники. Свободными оставались лишь богатые виллы сбежавших китайских генералов.
— Может, снять виллу? — пошутил как-то Иоганн. — На троих в самый раз…
Он молчаливо предполагал, что Урсула поселится вместе с ним, и был очень уязвлен, когда она отказалась. Он знал, что Урсула неравнодушна к тему, и сам любил ее — так в чем же дело? Но у женщины были свои соображения. Отношение к Иоганну не лишило ее разума. Она понимала, что ее друг принадлежит к тем людям, которым во всем надо подчиняться. Когда дело касалось работы, она с этим соглашалась, хотя он порой требовал слишком много — но, в конце концов, он был не менее безжалостен и к себе. Но в семейной жизни это ее не устраивало, она хотела жить по своему вкусу, а не по его указке. Урсула понимала, что любовь любовью, но они с Иоганном мало подходят друг другу. Ему была нужна простая хорошая женщина, которая жила бы с ним одной жизнью. Бороться за то, чтобы его изменить, она не хотела. Тем более что их психологическая несовместимость могла поставить под удар работу.
В конце концов, Иоганн нашел себе комнату у одной немецкой супружеской пары. Дела их шли неважно, хозяева постоянно ругались друг с другом из-за материальных трудностей. «Вот и у нас была бы такая же жизнь», — думала Урсула, навещая Иоганна.
Ей комната не годилась. Для установки передатчика требовалась отдельная квартира. Что же делать, неужели транжирить деньги и снимать виллу? И тут, осмотрев одну из вилл, которая принадлежала родственнику генерала Чжан Сюэ-ляна, она в последний момент обратила внимание на небольшой каменный садовый домик. Слуга заулыбался и объяснил:
— Там жила любовница хозяина. Хозяин приходил к ней по подземному ходу, который соединяет виллу и дом…
— Ведь твой хозяин уехал? Значит, никто не подумает, что я его любовница, и моя репутация вне опасности. Могу я осмотреть домик?
Слуга долго искал нужный ключ. Наконец, нашел, и Урсула, поднявшись по каменным ступенькам, обнаружила за входной дверью три маленькие комнаты, обшитые деревянными панелями. Под домом была расположена кухня, помещение для слуг и выход в подземный коридор. Отопления, ванны и туалета не было (туалет располагался на улице, купались в чане). Зато входную дверь охраняли два каменных изваяния зверей.
Домик показался Урсуле вполне подходящим, хотя потолок был несколько низковат для устройства антенны. Слуга написал генералу в Пекин, и тот ответил согласием. За тридцать марок в месяц Урсула могла поселиться в домике. Там была тахта, которая стала ей кроватью. Остальную мебель она выбрала на вилле. Для Миши купили детскую плетеную мебель, приобрели и железную печурку. На письменном столе из тикового дерева она, как и везде, где жила, поставила фотографию озера Шлахтензее.
Квартира оказалась удачной и вполне подходила для работы. Помещения для слуг располагались под домиком, в подвальном этаже. Она закрывала дверь, и никто не мог внезапно войти к ней, никто не мог и заглянуть в окно, тем более что на ночь окна изнутри закрывались жалюзи. Участок с домом отделялся стеной от немецкого клуба, ветви высоких тополей нависали над двором.
Сразу после прибытия кресла с трансформатором Иоганн начал собирать передатчик — марки «Хартлей», с тремя шкалами переключений. Он оказался чересчур громоздким, и разбирать его каждый раз было невозможно. Кроме выпрямителя с громоздким трансформатором и больших радиоламп, в него входила еще и толстая медная труба, которую Иоганн согнул вокруг пивной бутылки. В то время одни катушки занимали больше места, чем весь передатчик десять лет спустя. Для передачи Урсула приспособила две линейки: нижнюю бронзовую с китайскими иероглифами и верхнюю деревянную с катушкой из-под ниток. В отверстие катушки был ввернут винт, и она служила ключом. При работе ключом винт касался бронзовой линейки. Один провод присоединялся к ключу, другой — к линейке. Каждые две-три минуты ключ к шифру менялся. Урсулу занимало: что означает надпись на линейке. Как оказалось, там было написано: «Кто познает мудрость понятий «смысл» и «жизнь» во всей их глубине — проживет пятьсот лет».
Передатчик они спрятали в сундук, который Урсула привезла с собой из Шанхая. Сверху положили доску, а на нее — одежду. Сундук по своим размерам как раз помещался под письменным столом, который Урсула взяла с виллы. Стол был очень большой и тяжелый, и сундук большой и тяжелый, окованный
