Но мы не повернули и вышли к морю. Присели на большой горбатый валун. Совсем рядом чуть-чуть всплескивало море. Над ним тускло, в четверть накала, посвечивали редкие звезды. Пахло мокрым камнем, лесной прелью и водорослями.
Железнов шепнул:
— Причал тут рядом… Пойду подтащу шлюпку. Если засыплюсь, тикайте в роту.
Значит, он мог еще засыпаться. Тогда бы нам ничего не оставалось, как возвращаться.
— А там часовой? — спросил Чудинов. — Пальнет…
— Он без винтовки. Если и есть, то незаряженная. Патроны им будут давать, когда они присягу примут, понял?
Железнов так и сказал: «им». Он, наверное, считал, что мы уже на фронте. А «они», юнги, оставались здесь…
Мы сжались за камнем, каждую секунду ожидая — услышать окрик часового. Но было тихо.
Рядом что-то глухо стукнуло, всплеснуло. Из темноты выросла приземистая фигура.
— Юрка, ты? — шепнул Чудинов.
— Порядок, — отозвался Железнов.
Я подумал: «Не засыпался…»
…Мы ничего не видели в темноте, но чувствовали, что берег отодвигается все дальше. Неужели и правда уплывем?
Берег отодвигался. Вплавь до него нам теперь было не добраться — это мы тоже почувствовали и, не сговариваясь, перестали грести.
— Ну? — нетерпеливо вполголоса спросил Юрка Железнов.
Ответил ему Валька.
— Надо все проверить, — зашептал он, начиная шарить по шлюпке. — Так, анкерок с пресной водой… Рангоут. А парус? Есть… Ял шестивесельный, понятно. Тут еще должен быть шлюпочный компас.
— Нет его, — буркнул Железнов. Валька замер.
— А как же без компаса?
— Не дрейфь. Тут добираться-то… За ночь отойдем подальше, а там по солнцу — на запад. До Кольского полуострова пустяк, — горячо заговорил Юрка.
— В лесу я бы сориентировался, — сказал Чудинов.
— Что за вещмешок? — Валька опять начал шарить по шлюпке.
— Жратва, — ответил Юрка. — Немного хлеба и сушеная картошка. Пожевать.
— Откуда?
— Достал…
— Ну, так. — Валькин голос обрел твердость. — Взялись?
Да, лучше уж что-нибудь одно! Взялись так взялись! Мы остервенело налегли на весла.
— Вон Полярная звезда, — сказал Чудинов. — Вон она, видите? Надо, чтоб она была с правого борта, правда? Хоть ориентировочно.
— Всем найти Полярную звезду, — приказал Валька.
Мы опять перестали грести. Я посмотрел вверх, на тусклые звезды и остро, каждой мурашкой на спине почувствовал, как зыбко висит над морем наша шлюпка.
— Нашли? — спросил Валька. — Тогда внимание. Весла — на воду!
Он всегда мечтал стать моряком. Дома у Вальки я видел много книжек по морскому делу, он знал их наизусть и даже выучил флажный семафор. А сегодня в лесу он был такой кислый потому, что надоело, конечно, копаться в земле. Зато здесь, на море, Вальке ни капельки не страшно, и все согласны, что он командует. Мы гребли долго.
— А где Полярная? — спросил Юрка.
Звезды исчезали: их, наверное, заволакивало облаками. Через несколько минут нельзя было отыскать ни одной. Мы были одни в мире, затемненном наглухо, как во время воздушной тревоги.
Я пожалел, что так и не пришил хлястик: в плотно застегнутой шинели все-таки теплее.
— Так, — услышали мы Валькин голос. — Грести будем посменно. Сейчас… — он поколебался, — сейчас отдыхать загребным.
— А кто загребные? — спросил Юрка.
— Вы с Серегой. Ложитесь на рыбины — вон там, между первой и средней банкой.
— Рыбины, банки… — глухо выговорил Железнов. Я услышал, как он вынимает весло из уключины. — Сейчас бы какую-нибудь рыбину вроде трески поймать!
— Рыбины — это решетки на дне, — снисходительно прозвучало в темноте. — А банки — скамейки. Теперь ясно? Завернитесь в парус и спите. Мы вас разбудим, когда устанем.
Нам удалось устроиться даже удобно. Шлюпку сонно покачивало.
— Слышь, Леха. — Железнов зевнул. — Батя твой будет доволен, что и ты воюешь. Может, поругает, конечно…
— Да, — не очень уверенно отозвался Чудинов.
— А кто твой отец? — спросил я.
— Кадровый военный. Сейчас, понятно, на фронте.
— А меня, знаешь, сколько ругали, когда убегал! — Юрка опять зевнул.
— Из детдома?
— Ага.
Больше он ничего не сказал.
Глухо постукивали уключины, в днище шлюпки звонко шлепалась вода, а Железнов спокойно сопел. Прямо мне в ухо.
Утром мы ничего не увидели — такой был туман. Нос шлюпки исчезал в нем. Мы сидели как оглушенные. Не было никакого моря — нас качал туман.
— Надо грести, — сказал Чудинов.
Мне вдруг вспомнился Сахаров и горячий, пахнущий дымом чай…
— Куда грести-то? — усмехнулся Валька.
— На кудыкины горы, — буркнул Железнов. Мы взялись за весла.
Не знаю, сколько прошло времени. Туман исчез. Но плотные белесые облака наглухо затянули небо. Солнца не было видно. Земли — тоже.
Поднимался ветер, кое-где вспыхивали барашки. Сердце у меня замирало: только бы не разгулялось! Ведь чуть что — и захлестнет! Нет, мы все-таки герои: на какой-то шлюпке… в море!
— Рангоут ставить! — приказал Валька.
— Чего? — спросил Железнов.
— Суши весла — чего! Мачту надо поставить, пойдем под парусом… Шевелись! — Нос у него был красный, глаза блестели.
Мачту мы поставили. Ветер даже заполоскался было в парусе, но вдруг шлюпка накренилась, вильнула в сторону, и мы, дружно вцепившись в парус, сдернули его.
— Амба! — решил Железнов. — Лучше грести.
— Дураки вы, — сказал Валька.
Леха вдруг вскипел.
— Заткнись!
— Ладно, — буркнул Железнов и потянулся за вещевым мешком. — Обед.
Валька обхватил обеими руками анкерок.
— А воды-то совсем немного! Мне давайте больше. Я командовал, в горле пересохло.
Чудинов и Железнов рассмеялись — это был недобрый смех… Тут мы увидели солнце — вернее, то место, где оно окунулось в море: алую прорезь между краем туч и водой.
— Вот он, запад! — победоносно заявил Валька и перебрался на руль.
Он сумел повернуть шлюпку носом как раз в эту прорезь, а мы начали грести изо всех сил.
Потом стемнело… Весла пошли вразброд. Мне хотелось заткнуть уши, потому что от непрерывного
