тех, что частенько устраивают с новичками на любом корабле… Однако пассажиры, по-видимому, и в самом деле не собирались выходить из каюты.
На следующее утро мы прибыли в Иерусалим, и я переоделся в робу, чтобы осмотреть груз. В основном, он состоял из ящиков с сельскохозяйственным оборудованием, предназначавшимся для евреев, которые иммигрировали в Палестину. В трюме было сухо и жарко; грузчики ругались из-за двух ящиков, значащихся в документах, но почему-то не оказавшихся на месте.
Я послал за Корженевским, поскольку в момент погрузки меня на борту еще не было. Ожидая капитана, я купил у мальчика английскую газету и бегло просмотрел ее. Единственной заслуживающей внимания новостью был недавний взрыв бомбы в доме сэра Джорджа Брауна — одного из ведущих политических деятелей. К счастью, сэр Джордж в момент взрыва отсутствовал — пострадал, до и то не сильно, только один слуга. Но все газеты, ясное дело, исходили ненавистью, поскольку на стене дома появилась надпись: «СВОБОДУ КОЛОНИЯМ» — разумеется, работа каких-то фанатиков. Неужели еще находятся сумасшедшие, которые считают действенными такие методы борьбы? Газета напечатала фотографии шести—семи подозреваемых в этом покушении, среди них — небезызвестного графа Рудольфе Гевары, который давным-давно был выдворен со своей родины, Португалии. До этого взрыва все полагали, что он скрывается в Германии. Никто не мог понять, почему дворянин пошел против своего сословия, почему попрал прививаемые ему с детства идеалы.
Наконец пришел капитан. Я сунул газету в задний карман и приступил к своим обязанностям.
Неисповедимы пути Господни! Мне уже следовало привыкнуть, что судьба бросает меня из огня да в полымя. Вот что случилось, когда я поднялся в трюм.
Один из грузчиков забыл снять с поднятого на борт ящика крюк, и я, зацепившись, порвал на спине рубашку. Ничего страшного, мы продолжали работу, но тут капитан поинтересовался, что произошло.
— Вы неосторожны, мистер Бастейбл, — заметил он. — Так у вас на солнце спина сгорит. Пойдите-ка переоденьтесь.
— Слушаюсь, сэр.
Оставив механика присматривать за грузом, я поднялся на мостик, а оттуда прошел к своей каюте. В коридоре было невероятно жарко и душно, поэтому все двери были открыты настежь. Проходя мимо каюты пассажиров, я бросил внутрь взгляд, но шаг не замедлил — не мог же я, в самом деле, стоять и глазеть на них… хотя, признаться, искушение было велико.
Переступив порог своей каюты и заперев дверь, я сел на нижнюю койку, медленно достал из кармана газету… и вздрогнул.
В пассажирской каюте находились двое — мужчина и женщина. Женщину я не знал, но вот лицо ее спутника мне было хорошо знакомо. Я развернул газету и снова посмотрел на анархистов, разыскиваемых в связи с покушением на сэра Джорджа Брауна. Самые противоречивые мысли теснились в моей голове, когда я вглядывался в одну из фотографий. Нет сомнений: высокий красивый мужчина, которого я увидел в пассажирской каюте, — ни кто иной, как граф Рудольфе Гевара — известный анархист и убийца!
Слезы навернулись на глаза, когда я понял, что все это значит.
Доброжелательный старый шкипер, который произвел на меня впечатление человека кристальной честности и твердого характера, в чьи руки я добровольно вверил свою судьбу, на деле оказался распоследним негодяем, пособником социалистов! Как же я ошибался в нем! У меня было такое чувство, будто меня предали.
Надо немедленно связаться с властями. Но как покинуть корабль, не вызвав подозрений? Каждый член экипажа, вплоть до матросов, предан шкиперу телом и душой. Сомнительно, что мне позволят добраться до иерусалимской полиции. Но мой долг — попытаться.
В спорах с самим собой, очевидно, прошло немало времени, потому что пол под ногами вдруг качнулся, и я понял, что «Скиталец» уже отходит от причальной мачты. Мы плыли в небо, а предпринимать какие-либо действия не борту корабля, полного опасных фанатиков, которые не остановятся ни перед чем, чтобы заставить меня замолчать, бесполезно.
Застонав, я прижал ладони к вискам. Каким надо быть глупцом, чтобы поверить Демпси — бесспорно, тоже члену этой шайки! Как жестоко меня обманули!
Дверь отворилась так неожиданно, что я чуть не вздрогнул. Это был Барри. Он дружески улыбался, а я испуганно смотрел на него: сколь умело он скрывает свое истинное лицо!
— Что случилось, дружище? — мягко спросил он. — Перегрелся на солнце? Старик послал меня посмотреть, все ли с тобой в порядке.
— Кто?.. — выдавил я. — Пассажиры… Почему они… здесь?
Я ждал ответа, который оправдал бы в моих глазах и его, Барри, и капитана.
Первый помощник бросил на меня удивленный взгляд.
— Какие? Те, что напротив? Да ведь они старые друзья шкипера. Корженевский помогает им…
— Помогает?
— Именно. Слушай, тебе лучше прилечь. И не выходи без фуражки не солнце. Хочешь каплю чего- нибудь крепенького, чтобы придти в себя? — Он направился к своему шкафчику.
Какое двуличие! Я мог только предположить, что долгая жизнь вне закона приучает безучастно относиться не только к страданиям, причиняемым другим людям, но и к разложению собственной души.
Что могу я противопоставлять людям, подобным Барри?
КНИГА ТРЕТЬЯ
повествующая об обратной стороне медали, появлении Небесного Полководца и уходе путешественника во времени
Глава I
ГЕНЕРАЛ О.Т.ШОУ
Лежа на своей койке и мысленно возвращаясь к событиям последних дней, я понял, почему Корнелиус Демпси, а позднее и его друзья-анархисты решили, будто я их единомышленник. С их точки зрения моя стычка с Эганом явилась своего рода протестом против американских властей. Мне неоднократно делались различные намеки, а я, неверно истолковав их, позволил втянуть себя в эту грязную игру. «Оба мы отверженные», — говорил капитан Корженевский. Только теперь до меня дошел истинный смысл его слов. Капитан полагал, что я одного с ним поля ягода! Социалист! Или даже анархист!..
Однако затем я пришел к выводу, что создавшаяся ситуация как нельзя лучше отвечает моим намерениям. Я могу обелить свою честь, поскольку любой позор забывается, и вернуться к полюбившейся работе. Ведь никто меня не подозревает. Все на «Скитальце» думают, что я такой же бунтарь, как они сами. И если мне удастся каким-то образом захватить управление кораблем и повернуть к британским берегам, я смогу отдать преступников в руки полиции. Я стану героем (хотя к почестям не стремлюсь), и мне наверняка предложат вернуться в полк.
Но потом перед моим внутренним взором встало лицо Корженевского, и я почувствовал укол совести. Неужели я предам этого человека? Человека, который помог мне? Который на первый взгляд казался таким порядочным?.. Сердце мое окаменело. Вот почему Корженевский ухитрялся так долго оставаться на свободе — он казался порядочным. Дьявол! Сколько людей, столкнувшихся с этим негодяем, было обмануто, подобно мне?
Я встал и на негнущихся ногах, словно под гипнозом, двинулся к шкафчику, где Барри держал большой служебный револьвер. Я открыл дверцу, достал оружие, проверил, заряжено ли. Сунул за пояс и надел куртку, чтобы не было видно рукоятки. Потом сел на койку и принялся составлять план.
Наш следующий пункт назначения — Кандагар в Афганистане. Поминальный союзник Британии, Афганистан слывет крайне нелояльной страной. В Кандагаре полного русских, немцев, турок и французов; то
