что-то о «человеческом достоинстве, означающем не более, чем заносчивость завоевателя». Я не обращал внимания на бред этого сумасшедшего. Он просто из кожи вон лез, чтобы вдолбить в мой разум свои революционные идеи.
Весь перелет до Сайгона я тщетно пытался связаться с Джонсоном, убеждая тюремщиков, что меня мутит от пищи, потому что ее носит Барри, и что хотелось бы увидеть чье-нибудь другое лицо. Вместо Джонсона они прислали Юну Персон, и при виде хорошенькой девушки я не смог изобразить недовольство. Раза два я интересовался, как ее отец собирается поступить со мной, но она отвечала, что он все еще «ломает над этим голову». «Поможете ли вы мне?» — спросил я напрямик. Девушка была как будто смущена этим вопросом и поспешно, не сказав ни слова, покинула каюту.
В Сайгоне — должно быть, это был Сайгон, судя по видному издалека блеску позолоты на куполах храмов — до меня донесся говор паломников-индокитайцев, размещающихся в трюме среди тюков и ящиков. Я не завидовал их душным, тесным «апартаментам». Хотя, разумеется, удача сопутствовала этим буддистам — если они на самом деле буддисты — раз им удалось получить места на воздушном корабле.
И вновь, несмотря на то, что Сайгон являлся «свободной зоной», находящейся под покровительством Америки, граф Рудольфо Гевара бдительно охранял меня. Однако со времени нашей последней встречи спеси в нем явно поубавилось. Судя по всему, он чувствовал себя не в своей тарелке, и мне пришло в голову, что американские власти, заподозрив неладное, задали офицерам корабля много неприятных вопросов. Вне всякого сомнения, «Скиталец» спешил покинуть город, поскольку меньше, чем через два часа, едва заправившись топливом, мы уже плыли в небе на полной тяге.
Вечером того же дня с противоположного конца короткого коридора до меня донеслись звуки бурного спора Я узнал Гевару, капитана, Барри, Юну Персон… Но среди них присутствовал кто-то еще — у кого был мягкий, необычайно спокойный голос. Я разобрал несколько слов: «Бруней», «Кантон», «японцы», «Шаньдун» — главным образом названия известных мне мест — однако суть спора была неясна
Близился вечер, когда, наконец, впервые за весь день Юна Персон принесла мне еду, извинившись, что мясо остыло. Девушка казалась обеспокоенной, и я, просто из вежливости, спросил, что случилось. Она бросила на меня озабоченный взгляд и натянуто улыбнулась. «Определенно сказать не могу», — только и ответила она, вышла и, как всегда, заперла за собой дверь.
Первый выстрел раздался в полночь, когда мы должны были направляться к Брунею. Обычный выхлоп двигателя, поначалу решил я, но тут же понял, что это не так. Я вскочил с койки и подкрался к двери. Вновь зазвучали выстрелы, послышались крики, топот бегущих ног… Что происходит, черт подери? Неужто бандиты передрались между собой? А может, воздушный корабль приземлился незаметно для меня, и на борт проник отряд британской или американской полиции?
Я выглянул в иллюминатор. Мы по-прежнему плыли в небе, а под нами, насколько я мог судить, расстилалось Китайское море.
Звуки битвы доносились по крайней мере полчаса, затем выстрелы прекратились, но яростно препирающиеся голоса слышались еще некоторое время. Наконец и голоса стихли. Я услышал шаги по коридору, услышан, как в замке моей двери поворачивается ключ…
Прищурившись от яркого света, я разглядел на пороге высокую фигуру. Одной рукой незнакомец придерживал дверь, а в другой сжимал револьвер. Он носил свободные восточные одежды, но черты его красивого лица были несомненно евразийскими. Очевидно, в жилах незнакомца текла смесь китайской и английской кровей.
— Доброе утро, мистер Бастейбл. — У него было безупречное оксфордское произношение. — Я — генерал Шоу. С этой минуты «Скиталец» находится в моем подчинении. Полагаю, у вас есть некоторый опыт в управлении воздушным кораблем. Буду крайне признателен, если вы позволите воспользоваться им.
У меня челюсть отвисла от изумления. Я знал этого евразийца. Да и кто его не знал! Обратившийся ко мне человек был известен, как атаман свирепейшей шайки бандитов, досаждающей Центральному правительству Китайской республики. Это был Шуо Хо Ти, правитель Чжили!
Глава II
УТРЕННЯЯ ДОЛИНА
«Из огня да в полымя», — было первой моей мыслью. Но потом я вспомнил, что многие китайские правители держат пленных европейцев исключительно ради выкупа. Это могло сыграть мне на руку — британское правительство в состоянии заплатить за мое освобождение.
Я улыбнулся про себя, подумав, что Корженевский и K° по неведению взяли на борт шайку негодяев еще более отъявленных, чем они сами. Мне это показалось очень смешным.
Генерал О.Т.Шоу (или Шуо Хо Ти, как он величал себя среди китайских сподвижников) создал столь мощную армию преступников, ренегатов и дезертиров, что по сути дела владел огромной территорией в провинциях Чжили, Шаньдун и Цзяньсу. Его армия держала под контролем все пути сообщения между Пекином и Шанхаем; с поездов и автотранспорта генерал взимал такие «пошлины», что торговые перевозки и связь стали осуществляться исключительно по воздуху. Но не каждый воздушный корабль мог считать себя в безопасности, если летел достаточно низко для пушек генерала Шоу. Центральное правительство было не в состоянии совладать с бандитами — слишком уж оно боялось искать помощи у иностранных держав, которые правили обширными территориями Китая, не входящими в республику: ведь чужеземцы — преимущественно японцы и русские — могли захватить владения Шуо Хо Ти под предлогом военного содействия и остаться там навсегда. Это и давало власть генералу и ему подобным.
Встреча с такой одиозной и знаменитой личностью застала меня врасплох, и на какое-то время я лишился дара речи.
— По… почему вы хотите, чтобы кораблем управлял я? — наконец выдавил я из себя.
Высокий евразиец пригладил прямые черные волосы (это придало его облику что-то демоническое) и ответил:
— К сожалению, мистер Барри мертв, а капитан Корженевский ранен. Так что вы — единственный, кто в состоянии справиться с такой работой.
— Барри мертв?.. — Наверное, я должен был обрадоваться, однако вместо этого меня охватило чувство потери.
— Мои люди действовали слишком быстро, когда увидели у него в руках оружие. Они, знаете ли, боятся умереть на такой высоте — считают, что демоны высших сфер заберут их души. Невоспитанные, суеверные люди, эти мои единомышленники.
— Капитан ранен тяжело?
— В голову. Ничего серьезного, но у него все плывет перед глазами, и управлять судном он, разумеется, не может.
— А его дочь… и граф Гевара?
— Заперты в каюте вместе с капитаном.
— А Джонсон?
— Последний раз его видели на внешней площадке. Полагаю, он оступился и упал за борт.
— Боже мой… — прошептал я. — Боже мой… — К горлу подкатил ком. — Пираты… убийцы… не могу поверить…
— И тем не менее, это правда. Мне очень жаль. — Я узнал его спокойный голос — без сомнения, это он, генерал Шоу, спорил с анархистами в каюте напротив. — Но больше я не собираюсь убивать. Судно у нас в руках, и мы можем отправляться в Шаньдун… Трагедии не случилось бы, если б ваш Гевара не упорствовал. Ему, видите ли, нужно было в Бруней, хотя я предупреждал, что его там уже поджидают англичане.
— А вам-то откуда об этом известно?
— Я — вождь, а вожди должны знать все и использовать знание на пользу своего народа, — уклончиво ответил он.
— Что будет со мной, если я откажусь помогать вам?
