Гипотеза «о нежелании отпускать Стаса далеко от Виконта» есть не более, чем гипотеза. Совершенно не исключаю, что поведение Рока управлялось гораздо более сложными факторами.
Красногоров вовсе не обладал такой способностью. Этой способностью обладал Рок, его опекающий и заботящийся о его безопасности.
Такого вопроса мы, действительно, перед собой не ставили — прежде всего потому, что не было никакой необходимости его ставить. Я полагаю, каждый человек моего поколения мог бы насчитать десяток-другой случаев, когда он оказывался под угрозой смерти. Это было — самое обыкновенное дело в XX веке. По-моему, нет никакой необходимости привлекать сюда некую «противостоящую силу». Почти все истории, имевшие место в жизни Красногорова, происходили со мной. Без всякой «противостоящей силы».
Стаса Красногорова привели на место кандидата в президенты его личные обстоятельства. Ему показалось, что благодаря своим специфическим особенностям (находясь под защитой и покровительством Рока), он сумеет реализовать нереализуемое: стать ЧЕСТНЫМ политиком. Грех было не попробовать. И он попробовал. А в общем Вы правы: и Андрей и Стас относятся к одной породе людей — они (дружно, не сговариваясь) полагают, что человек может что-то изменить в мире, если попадет на нужное место и приложит необходимые усилия. Отсюда и сходство их судьбы, наверное.
На заре автомобилизма точно так же рассуждали о «локомобилях»: игрушка для богатых. Метод Виконта, разумеется, неуклюж и дорог, но так всегда бывает в самом начале. Я еще помню времена, когда магнитофон считался применимым только для клубных мероприятий или в юридической практике — он был ужасно дорог, специфичен в обслуживании и огромен. Виагра (по слухам) была средством для «кремлевских старцев» исключительно. Стрептомицин в середине 40-х ценился на вес золота. Тут главное — начать. А потом — «само пойдет».
Баскеры, разумеется, от собаки Баскервилей, но к питбулям и ротвейлерам никакого отношения не имеют — они гораздо страшнее и опаснее.
Баскеры — это все, что осталось от самого первоначального замысла романа, когда герой, свернув с автострады, попадал у меня в экспериментальный мир живого, созданный биологами для того, чтобы Первая природа, хотя бы и в трансформированном виде, но могла бы все-таки противостоять наступлению природы Второй. Баскеры уцелели потому, что особенно мне понравились, и я вовсе не считаю их такими уж фантастическими — на фоне того, что выделывает Эволюция (Рок) с героями романа.
Не могу ответить на этот вопрос. Мне они показались нелишними — как некая характерная черточка мира, картинка, штрих, нетривиальный персонаж, призванный царапнуть воображение читателя.
С делами Виконта баскеры не связаны никак. Производством баскеров заняты совсем другие люди. И с совсем другой целью.
Я понимаю Ваши сомнения и опасения, но они кажутся мне преувеличенными. Человеку свойственно создавать себе в помощь опасных «чудовищ». У персов были гепарды. У древних арабов — бешеные скакуны-мясоеды. В наше время вывели питбулей и ротвейлеров… И ничего — управлялись раньше, управляются и сейчас. Да баскеры опасны прежде всего для чужих — своих они не трогают и даже любят. Так что никакого особенного нарушения логики и рациональности здесь у автора нет.
Спокон веков детям доверяют кормить такое «чудовищное и опасное» животное, как свинья. И ничего. А меня, помнится, эти чудища как-то раз чуть не сожрали. Детям вообще принято доверять (особенно в опасные, критические времена) довольно-таки страшные вещи. Вспомните «Иваново детство», посмотрите на кадры нынешней интифады… Вы правы в том, что препоручать баскеров детям — опасно. Но ничего принципиально невозможного в этом нет. «Время такое». «Мир такой». Се ля ви.
В переиздании романа ПП я изменил эпиграф: «Эволюция не может быть справедливой», Фридрих Хайек.
Роман именно об этом. Человек в жерновах эволюции. Человек, воображающий себя Персоной с Предназначением. Человек, построивший жизнь свою, исходя из этого предположения. Человек, оказавшийся на деле лишь маленьким винтиком в огромной машине Прогресса, крутящейся вокруг совсем другой Персоны — истинного творца эволюции. Если бы роман С. Витицкого был басней, у нее могла бы быть мораль: «Скромнее надо быть, господа! Гораздо скромнее! Эволюция обойдется без вас так же легко, как вы обходитесь без эволюции, и даже еще легче».
