будоражащая тема. Однако в преддверии тяжелого объяснения с братом оба, точно сговорившись, погрузились в молчание. Количество слов, отпущенных на один день, ограничено. Но так же ограничена и длительность молчания. Невозможно говорить бесконечно. И – непосильно долго хранить молчание. Впрочем, после давешней болтовни, в которой мешались правда и ложь, хотелось осторожнее обращаться со словами.
– Сестра, еще рановато, но, может, все же пойдем?
Итару вскочил, не выдержав томительного бездействия.
– Я кое-что забыла, подожди меня здесь, – сказала Мисудзу и поднялась в номер. Оплатив счет, Итару ждал ее в холле на диване минут десять, но она никак не спускалась. Он позвонил в номер.
– Сейчас иду.
Прошло еще минут пять, наконец она появилась. Ничего она не забыла, просто обновила макияж. Кожа стала еще глаже, чем обычно, глаза глядели остро и, кажется, выражали решимость.
Б результате они заставили друга брата, Курэ, ждать лишних семь минут. Итару был с ним знаком. Курэ даже останавливался у них дома. Это был единственный человек, которого по праву можно было назвать близким другом Мицуру.
Курэ заговорил первым.
– Мицуру отправляется в плаванье на корабле, – сказал он.
– На корабле? – воскликнули почти одновременно Мисудзу и Итару.
Они рассчитывали вернуться вместе с братом поездом в Токио, и упоминание о корабле застало их врасплох, точно речь шла о каком-то фантастическом средстве передвижения.
– И куда же он намеревается плыть? – спросил Итару.
– Сказал, до конечного пункта.
– А где конечный пункт?
– Говорит, по ту сторону моря.
– Другими словами, собрался за границу. Но ведь брат так тяжело переносит плаванье!
– Кажется, отплытие завтра в семь вечера, из Кобе. Он звонил сегодня утром. Не знаю, что ему вдруг приспичило.
– Он сказал, что плывет один? Или с кем-то? – спросила Мисудзу с мольбой в глазах.
Но на этот, главный вопрос Курэ не ответил.
– Кстати, хочу поблагодарить вас за гостеприимство, – сказал он. – Аты, Итару, выглядишь молодцом!
Они встретились с Курэ в центральном районе города, заполненном праздношатающейся толпой, в баре, который был обставлен как машинное отделение корабля, с какими-то металлическими штуковинами, приспособленными под стойку и столики. В полусумраке Мисудзу походила на подрагивающую бледную восковую куклу. Увидев, что она безразлична к его любезностям, Курэ подозвал официанта и заказал напитки.
– Не знаете, мой муж придет один?
Беспокойство Мисудзу передалось Итару. Ему хотелось во что бы то ни стало избежать лобового столкновения. К счастью, Курэ догадывался о сложившихся обстоятельствах.
– Подождите немного, и я приведу к вам Мицуру. Пока вы будете решать свои семейные проблемы, я пойду выпить где-нибудь поблизости, чтобы вас не стеснять. Если здесь говорить неудобно, можно подняться в гостиничный номер.
– Спасибо. Вы так внимательны.
Голос Мисудзу прозвучал пронзительно. Курэ слегка поклонился, после чего, изобразив на своем покрытом щетиной лице улыбку, обратился к Итару:
– А ты так никуда и не пристроился, болтаешься без дела?
– Невыгодно искать работу, когда свирепствует депрессия! Фирмы слишком привередливы. Вот когда конъюнктура хорошая, скупают все что ни попадя оптом. Во время кризиса надо упражняться в самозакаливании.
– Ха-ха, это еще что такое?
– Умение держать удар.
– Что же ты делаешь?
– Зависит от наличия свободного времени и денег, в основном слоняюсь по городу.
– Ты что, совсем сбрендил? Слоняясь, денег не заработаешь. Разве суть работы не в том, чтобы, трудясь в поте лица, продавать свое время?
– Ну же, Курэ, подскажите, как мне устроиться, чтоб заработать на своем безделье?
– Побегай, поищи. Волка, как говорится, ноги кормят.
– Вы хотите, чтоб я, как собака, бегал и вынюхивал по углам?
– Все вы такие, юные гении. Ладно, пойду за Мицуру.
Итару знал Курэ как человека уравновешенного, принимающего все с добродушной улыбкой. Сейчас же показалось, что его чувство юмора приобрело саркастический оттенок. Проводив глазами выходящего из бара Курэ, Итару отхлебнул пива.
– Сестра, здесь очень неспокойно, может, когда придет брат, пересядем куда-нибудь в другое место?
– Пожалуй, – ответила Мисудзу холодным, безучастным тоном, обхватив руками лежавшую на коленях сумочку.
Почему она с таким напряжением ждет встречи с собственным мужем? Впрочем, он и сам, хоть это и был его родной брат, нервничал. Оба подспудно настраивали себя на свидание с человеком, с которым не хотели видеться. Итару уже готовился к самому худшему.
Курэ вернулся неожиданно скоро, ведя за собой Мицуру, и тотчас исчез. К счастью, женщины с ними не было. Поэтому и Мисудзу и Итару смогли хотя бы отчасти освободиться от гнетущего их бремени.
– Мисудзу, рад тебя видеть. И Итару тут как тут…
Мицуру заговорил беспечным голосом, сев на свободный стул. Взглянув на него, оба подумали, что он на себя не похож. Чего-то не хватало, чтобы признать в нем Мицуру, и что-то было лишнее, делавшее его другим человеком.
– Мы слышали, брат, ты отправляешься в плаванье. Как это понимать?
– Так вы уже всё знаете? Наверно, Курэ проболтался. Да, решил немного попутешествовать.
– Попутешествовать, бросив жену?
– Так получилось.
Его лицо сохраняло полнейшее спокойствие. Казалось, он совершенно безучастен к происходящему. Мисудзу сидела, молча потупившись. Упреки застряли у нее в горле.
– Брат, я хочу услышать от тебя объяснение. И притом достаточно убедительное.
Мицуру равнодушно следил глазами за потоками воздуха в баре. Обычно он хмурился, кривил рот, а сейчас его лицо почему-то излучало бодрость. Итару впервые видел брата таким, в нем вдруг начало нарастать раздражение. Нет, он не позволит ему так просто отмахнуться от измаявшей их тревоги!
– Мисудзу, ты, наверно, считаешь меня ничтожеством…
– Да, – прошептала она, пронзив его ненавидящим взором.
– Я с тобой согласен. Но, если так пойдет дальше, на мне вообще можно будет поставить крест. Ты не виновата. Это все моя дурь. Не можешь еще немного потерпеть? Я как раз сейчас пытаюсь исправиться. Будь ко мне милосердна.
– Не понимаю, о чем ты. Если ты толком не объяснишь…
– Я хочу переродиться.
– В кого?
– Если бы я родился женщиной! Тогда весь мир выглядел бы совсем иначе. Я увяз в каких-то интригах. Кто-то купил мое прошлое. Как я могу взять ответственность за свое прошлое, если оно теперь принадлежит другому? Я не намерен терпеть угроз со стороны прошлого. Родись я женщиной, я бы наверняка жил более свободно. Но, увы, мое желание неисполнимо. Ничего не поделаешь. Но я хочу сам создать себе будущее. Это ставка в игре. Если проиграю, мне конец. Но если я не рискну, то лишь продолжу падение. Наверно, я проживу еще лет тридцать. Повеситься – тридцать секунд, спрыгнуть с небоскреба, конечно в зависимости
