в отчаянии Каледина. В первые же дни советской власти здесь ЧК расстрелян избранный взамен Каледина донской атаман Назаров, председатель войскового Круга Волошинов и многие депутаты этого казачьего парламента. При этом один из главных лидеров красных казаков на Дону Голубов при первом же несогласии с репрессиями против казаков объявлен врагом советской власти, арестован и расстрелян – ЧК с первых дней разгоравшейся Гражданской войны так начинала цементировать единство советских рядов и устранять «попутчиков» разного толка.
Власть оказалась в руках донского ревкома Подтелкова, и Донская ЧК под началом ее первого председателя Станислава Турло начала массовые репрессии, а в ответ на первое же вооруженное сопротивление казаков залила донские станицы кровью. Если уж прибывший на Дон закаленный большевик и член коллегии ВЧК Валентин Трифонов, отец знаменитого писателя, признал в донесении жесткость действий местной «чрезвычайки» против казаков чрезмерной, можно представить себе, что же творилось в тот год в Донском крае. Главными виновниками расказачивания теперь принято называть Троцкого, фанатичного главу Донревкома Сырцова, приведшего первым на Дон карательные части красных латышей командарма Сиверса (вскоре смертельно раненного здесь в бою с белыми), но и чекисты Турло несут большую долю ответственности за эти злодейства. И во второй раз белая армия под началом сменившего убитого Корнилова генерала Деникина на Дон пришла уже в качестве желанного гостя. С этого времени Дон еще несколько раз переходил из рук в руки, и каждое его попадание в сферу красной власти сопровождалось очередными карательными кампаниями ЧК в ответ на прежние восстания. В итоге донское казачество, так легко и даже отчасти легкомысленно принявшее в начале 1918 года советскую власть, после первой прививки кровью донской ЧК окончательно стало до конца Гражданской войны вернейшим союзником белой армии, продолжая воевать отдельными восстаниями станиц до самого 1922 года, когда сама белая армия давно эвакуировалась из Крыма в эмиграцию. Что уж говорить о казаках, если к концу 1918 года восстали даже рабочие Ижевских оружейных заводов, главная по теории Ленина кадровая база революции и диктатуры пролетариата. Рабочее восстание против «рабочей власти» на Урале советская власть при активном участии ЧК давила столь же яростно, как и мятеж белого казачества. Когда ижевские повстанцы под ударами Красной армии выбиты из Ижевска и Воткинска, вынужденно уйдя к Колчаку и воюя в его армии со своими эсеровскими лозунгами и красными знаменами, здесь сразу началась бойня ЧК. Если в летне-осенних боях 1918 года в Ижевской округе погибло около 10 тысяч человек с обеих сторон, то до конца 1918 года в этом краю расстреляно в качестве мести ЧК еще примерно столько же. Только в самом Ижевске жертвами ЧК стали примерно тысяча человек: оставшиеся в городе недовольные рабочие, члены семей ушедших на восток к белым, просто оказавшиеся в руках ЧК обыватели. Бывший царский капитан Цыганков был призван восставшими рабочими летом 1918 года возглавить их ополчение, но, сославшись на плохое здоровье, от этой должности и вообще от борьбы с красными уклонился, передав свой пост полковнику Федичкину, а сам поэтому остался при уходе ижевцев в городе – он арестован и расстрелян ЧК одним из первых. Как убит также отказавшийся примкнуть к восстанию ранее глава местных жандармов при царе Власов – эти для ЧК «бывшие» люди не сразу поняли, что для советской власти для расправы часто достаточно и происхождения, совсем не обязательно доказывать участие в борьбе против нее.
Репрессиями против повстанцев Ижевска руководил начальник Уфимской ЧК Юрий Аплок, сменивший здесь первого председателя Уфимской ЧК Павлуновского и ставший затем специалистом по таким акциям: в 1921 году он руководил схожим подавлением антоновцев на Тамбовщине и массовыми расстрелами сдавшихся офицеров в Крыму. В итоге «ижевско-воткинская бригада» из рабочих стала самым непримиримым к большевикам и боеспособным формированием в армии Колчака, даже в этом белом войске считавшая себя сторонником «рабочей власти Советов, но без большевиков» и воевавшая под красным флагом.
До объявления официального «красного террора» происходит и малоизвестная бойня в Армавире. Здесь тоже произошло антибольшевистское восстание, и горожане приветствовали ненадолго отбившие город части еще малочисленных «добровольцев», а после отступления белогвардейской дивизии генерала Боровского из города в него с советской властью вернулась ЧК и устроила показательную зачистку по примеру Ярославля, Рыбинска или Ижевска. Буквально за несколько дней июля 1918 года в Армавире чекистами уничтожены сотни жителей, особенно жестокие репрессии последовали против встретивших тепло белых представителей крупной здесь армянской диаспоры: только армавирских армян расстреляно более 500 человек. Часть армян и русских жителей Армавира попытались укрыться в здании консульства Персии в этом южном городе, но все они изрублены и расстреляны ворвавшимися вслед за ними в миссию чекистами и красноармейцами. Большевики сразу наплевали на «буржуазные» в их глазах условности дипломатического права. Пытавшийся спасти укрывшихся в его миссии горожан персидский дипломат Ибадал-Бек был убит, перебиты и укрывшиеся в миссии более сотни подданных Персии. В свое время советская история подчеркивала ужасы персидского погрома в XIX веке в Тегеране, когда толпой исламских фанатиков было разгромлено российское посольство и убит наш знаменитый поэт и дипломат Грибоедов. Вот только в этой трагедии громили российскую миссию толпы взбудораженных персов, а не официальная спецслужба государства и не регулярная армия, как это произошло летом 1918 года в провинциальном городке Армавире, где русских, персов и армян методично несколько дней истребляла ЧК и подчинявшаяся Москве Красная армия.
Даже в явном тылу советской власти, где власть большевиков в 1917 году была установлена сразу и почти без боя, куда никакие белые в Гражданскую так никогда и не дошли, – такие же масштабные репрессии первых месяцев работы губернских ЧК вызывали местное сопротивление и приводили к восстаниям. Так это было в Пензе, именно здесь летом 1918 года стартовал известный мятеж легионеров Чехословацкого корпуса, вошедших затем в советскую историю Гражданской войны под забавным названием «белочехи». Как известно, после Брестского мира с Германией правительство большевиков решило от сформированного из пленных австро-венгерской армии Чехословацкого корпуса избавиться оригинальным способом, переправив чехословаков через всю огромную страну на Дальний Восток, а оттуда морем в Европу к англичанам и французам. Растянувшиеся по железным дорогам уже больной гражданской распрей страны составы чехословаков поначалу застряли в Пензе из-за обычных пробок на путях. Но именно здесь они стали свидетелями наведения в губернии порядка созданной большевиками ЧК под началом латыша Рудольфа Аустриня. Здесь еще до всякого чешского мятежа и белых заговоров чекисты к лету 1918 года расстреляли по спискам массу «бывших», включая членов пензенского отделения Союза русского народа и бывшего начальника Пензенского жандармского отделения Кременецкого. К тому же здесь чешским легионерам чекисты предъявили ультиматум, предложив продолжить путь на восток России лишь после полного разоружения, а большевистские агитаторы активно сманивали чешских и словацких солдат к дезертирству и вступлению в ряды красных. Именно так и начался знаменитый чехословацкий мятеж, причем довольно легко захватив на несколько дней Пензу; чехи и не думали ее удерживать, несмотря на просьбы местных офицеров, они боевым порядком двинулись дальше на восток за Волгу, как намечали и ранее. Даже захваченных в плен лидеров местного Совета они не расстреляли, а увезли с собой в качестве заложников для беспрепятственного проезда. И пойманных здесь же пензенских чекистов белочехи просто распустили по домам, расстреляв за предательство лишь нескольких перешедших в ряды ЧК чехов из числа своих же легионеров. Глава губернской ЧК Пензы Аустринь сумел скрыться, чтобы после ухода чехов вновь возглавить на своей должности «красный террор» в этой области. Рудольф Аустринь возглавлял Пензенскую ЧК всю Гражданскую войну, это его в 1921 году публично отчитал Дзержинский за то, что Аустринь своим донесением в Москву вызвал ложную панику, сообщив, что в пределы Пензенской губернии прорвались отряды тамбовских мятежников Антонова, чего на самом деле не было.
И по всей длинной Транссибирской магистрали мятеж Чехословацкого корпуса, приведший летом 1918 года к падению власти Советов по всей Сибири и Дальнему Востоку, сопровождался похожими картинами. Буквально в эти же дни случился знаменитый «челябинский инцидент», ставший одним из поводов восстания Чехословацкого корпуса. На станции из-за бытовой ссоры с венгерскими военнопленными был ранен чешский легионер, чехи устроили самосуд и казнили обидчика, и местная ЧК решила вмешаться в ход событий, словно эти иностранцы были подчиненными ей людьми. Когда чекисты арестовали несколько подозреваемых в расправе над венгром и увезли их в тюрьму, находившиеся на вокзале Челябинска чехословацкие части взбунтовались и захватили город, разогнав отряды большевиков.
Чехословаки поначалу только требовали себе беспрепятственного проезда и отказывались разоружаться, но после попыток ЧК репрессий и к ним, после бегства части их же солдат в
