нечто жуткое, не поддающееся моей воле. Вызывая материализацию предметов, которую зрители принимали за обыкновенный иллюзион, я видел внутри магического сундука голову Анастасии. Это было похоже на сумасшествие. Я не мог понять, действительно ли это моя сгущенная мысль, мой воплотившийся страх или галлюцинация безумца, доступная лишь мне одному.
Я помнил о том, что владелец перстня должен отыскать путь в Шамбалу. Но я боялся, что с исчезновением перстня, исчезнет мой дар и пьянящая власть над чудом навсегда покинет меня. Бездарный шарлатан, я уже давно разучился показывать самые обыкновенные трюки...»
Через несколько дней мы со Штихелем обследовали доки. Внутри затопленных секций можно было перебираться только вплавь. Изъеденные ржавчиной останки катеров и лебедок, ребра и остовы кораблей торчали из гнилой воды, как кости доисторических динозавров в устьях обмелевших рек. Выступающие из воды скелеты обросли мхом и ракушками. Здесь жило гулкое эхо и стойкий запах грибной плесени.
– Я встречал здесь бродяг. Они тягали на продажу цветной металл, – рассказывал Генрих. – Теперь здесь никого нет, словно всех выкурили. Той ночью, когда ты искал ночлег, я видел здесь свет. Фонарик мигнул несколько раз. Потом волной прибило утопленника. Говорили, что он утонул три дня назад.
– Я опознал его по татуировкам, как своего брата.
– Татуировки? Татуировки – пустяк. Их можно сделать и после смерти. В Освенциме практиковал некто Бюррель, по прозвищу Доктор Смерть, он наносил на тела узников посмертные татуировки, чтобы продать их кожу подороже. Ее вымачивали в чанах и сушили, а потом пускали на сувениры, ремни и кожаные абажуры. Эти молодчики из СС демонстрировали, что им все нипочем, словно отчитывались перед своим боссом, господином дьяволом. А всем известно, какая это жестокая и бессовестная бестия...
Носком сапога Штихель потрогал пустой тюбик. С тюбика издевательски скалилась мертвая голова с перекрещенными костями.
– Доннер ветер, ртутная краска! – фальшиво удивился старик. – Рисунки можно вытравить и на руках мертвеца. Это краска наверняка очень ядовита, но зато и смыть ее уже невозможно. А тату... Что ж такого. Можно изготовить трафарет по фотографии.
Мы плыли вдоль ржавых развалин. Штихель светил фонариком в темную воду. Внезапно он присвистнул:
– Эй, посмотри сюда!
В мерклом свете фонарика, сквозь зеленую воду просвечивал странный предмет, похожий на большой воздушный шар. В нем покачивался лохматый кочан. Присмотревшись, я разглядел человеческую голову с запавшими веками и полуоткрытым ртом. Голова была упакована в целлофановый пакет с грузилом. Это были останки безымянного аборигена по кличке Тело, жестоко поплатившегося за свое пристрастие к спиртному.
Я припомнил, как визжал Флинт, отказываясь ступить на палубу яхты, и кувыркался за бутылкой бомж по имени Тело. Флинт чуял запах смерти, потому и не хотел идти на судно. Собаки, единственные из всех зверей испытывают мистический ужас не только перед человеческой кровью, но и перед людскими замыслами.
Бомжа, опустошавшего запасы растворителя, прикормили и заманили на яхту. В доках его пристукнули, нанесли на кожу мертвеца татуировки и хладнокровно обезглавили труп.
– А я уверен, твой братец вовсе не спешит на тот свет, – рассуждал немец на обратном пути. – Он даже решил поиграть в кошки-мышки. А если предполагается охота, постарайся не стать дичью.
– Вот что, Генрих: к завтрашнему утру, я должен выглядеть, как жених на свадьбе со смертью. Если я буду выглядеть мокрой курицей, моя ловушка останется пустой.
– А мужчина – всегда охотник. От него должно пахнуть порохом и сталью, его одежда должна сливаться с местностью, ему нужно иметь оленьи ноги и нюх барса. Если мужик похож на бабу, то сам становится дичью для баб. Известно, как нынче ловят каплунов: палят из семи безоткатных орудий, хотя для поимки этой дичи вполне достаточно одной хорошо смазанной петли.
Философствуя подобным образом, Генрих помог привести в порядок мой костюм. Он даже добыл из собственных запасов полувоенные ботинки с высоким берцем – венец моей вызывающе хищной экипировки.
Глава 14
Марсианский десант
И ты лениво улыбнулась
Стальной секире палача.
Я вывел «Кочевника» из укрытия ранним утром. Под колесами хрустел схваченный заморозком песок. Через час, поеживаясь от утреннего холода, я караулил выезд на трассу, по которому в сторону столицы могла промчаться Нелли. Мне повезло. В то утро она оставила свои деликатные обязанности секретарши Отто Юльевича и направилась в столицу. Выследить ее серебристого «мустанга» было совсем нетрудно. Целый час мы были неразлучны, как дворняга и репей. Я вел ее по трассе, в объезд города по кольцевой и дальше по запруженным улицам к центру.
Наконец она затормозила у дверей салона красоты, и я успел даже попасться ей навстречу, так что мы едва не столкнулись.
Осенний ветер срывал одежды с чахлых столичных насаждений, и Нелли прятала нежное лицо в голубоватый мех, а ладони в шиншилловую муфту. Ее духи заставляли дышать глубже и чаще. В высоких блестящих сапогах и облегающих лосинах, она напоминала королеву пиратов Энни Бон. В решающие моменты штурма английских фрегатов и бригантин эта героическая дама расстегивала пиратский камзол и воодушевляла команду своей несравненной сексапильностью.
– Нелли! Вот так встреча!
Увидев меня, Нелли заметно удивилась, но в следующую секунду расцвела чарующей улыбкой:
– О, мой неприступный попутчик! Ну, как? Вы нашли своего героя?
– Скорее героиню, нежную и опасную женщину с обаянием Цирцеи, и всякий, кто недостоин ее внимания, мгновенно обращается в вонючего кабана.
– А вы не боитесь за себя?
– О нет, прошел все пробы и даже имею печать.
– Печать? Покажите!
– Только не здесь, здесь слишком людно, Цирцея.
– Тогда, может быть, вечером, на презентации моего клуба? Сейчас я очень спешу. Да, чуть не забыла, вот пропуск. Я буду ждать... Ча-о-о! – мяукнула Нелли и томно улыбнулась, уверенная, что для лоха, проспавшего перстень, подобного набора обольщений вполне достаточно. Я посмотрел на приглашение: «Салон холодного оружия „Булат“. ЗАО „Чингисхан“. ул. Старая Басурманная д. 21/4. Презентация коллекции оружия стран Азии IX–XIX вв. 19 августа 2006 г. В 19-00». Приглашенным были обещаны «дефиле мод, банкет и множество сюрпризов!!!»
На открытие салона «Булат» собрался цвет столичной публики. Шикарные кокотки, столичные барыни и знающие себе цену кавалеры, отбивались локтями от наседающей толпы, которую с трудом удерживал взвод охранников. Запоздавшие гости выкрикивали через головы свои имена, толкались у дверей. В фойе шикарного клуба кружил костюмированный бал. Я насчитал с десяток «летучих мышей», пару «снежных королев» и несколько щедро декольтированных красоток баскетбольного роста.
На миг мне показалось, что в пестрой карнавальной толпе, я вижу Машу. Она была в темном облегающем платье. Черная бархатная полумаска оттеняла нежный овал ее щек и алые губы. Длинные светлые волосы были собраны в высокую старинную прическу, с множеством выпущенных волнистых прядей. Расталкивая сверкающие тела-манекены, путаясь в драпировках и шлейфах, я ринулся за ней. Догнал, схватил за плечи, обернул к себе и... отшатнулся бормоча извинения. Из-под бархатной полумаски, мне улыбалась девушка.
Распахнулись двери демонстрационного зала, и толпа приглашенных, булькая как сироп, потекла сквозь открытые створки. Начиналось обещанное дефиле: парад милитаристских мод «а-ля Чингисхан».
Девушки в тонких кованых кольчугах на голое тело и в серебряных шлемах с волчьими хвостами размахивали изящными мечами, покоряя сердца разноплеменного московского бомонда с жестокостью необузданных кочевников. Мне они показались китаянками, хотя возможно, это был удачный грим.
Грянули барабаны и завизжали флейты, и подиум захватили марширующие эсэсовки в фуражках с лихо заломленной тульей, в рельефных купальниках из черной резины, в прозрачных галифе и отвратительно сияющих сапогах. Они победно цокали и поворачивались на тонких «шпильках», вгоняя каблуки в мякоть сердца или еще глубже.
Следом за белокурыми бестиями на подиум высадился марсианский десант. Закованные в стальные латы инопланетянки наводили на зрителей раструбы лучевого оружия. Смешные и страшные, они уносили разум в кромешную бездну будущего, где женщина, лишенная материнского чувства и сострадания к нам, несовершенным, будет походить на изящный боевой механизм с присущими ему бездушными функциями. Обуянная жаждой власти и главенства над мужчиной, Железная Кали в конце концов уничтожит его в войне полов, как бесперспективный вид космического неудачника.
Дефиле сменили показательные бои. Ловкий стройный воин в глухом шлеме римского гладиатора с прорезью для глаз и в звенящей сетке из серебряных чешуек, размахивая коротким мечом, отбивался от троих нападавших. Побросав клинки, воины подхватили с пола что-то вроде топориков или мотыг на длинных тонких ручках и бой продолжился. Эти орудия живо напомнили мне предмет, которым я едва не укокошил Барри.
Раскидав нападавших, воин сбросил шлем, по плечам плеснула рыжая грива, и зал зашелся от восторга – виртуозные эскапады демонстрировала сама Анелия, хозяйка клуба. Заметив меня, она послала воздушный поцелуй.
В соседнем зале, оформленном под вертеп
