– Откуда у вас столько валюты? – изумилась Варвара.
– Экспроприировал у экспроприаторов, – беспечно отозвался Ильич. – Разумеется, враги советской власти решили воспользоваться моим долгим отсутствием, и не без успеха. Как вы думаете, кого я вчера встретил в арбатских переулках? Этого хитрого выскочку Джугашвили и царишку Романова!
– Вы не удивились? Ведь царя казнили с вашего согласия!
– Ложь, ложь и еще раз ложь!!! – Ленин выпустил кота и взволнованно заходил из угла в угол, засунув большие пальцы под жилет. – Я рад был сохранить жизнь царской семье! В свое время я категорически настаивал на законном суде над бывшим императором, но, с другой стороны, Уралоблсовет поступил вполне целесообразно. Нельзя было оставлять белякам «живое знамя»!
– Дело прошлое, – тихо заметила Варвара. – И как прошла встреча с вашими оппонентами?
– О, мы абсолютно сошлись во мнениях о текущем моменте: «
– Ну, это обычный флеш-моб! – утешила вождя Варвара. – Заговор против вашего имени.
– Вы так думаете? Ну да ладно…
– Вот что, Варенька! Надо срочно созвать внеочередное заседание ВЦИК. Сами понимаете, обстановка в Сибири и Поволжье архисложная. Нэпманы идут в наступление…
– Поволжье подождет, – мягко заметила Варя. – Вы еще не завтракали.
Минут через пять Ленин весело плескался в ванне, приправляя это утонченное удовольствие обрывками старинных арий. В коридоре слабо звякнул звонок, Варвара метнулась в прихожую и заглянула в глазок: в выпуклой линзе окуляра тяжеловесный Эфир выглядел еще внушительнее.
– Дорогу ОМОНу! – выкрикнул он в распахнувшуюся дверь и отодвинул Варвару литым плечом, как бывалый спецназовец.
– Тише! Ты его испугаешь! – рассердилась Варвара.
– Раньше надо было бояться! Где оно, это чудовище?
– Ну почему чудовище, он очень милый и обаятельный.
– Половина человечества оплакала его смерть, а другая половина оплакала рождение! – процитировал эрудированный Эфир.
Из ванной донесся бодрый тенорок.
– Ага, понятно… Слушай, Варька, у тебя халат есть?
Девушка недоуменно тряхнула короткими полами своего кимоно, она еще не успела переодеться.
– Да нет, белый, медицинский?
– Нет… Я же психолог, а не психиатр.
– Ладно, хватит простыни, – зловеще заметил Эфир.
– Эфка, ты тут побудь немного, а я до магазина добегу, – крикнула Варвара из соседней комнаты. Она переоделась и наскоро заколола гребнем свои длинные белокурые волосы.
– Вечно у вас, Варгановых, шаром покати! – неистовствовал Эфир, хлопая дверцами шкафов и холодильника. – Купи пряников, и к ним колбасы, что ли… А я пока в засаде посижу, то есть подежурю.
Владимир Ильич мирно покачивался в плетеном кресле-качалке, с котом на коленях, когда в кухонную дверь вломился здоровяк в белом маскхалате, распертом на его могутных плечах, как перекачанный воздушный шар.
При виде угрожающей фигуры в белом шерсть у кота встала дыбом. Как пушистое ядро, он рванулся с колен Ильича и пролетел между ног у громилы. Толчок был столь силен, что кресло с Ильичом отъехало в угол и завертелось.
– Сидеть! – рявкнул «белохалатный».
Вождь вжался в кресло и схватился за сердце.
– Так я и думал, – обреченно пробормотал он.
– О чем ты думал, шут гороховый?
– Вас ко мне приставили, чтобы следить за мной! Профессор Крофт, доктор Абрикосов, теперь вот и вы, – вы все приставлены, чтобы следить за мной!
– А вот мы сейчас настоящих следаков вызовем, – хорохорился громила. – Пусть разбираются, что тут за бомж в ленинском облике шляется.
Он вынул из кармана мобильник, явно намериваясь сдать самозванца куда следует.
– Пощадите, – взмолился Ленин, – что я вам сделал?
– Что ты нам сделал? Сейчас напомню. Ты мне сейчас за все ответишь, упырь! За раскулачивание и гладомор на Украине! За расстрелянных священников! За подаренную Хаммеру царскую корону! За гнойную коросту на теле России! Встать, кремлевский мечтатель!
Эфир кинулся с кулаками на вождя.
– Я готов, – мужественно заявил Ленин и встал с кресла, собранный и абсолютно спокойный. – Окончательная сущность моего бытия еще не взвешена на весах истории!
– Похоже, он настоящий, – обреченно выдохнул Эфка.
– Ну, как вы тут? – Вернувшаяся Варвара выложила на стол пакет с печеньем, несколько булочек и кусок колбасы.
– Кушайте, товарищ Ленин, – проворчал Эфир, – булочки «свердловские» и колбаска от товарища Микояна, помните такого?
– Спасибо, но в чужом дому хлеб горек, – едко заметил Ильич и достал из кармана круглую лепешку в целлофановой упаковке.
– Марусенька снабдила на далекую дорогу? – ехидно осведомился Эфир. Пожалуй, даже его тезка, пустынная змея эфа, не излила бы больше яда.
Ленин молча кивнул, сосредоточенно дожевывая хлеб.
Вскоре обертка опустела, и Ильич поискал глазами, куда бы ее препроводить.
– Давайте я вам помогу, – вызвался Эфир, подхватывая целлофановую кожуру.
– «Чер-ту-хин-ский хле-бо-ком-би-нат, – прочитал он по слогам, – Наименование изделия: булочка „Свежесть“». Гляди-ка, Варвара, и число вполне свежее, всего лишь поза-поза-вчерашнее.
– Это что, тот самый Чертухинск? – почти испуганно спросила Варвара.
О городке с таким названием шла худая слава, и заголовок «чертухинский маньяк» не сходил с первых полос «желтой прессы».
– А ты как думала, откуда к нам такие крендели попадают?
– Слушай, Эфир, его надо чем-то отвлечь, хотя бы ненадолго.
– А ты дай ему почитать что-нибудь из «Ленинианы». Еще не выкинули? Пусть дедушка отдохнет душой.
После завтрака Ленин снова уютно устроился в креслице-колыбели с пятым томом собственных сочинений, и черный пушистый кот сейчас же запрыгнул к нему на колени. Пользуясь минутой, Варвара бросилась искать в Интернете разгадку странного явления, беззаботно покачивающегося в плетеном кресле, и начала не с биографии, а с географии.
Чертухинск оказался заштатным городком, вблизи золотоносной Рублевки, но по странной случайности именно он значился всероссийским рекордсменом по количеству алкоголя, потребляемого на душу населения, по числу самоубийств и пропавших без вести. Не так давно городишко приобрел еще одну печальную регалию: в окрестностях городка, прежде знаменитого своими пастбищами и заливными лугами, тучными стадами и конефермами, ныне регулярно находили останки растерзанных коров и оскопленные бычьи туши. Учитывая, что убийства животных были совершены с нечеловеческой яростью и силой, предполагаемым виновником назначили медведя или волка-мутанта, вроде знаменитого чупа-кабры – «козьего вампира». Газеты нагнетали жуть, а сам городок зиял вроде «черной дыры» и маячил призраком тотального страха и грядущего произвола – изнанки нарочитого благополучия «золотого гетто».
Встрепенувшиеся уфологии и любители чудесного обвинили во всем «снежного человека», якобы огорченного ростом городов, прокладкой дорог и сокращением среды обитания. Дескать, он, как умеет,
