— Для компенсации возрастающей массы ленты необходимо постоянно наращивать противовес, — сказал Алексей. — Именно поэтому никто из «пауков» не возвращается на Землю. Кроме ремонтников, конечно.
Байсеза оглядела внутренность «паука», которому их пребывание явно пошло не на пользу, и почувствовала искреннее сожаление.
— И наш «паучок» кончит свои дни там же? — спросила она.
— О, нет, — заверил ее Алексей. — Эта зверюшка не поднимется выше точки в пятьдесят шесть тысяч километров. Двенадцать дней пути от Земли.
Байсеза посмотрела на Майру, которая, как она чувствовала, имела столь же туманное представление о цели их пути, как и она.
— А что потом?
— Помните, как мы говорили, что, если «паук» отцепится от ленты, не доходя до геосинхронной орбиты, то мы упадем на Землю? А если он отцепится после нее…
— То мы улетим прочь от Земли, — мрачно вставила Майра, — в открытый космос.
— Да, но если выбрать правильную высоту, чтобы отцепиться от подъемника, то можно воспользоваться инерцией, которая забросит нас туда, куда нам надо. Например, на Луну.
— Так мы летим на Луну?
Алексей усмехнулся.
— Нет, немного дальше.
— Тогда куда же, черт возьми? Мне кажется, сейчас отпала необходимость сохранять секретность… Как только мы отцепимся от ленты, власти тут же узнают, куда мы летим.
— Марс, мама! Мы летим на Марс! — не выдержала Майра.
Байсеза была потрясена.
— Марс?
— И там, я вас уверяю, вас ждет кое-что интересное.
— Но ведь этот крошечный кораблик вряд ли доставит нас живыми на Марс…
— Разумеется, нет, — подтвердил Алексей. — Нас подберут. У нас намечается свидание с летучим маяком. С кораблем, летящим на солнечной энергии. Он уже в пути…
Байсеза нахмурилась.
— Но у нас ведь нет ракетного двигателя, не так ли? Как только мы отцепимся от ленты, у нас больше не будет энергии, чтобы самостоятельно двигаться.
— Нам она и не нужна. Большой корабль сам выйдет к нам навстречу.
— Господи! — воскликнула Байсеза. — А если что-нибудь там не сложится…
Алексей невозмутимо улыбался.
Общаясь с ним все эти дни, Байсеза уже думала, что начала понимать его психологию — психологию космика, которая весьма отличалась от психологии землян.
Иногда Алексея посещали страхи по поводу каких-то поломок в постоянно окружающих его механизмах, от которых он полностью зависел всю свою жизнь. Но, с другой стороны, он не испытывал ни малейших сомнений по поводу всяких расчетов орбит, траекторий и перехватов. Он жил в мире, в котором все управлялось небесной механикой, этим могущественным молчаливым часовым механизмом, который никогда не давал сбоев. То есть верил, что, когда нужные приспособления отсоединят его от ленты, он все равно останется в целости и сохранности. Сама мысль о том, что солнечный корабль может с ними разминуться, даже не приходила ему в голову. Только Байсеза и Майра с ужасом проигрывали в мозгу такую возможность.
Где-то наверняка есть ключик для понимания Алексея, размышляла Байсеза, и не только его, но и всего космического поколения. Ей казалось, что она поймет его гораздо лучше, если разберет те молитвы, которые он постоянно и негромко пел: это были псалмы в честь «Непобедимого Солнца».
На двенадцатый день полета женщины сидели на своих складных стульях, когда внезапно все их летающее по воздуху оборудование, как от толчка, устремилось в одну сторону. Это означало, что по команде Алексея сработали какие-то замки, удерживавшие кабинку на ленте.
Алексей внимательно посмотрел на женщин.
— Кто-нибудь хочет, чтобы я начал обратный отсчет?
— Заткнись, — прошептала Майра.
Байсеза посмотрела на ленту, которая двенадцать дней была для нее якорной цепью, скрепляющей ее жизнь с реальностью, затем на крошечную бусинку Земли. У нее защемило сердце. Ей показалось, что Земля в своих действительных размерах вряд ли когда-нибудь снова замаячит перед ее глазами, но если это все же случится, то неизвестно, что ждет ее на этом пути.
Алексей прошептал:
— Мы уходим…
Под брюхом кабинки, в которое теперь превратилась ее крыша, мелькнула вспышка. Лента полетела куда-то в сторону на удивление быстро, остатки внутренней гравитации развеялись как дым. Вокруг них закружились детали оборудования. Алексей засмеялся.
15. «Либерейтор»
Апрель 2069 года
Джон Меттернес, бортовой инженер, позвонил с Ахиллеса Эдне. У них снова произошла задержка. Технический персонал астероида не был удовлетворен магнитным сцеплением шариков антиматерии.
Еще несколько таких задержек, и «Либерейтор» снова пропустит окно для своего первого испытательного полета.
Эдна Фингал выглянула из толстого затемненного иллюминатора на изогнутую поверхность астероида. Ей хотелось увидеть далекое Солнце — такое далекое, что отсюда, с Троянских астероидов, оно казалось не слишком ярким диском. Вокруг стоял запах новых ковровых покрытий, на палубе шла привычная предполетная возня, но сейчас она ее только раздражала. Эдна терпеть не могла ждать.
Разумом она понимала, что надо набраться терпения и ждать до тех пор, пока инженеры не проверят все досконально и не убедятся в абсолютной надежности своей работы. «Либерейтор» был построен по совершенно новой, еще не опробованной технологии, но, насколько знала Эдна, все магнитные емкости с антиматерией никогда не приходили в стабильное состояние. Самое большее, на что можно было рассчитывать, это привести их в состояние контролируемой нестабильности, которое могло длиться достаточно долго, — настолько долго, что космический корабль мог успеть долететь до избранной им точки. Считалось, что именно нестабильность в магнитной емкости привела к крушению предшественника «Либерейтора», безымянного корабля, построенного по той же самой А-технологии, что и «Либерейтор», и к гибели его экипажа, состоявшего из двух человек: Мери Ланчестер и Тео Вессе.
Но из глубин внешнего космоса, из Внешнего мрака, который простирался за пределами Солнечной системы, к Земле приближалось нечто молчаливое, чужое и враждебное. Оно уже пересекло орбиту Юпитера и находилось ближе к Солнцу, чем Эдна со своей командой. Эдна была капитаном единственного космического военного корабля, который был готов к проведению военных операций, единственного исправного корабля, входящего в космическую группу атакующего эскадрона, который был первой линией обороны Солнечной системы. И она просто рвалась в атаку на врага.
Как всегда, Эдна попыталась успокоиться, думая о семье.
Она взглянула на хронометр. Он был настроен на хьюстонское время, как и все часы в обитаемом космосе, и сделала мысленную поправку на время в Колумбии. Ее трехлетняя дочь Tea, скорее всего, сейчас находилась в детском садике. Сама Эдна жила на западном побережье, но для дочери она выбрала школу в Вашингтоне, чтобы та могла находиться поближе к бабушке. Эдна любила рассматривать снимки тех мест, где бывала Tea в течение дня.
— Либи, будь добра, открой, пожалуйста, почту.
