массу не более десяти тонн, и это считая с парусом. Вы можете спокойно по ней ходить. — Он потопал по горизонтальной разделительной панели. — Она сделана из вещества, похожего на рисовую бумагу. Очень тонкая и такая же непрочная. Ее запросто можно проткнуть пальцем. — Тут он оторвал от нее кусочек и съел. — Она съедобная. В случае драматического поворота событий ею можно питаться.
Байсеза спросила:
— Каких драматических событий?
Ей ответила Майра:
— Надо полагать, что худшее, что может случиться с кораблем, — это потеря им солнечного паруса, либо поверхность паруса потеряет свои свойства. В этом случае мы окажемся в очень затруднительном положении и не сможем маневрировать. Спасение возможно, но оно может занять месяцы, а то и годы.
— И часто случаются такие инциденты?
— Очень редко, — ответил Алексей. — Причем среди них не было ни одного фатального. — Он кратко обрисовал им разные уровни защиты корабля, иллюстрируя их с помощью графиков, из которых следовало, что, если корабль утратит парус, то он все равно сможет кое-как двигаться и достигнуть приемлемого места посадки. — Скорей человеку откажет его тело, чем этот корабль утратит свои летательные свойства. — Но его слова не показались Байсезе убедительными.
Потом Алексей исчез в какое-то место, которое он называл «капитанским мостиком», — чтобы проверить работу всех систем корабля. Майра с Байсезой в это время распаковывали вещи и осматривались кругом.
Чтобы понять планировку «Максвелла», много времени не потребовалось. Его корпус представлял собой герметичный цилиндр диаметром всего несколько метров. Горизонтальные щиты из рисовой бумаги разделяли его на три палубы. Внизу находилось то, что Алексей называл «технической палубой». На ней складировались средства выживания, еда, ремонтное оборудование, грузы. «Капитанский мостик» находился на верхней палубе.
Средняя палуба включала в себя жилые помещения. Кроме камбуза и ванной комнаты, все здешнее пространство можно было разделить с помощью подвижных рисовых панелей на комнаты, которые могли служить гостиными, спальнями и рабочими кабинетами для команды из десяти человек. На стенах были закреплены небольшие шкафчики, складные кровати и стулья. Некоторое время Байсеза и Майра занимались тем, что передвигали панели. Им удалось создать три маленькие спальни, расположенные на некотором расстоянии одна от другой и как можно дальше от туалета, потому что слышимость сквозь тонкие панели была отличной.
Жилое пространство на корабле было почти таким же тесным, как на «пауке». Но все эти узкие коридоры и низкие комнаты отличались дизайном, представлявшим собой странную смесь земного и космического. Солнечный парус мог обеспечить ускорение не более одного процента от ускорения свободного падения на Земле. Оно не могло удержать человека на полу. Поэтому вся внутренность корабля была утыкана разными поручнями, подставками и застежками-липучками, а также раскрашена в предупредительные цвета, обозначающие низ коричневым цветом, а верх голубым. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, в каком положении человек находится.
Но, с другой стороны, этот один процент G был постоянным и стабильным. Экспериментируя, Байсеза обнаружила, что, если взобраться на потолок и по нему походить, то гравитация удержит ее вес наверху в течение шести или семи секунд, а затем произойдет плавное падение (как падает на Земле снежинка) и мягкая посадка. Кроме того, эта гравитация оказалась на удивление полезной еще с одной стороны: она заставляла пыль оседать вниз, а разбросанным вещам мешала плавать по воздуху. Так что здесь Байсезе не приходилось бороться с одеялами или гоняться за каплями, которые на «пауке» постоянно норовили ускользнуть из ее кофейной чашки.
«Капитанский мостик» «Максвелла» был предусмотрительно оборудован столами и стульями. Байсезе пришлось себе напоминать, что она находится не на военном корабле. Когда вместе с Майрой она поднялась к Алексею, тот сидел на одном из таких стульев и внимательно смотрел на занимающие все стены экраны.
Стены корабля были абсолютно прозрачными.
Космическое пространство за ними было беззвездным, пустым, в нем висели только три светила: Солнце, Земля и Луна, которые образовывали гигантский треугольник с кораблем в центре. Перед этим парадом миров что-то внутри Байсезы дрогнуло. Она почему-то вспомнила о «Мире» и о тех обезьяноподобных людях, которых она там видела: австралопитеках с человеческими ногами и торсом гориллы.
Майра внимательно за ней наблюдала и подергала за руку.
— Мам, у нас всего лишь увеселительная прогулка. Не стоит падать в обморок. Лучше посмотри наверх.
И Байсеза посмотрела наверх.
Она увидела диск немного светлее неба, серее, чем глубокий бархат космического пространства. По его поверхности скользили огни, ослепительно яркие, как Солнце. Это был парус, кусок фольги такой величины, что им можно было накрыть пол-Лондона. Она услышала тихое, безостановочное жужжание, которое можно было объяснить работой крошечных механизмов, установленных по внешней поверхности корабля и занятых постоянной перенастройкой паруса, который каждую секунду должен был находиться строго перпендикулярно к падающим на него солнечным лучам.
Корабль можно было сравнить с банкой консервов, висящей на парашюте.
— Добро пожаловать на борт «Джеймса Клерка Максвелла»! — патетично провозгласил Алексей.
— Неужели все это движется благодаря солнечному свету?
— Да. — Алексей поднял ладонь навстречу солнечному лучу, пересекающему капитанскую кабину. — Благодаря давлению крошечных протонов, которые ударяют в отражающую поверхность. На Земле лучи Солнца, падающие на кожу человека, производят количество вещества, равное, может быть, десятитысячным долям грамма. Но наш парус имеет сравнительно большую площадь и сравнительно малую массу, чтобы обеспечивать ускорение в сотую долю G. Но зато это ускорение постоянное и свободное и поэтому оно может толкать корабль вперед сколь угодно долго… И поэтому мы сможем достичь Марса за двадцать дней полета.
Сам парус был укреплен ячеистыми нанотрубчатыми струнами, сделанными из того же материала, что и лента подъемника. Сверху он был покрыт ультратонкой пленкой бора, толщиной всего в несколько сотен атомарных диаметров. Такую тонкую пленку наносили на основу путем напыления.
— Материал паруса столь тонок, что, если вы возьмете его в руки, то он скорей будет напоминать вам дым, а не что-нибудь твердое и вещественное, — продолжал Алексей. — Но он достаточно прочен, чтобы выдержать жару на орбите Меркурия.
Лучи света падали на зеркальную поверхность паруса, механизмы на крыше корабля безостановочно жужжали.
— Конструкция паруса постоянно производит колебательные движения, — продолжал объяснять Алексей. — Именно поэтому наш парус всегда такой изящный и всегда повернут к Солнцу. Он снабжен силовыми приводами и крошечными ракетными двигателями. Макс, бортовой компьютер, постоянно отслеживает и корректирует его положение. Кроме того, Макс отвечает за большую часть навигации. Я просто ему говорю, куда мне надо лететь, и он направляет полет. Макс всегда находится в рабочей форме. Хвала Солнцу, что он этим не кичится.
Байсеза сказала:
— Я понимаю, как мы можем лететь по направлению от центра Солнечной системы к ее периферии. Но как мы сможем лететь к центру?.. От Марса, например, к Земле? Мне представляется, что такой полет напоминал бы плавание с парусами против ветра.
— Аналогия неудачная, — возразил Алексей. — Вы должны помнить, что все объекты в Солнечной системе постоянно находятся на гелиоцентрических орбитах. Именно это определяет, как функционирует парус.
Небесная механика может несколько противоречить земному здравому смыслу.
