— Ну да. Хотя, по идее, благодарить нас должны будут русские, — заметила Дэрин, разглядывая в бинокль грузовое судно, в ожидании стоящее на рейде, чтобы с рассветом проследовать мимо сетей. — Это их дорога жизни.
Когда она рассказала Фольгеру насчет «Гебена» и «Бреслау», тот согласился, что главный план германцев — закупорить проливы. За то, чтобы крепко перекрыть кислород русской армии, стоило отдать два броненосца.
Вынув из ранцев водолазное снаряжение, она укрылась в прибрежных зарослях, чтобы там его собрать. Это был водолазный костюм Споттисвуда — первый подводный аппарат, созданный из фабрикатов. Костюм был сделан из саламандровой кожи и панциря черепахи. По сути, он сам по себе являлся живым существом с фабрикатными жабрами. Даже хранить его надлежало во влажной среде. В общем, не костюм, а кошмар обезьяньего луддита.
Дэрин, влезая в него и чувствуя, как кожу облегает морщинистая шкура рептилии, невольно содрогнулась. Зато у Спенсера с Робинсом вид костюма вызывал такое омерзение, что они предпочли отвернуться, лишь бы не видеть, как она облачается. И очень хорошо: несмотря на полночный час, представать перед сослуживцами в нижнем белье ей было не только неловко, но и рискованно.
Когда Дэрин подготовилась к погружению, они со Спенсером сползли к берегу, оставив Робинса стеречь ранцы. Прибрежные волны намыли здесь небольшую песчаную косу, около ярда высотой, за которой можно было укрыться. Дождавшись, когда лучи прожекторов пройдут мимо, они по влажному, гладко блестящему песку прошлепали к прохладной соленой воде пролива.
— Ну, сэр, давайте, — напутствовал Спенсер, подавая Дэрин дыхательный аппарат. — А я тут, у воды, подежурю.
— Главное, не высовывайтесь, — наказала Дэрин, надевая и затягивая ремни громоздких защитных очков. — Если меня не будет дольше трех часов, возвращайтесь и, пока не рассвело, проведайте Мэтьюза. Обратно я сам доберусь.
— Слушаюсь, сэр.
Спенсер, козырнув, отполз в тень.
Когда он скрылся, Дэрин наконец распаковала стеклянные ящички аквариумов с витриольными рачками. Согласно приказу капитана, никто из отряда не должен был их даже видеть.
Неподалеку опять прошелся луч прожектора, и Дэрин опустилась в воду по горло, взяв в рот похожий на кляп загубник дыхательного аппарата. Как и несколько часов назад в кабинете у доктора Баска, ощущение было странным и не сказать, чтобы приятным. Живые усики полезли ей в рот, выискивая там источник углекислоты. На языке появился рыбный привкус, а вдыхаемый воздух был теплым и солоноватым, как на камбузе «Левиафана», когда там жарили анчоусов.
Опустившись на колени, Дэрин скрылась под водой. Сверху прополз мутный отсвет прожектора, сделалось очень темно. Какое-то время Дэрин сидела на корточках, размеренно чередуя вдохи и выдохи.
Попривыкнув к температуре воды, она оттолкнулась от песчаного дна и поплыла к первой линии сетей, держась возле самой поверхности. Плавать в море ей было не привыкать, хотя ночью она делала это впервые. Чернильная тьма вокруг казалась бесконечной, а странный вкус загубника словно напоминал, что в этой холодной чернильной бездне ей не место. Дэрин вспомнились давние учения на «Левиафане», когда у нее на глазах морское чудовище сокрушило в щепу деревянную шхуну. Впрочем, в этом проливе морских чудовищ нет, по крайней мере пока. Это территория жестянщиков, где самые грозные морские обитатели — обычные акулы и спруты, не способные повредить пловцу в водолазном облачении Споттисвуда.
Казалось, прошла уйма времени, прежде чем она достигла одного из буев, мерно колышущегося в воде, словно шипастый металлический еж. Она осторожно потрогала одну из его игл, достаточно острых, чтобы пропороть шкуру морского чудовища; помимо шипов, буй был увешан фосфорными бомбами, которые автоматически взорвутся, как только чудовище попытается высвободиться.
Прежде чем спускаться на глубину, она какое-то время провисела у ограждения. Витриольных рачков надо было помещать глубоко под водой, чтобы их колония, пожрав буи, не выдала свое присутствие чересчур скоро.
Отдышавшись, Дэрин начала погружение и уходила вниз до тех пор, пока наверху не истаял последний зыбкий отблеск лунного света. Сеть трудно было не заметить даже в такой густой темени: тросы у нее толщиной в руку, а шипы размером с абордажные крючья. Сложнее оказалось, шевеля толстыми перчатками из саламандровой кожи, вскрыть фактически вслепую стеклянные емкости и рассадить хотя бы шестерых мелких пожирателей в нескольких футах друг от друга. Доктор Барлоу пояснила, что рачки должны находиться друг к другу достаточно близко, чтобы сформировать колонию, но в то же время не вплотную, чтобы они тут же не вступили в противоборство между собой.
Оттолкнувшись ногами, Дэрин устремилась к поверхности, чтобы сориентироваться, а также отдохнуть от мертвенного холода глубины. Она устало окинула взглядом уходящую к противоположному берегу цепь буев длиной в полмили. При таком раскладе ей предстоит еще добрая дюжина погружений, если не больше; так что ночь будет долгая и вдобавок холодная.
К тому времени как последний из рачков устроился на тросах заграждения, пальцы Дэрин вконец онемели. Несмотря на кожу саламандры, холод пробрал ее до самых костей; вдобавок шли уже вторые сутки без сна.
Помимо холода и утомления из нее как будто высасывал жизнь проклятый дыхательный аппарат. Ощущение такое, что с момента, как в рот заползли его мерзкие щупальца, она не сделала ни одного нормального глотка воздуха. Потому, вынырнув в последний раз, обратный путь Дэрин решила проделать по поверхности; черт с ними, с прожекторами.
Патрубок аппарата вел себя как увязшая меж зубов тянучка — чмокнув, отлип не сразу. Зато каким сладостным оказался глоток чистого ночного воздуха! Дэрин поплыла к берегу, ныряя всякий раз, когда рядом проходил луч прожектора. Когда она была уже на полпути, над проливом прокатился звук ружейного выстрела.
Усталость как рукой сняло; Дэрин погрузилась так, что над водой остались лишь глаза. Между тем ярдах в двадцати от места, где должен был дожидаться Спенсер, прибрежный песок вспахивал крупный черный силуэт — шагоход, похожий на скорпиона: шесть лап и две хватательные клешни впереди, вздетый в воздух загнутый хвост, на конце которого огненным оком полыхал мощный фонарь.
Дэрин подплыла ближе, прислушиваясь к крикам в отдалении; жахнул еще один выстрел. Фонарь механического скорпиона высветил одинокую фигуру в британской летной форме и десяток солдат, спешно карабкающихся по песчаному откосу. Лениво блуждающий по воде прожектор ближней башни, резко развернувшись, направил свой луч на береговую линию, вынудив Дэрин снова нырнуть.
Сунув загубник обратно в рот, Дэрин продолжила плыть под водой; сердце молотом отстукивало в ушах. Одного из ее людей наверняка схватили, но, возможно, второй все же сумел спрятаться. Если удастся его найти, они могли бы уплыть, по очереди дыша через аппарат.
В нескольких ярдах от берега Дэрин подняла голову над поверхностью, мерно покачиваясь на волнах. Она до боли в глазах всматривалась в песчаную косу, но за ней, судя по всему, никто не прятался. Девушка ползком, словно новорожденный звереныш, делающий свои первые шаги, подобралась поближе.
Фонарь скорпиона сместился к линии кустарника, высветив на земле еще одну фигуру в летной форме. Беднягу, уставив винтовки, стерегли два османских солдата. Вот черт: получается, они взяли обоих.
Дэрин перебралась под темную сень кустарника за песчаной косой. Что теперь делать? Машина снова задвигалась, отчего у Дэрин под ногами задрожал песок. Да, в одиночку, имея из оружия только стропорез, не повоюешь с боевым шагоходом, да еще и в сопровождении взвода солдат. Она осторожно подняла
