Вопрос. Вы с тех пор его не видели?
Ответ. Один раз встретил на улице, около Шатле.
Он был пьян.
Вопрос. Он говорил с вами?
Ответ. Попросил меня передать своему зятю, что тот подлец.
Вопрос. Вы знали, что он иногда ночевал в доме?
Ответ. Нет.
Вопрос. Если бы вы об этом знали, сказали бы своему патрону?
Ответ. Вероятно.
Вопрос. Вы в этом уверены?
Ответ. Я об этом не думал.
Вопрос. Никто вам об этом не говорил?
Ответ. Со мной нечасто разговаривали.
Это была правда. Это соответствовало рассказам слуг.
Ноэми выразила общее отношение к месье Жозефу следующими словами:
Ответ. Он жил в доме, как мышь в стене. Было неизвестно ни когда он приходил, ни когда уходил. Мы даже не знали точно, чем он занимается.
Что касается остатка вечера, то относительно него показания тоже совпадали. Было чуть больше половины десятого, когда месье Жозеф позвонил. Маленькая дверь в воротах открылась и закрылась за ним.
Вопрос. Почему вы не вошли через заднюю дверь, ведь у вас есть ключ?
Ответ. Я пользовался этой дверью только тогда, когда возвращался очень поздно или когда поднимался прямо к себе.
Вопрос. Вы задержались на втором этаже?
Ответ. Да. Я говорил это уже три раза.
Вопрос. Месье Фюмаль был жив?
Ответ. Как мы с вами.
Вопрос. О чем вы говорили?
Ответ. О делах.
Вопрос. В кабинете больше никого не было?
Ответ. Нет.
Вопрос. Фюмаль не говорил вам, что он кого-то ждет?
Ответ. Говорил.
Вопрос. Почему вы не сказали об этом раньше?
Ответ. Потому что вы меня об этом не спрашивали. Он ждал Гайярдена и знал, зачем тот хотел прийти.
Он надеялся получить отсрочку. Мы решили ему ее не давать.
Вопрос. Вы не остались, чтобы присутствовать при разговоре?
Ответ. Нет.
Вопрос. Почему?
Ответ. Потому что я не люблю расправ.
Самое интересное, что это казалось правдой. При взгляде на этого человека чувствовалось, что он способен на всякие махинации и на всякие подлости тоже, но был не в состоянии посмотреть кому-либо прямо в лицо и высказать всю правду.
Вопрос. Сверху вы слышали, как пришел Гайярден?
Ответ. Наверху не слышно ничего из того, что происходит в доме. Проверьте сами!
Вопрос. А из любопытства вы не спустились потом узнать, что произошло?
Ответ. Я об этом знал заранее.
Он тут же заметил двусмысленность своего ответа и уточнил:
Ответ. Я знал, что месье Фюмаль скажет «нет», а Гайярден будет умолять, говорить о своей жене и детях (они все это делают, даже если живут с любовницей), но он все равно ничего не добьется.
Вопрос. Вы думаете, это он убил Фюмаля?
Ответ. Я уже сказал, что думал.
Вопрос. Вы недавно ссорились с патроном?
Ответ. Мы никогда не ссорились.
Вопрос. Сколько вам платили, месье Гольдман?
Ответ. Вам нужно будет только посмотреть мою декларацию о доходах.
Вопрос. Это не ответ.
Ответ. Это самый лучший ответ.
Во всяком случае, никто не видел, чтобы он спускался. Правда, никто также не видел и не слышал, как спустился Эмиль Лантен, сначала один, потом с сестрой, а затем ушел через маленькую дверь со стороны улицы Прони.
Без нескольких минут десять на бульваре остановилось такси. Из него вышел Гайярден, расплатился и позвонил в дверь.
Точно через семнадцать минут инспектор Ваше увидел, как он вышел из дома и направился в сторону Этуаль, изредка оборачиваясь, в надежде поймать такси.
Ваше не мог следить за маленькой задней дверью просто потому, что не знал о ее существовании.
Не падала ли ответственность на Мегрэ, который не поверил в анонимные письма и организовал наблюдение только под давлением обстоятельств?
Воздух в кабинете был сизым от дыма трубок и сигарет. Время от времени инспекторы передавали друг другу листки с пометками красным или синим карандашом.
— А не выпить ли нам по кружечке пива, ребята?
Еще долгие часы им предстояло анализировать каждую фразу допросов, а потом они попросят принести бутерброды.
Зазвонил телефон. Кто-то поднял трубку.
— Это вас, патрон.
Это был Мере, который занимался отпечатками пальцев. Он подтвердил, что обнаружил отпечатки Лантена только на дверной ручке и на ящике стола секретарши.
— Но ведь кто-то должен был лгать! — сердито бросил Мегрэ.
Или же убийцы не существовало, что было невозможно.
Глава 7
Простая арифметическая задача и менее невинный сувенир с войны
Мегрэ испытывал такое полное, такое восхитительное облегчение, какое, например, испытывают от горячей ванны после трех дней и трех ночей, проведенных в поезде.
Он знал, что спит, что лежит в своей кровати, что ему нужно было только протянуть руку, чтобы дотронуться до бедра жены. Он даже знал, что была ночь, часа два, не больше.
В то же время он видел сон. Но разве не случается, что во сне делают открытия, которые невозможны наяву? А разве не бывает, что в некоторых случаях ум становится более острым, вместо того чтобы притупиться?
Такое с ним случилось однажды, когда он был студентом. Целый вечер бился над трудным вопросом и вдруг ночью, во сне, нашел решение. Проснувшись, он не сразу его вспомнил, но в конце концов ему это удалось.
Сейчас произошло то же самое. Если бы его жена зажгла свет, то она наверняка увидела бы на его лице насмешливую улыбку.
Мегрэ смеялся над собой. Он слишком серьезно воспринял дело Фюмаля. Бросился в него очертя голову, поэтому очень сильно ошибся. Следовало ли ему в его возрасте бояться министра, который, может быть, станет никем через неделю или через месяц?
Он неправильно начал. Комиссар понял это с самого начала, когда Бум-Бум пришел к нему в кабинет. А потом, вместо того чтобы взять себя в руки, спокойно выкурить трубку, попивая пиво и приводя нервы в
