— Вам кто-нибудь рассказывал о желаниях и мечтах?
Шайлер покачала головой.
— Никогда не переставайте мечтать, никогда, — сказал Джеффри Баркер.
У Шайлер внезапно перехватило дыхание.
— Вы можете сказать мне, где находится сад Коры, мистер Баркер?
Он кивнул.
— Исчез. Давным-давно исчез. — Он все кивал и кивал головой.
Прошло минуты две, может, больше, прежде чем Шайлер обратилась к нему:
— Я должна возвращаться домой, мистер Баркер, но я бы хотела навестить вас снова, если можно.
— Приходите, мисс… — Он уже успел забыть ее имя.
— Грант.
Престарелый хозяин дома встал со своего стула и настоял на том, чтобы проводить ее до двери.
— Люси. — Бывший садовник тяжело оперся на свою палку. — Она была там, на берегу реки, на своем посту.
Шайлер решила не оскорблять старого джентльмена недоверием.
Он поджал губы.
— Иногда, на закате дня, ее можно увидеть, если только знать, куда смотреть.
Шайлер предпочла вести себя дипломатично:
— Спасибо, что уделили мне время, мистер Баркер.
— Не за что, мисси. В следующий раз приходите на чай, мы с вами пропустим по стаканчику виски.
Шайлер отправилась в обратный путь по протоптанной дорожке, которая вела от коттеджа к главному зданию. Она остановилась, обернулась и помахала старику рукой. Но тот уже начал свой короткий путь к двери коттеджа.
Стоял чудесный майский вечер. Вид на реку был просто изумителен: высокие берега, весенний лес, а ниже — вода, мерцающая золотом и серебром в свете заходящего солнца. Этот вид мало изменился за последнюю пару столетий.
Шайлер повернула голову, прикрыла глаза от солнца рукой и посмотрела на дом. Здание сильно изменилось по сравнению с первоначальной конструкцией. В нем была башенка из прочного камня наподобие тех, что бывают в замках. Дюжины окон различных форм и размеров располагались без всякой симметрии.
Из семейных преданий Шайлер знала, что ее тетя занималась строительством и ремонтом дома в течение нескольких десятилетий. Возможно, как и вдова Уинчестера, Кора хотела умиротворить беспокойных духов Грантвуда или свой собственный мятущийся дух.
Пройдя вдоль кромки леса, Шайлер направилась к тому крылу здания, в котором находились комнаты Коры. Она задрала голову вверх, а затем обернулась и посмотрела на раскинувшуюся зеленую лужайку и подстриженные деревья в саду.
— Зачем кому-то понадобилось знать, каким сад был когда-то? — проговорила она вслух.
Шайлер нагнулась, сорвала полевой цветок и снова выпрямилась. Как же ей поступить с Грантвудом?
И кстати, что ей делать с Трейсом Баллинджером?
Ей не хотелось думать об этом сейчас.
Шайлер вздохнула и закрыла глаза. Ее окружали запахи сырой земли, свежей травы, нагретой солнцем древесины и нежных цветов.
Она снова открыла глаза. На небе не было ни облачка; ночь будет звездной. Деревья были покрыты молодой листвой Лес темнел. Вокруг не было ни души.
По чистой случайности Шайлер снова бросила взгляд на дом.
Вот!
Женское лицо в окне!
Но оно не принадлежало ни одной из известных ей женщин.
— Кто ты? — прошептала Шайлер.
Окно было расположено в том же крыле, где находились комнаты Коры. Она посчитала от угла здания. Да, это одно из окон комнат Коры.
Но это окно закрыто ставнями. А на окнах Коры их не было.
Шайлер принта в голову одна идея. И как она раньше не догадалась!
Комнаты без окон.
И окна без комнат.
Глава 20
Месть должна быть хладнокровной.
К такому выводу Трейс Баллинджер пришел за тридцать восемь, почти тридцать девять, лет своей жизни.
Он много кем успел побывать за эти годы: учеником, бросившим школу, мятежным подростком и хулиганом, рабочим сталелитейного завода в Питсбурге, студентом Гарварда и в последние десять лет — влиятельным адвокатом богатых и при этом часто жестоких людей.
Черт возьми, он и сам порой бывал жесток.
Некоторые из его богатых и обладающих большими связями в высшем свете клиентов жили в старинных особняках вдоль Гудзона, другие же были старыми, одинокими, никому не нужными.
Несмотря на свой сегодняшний успех и возросший социальный статус, Трейс никогда не забывал, откуда он вышел. По его мнению (так было двадцать лет назад, когда он работал на заводе, так оставалось и до сих пор), все люди в мире по большому счету делятся на две части: голубую кровь и черную кость.
На них и нас.
Шайлер Грант была одной из
И Трейс вполне отдавал себе отчет, что он находится по другую сторону баррикад.
В тот день, когда они с Корой встретились впервые, он сказал ей, что в жизни есть вещи и похуже глупости. И все же он не был одним из тех, кто терпимо относится к глупости. Он знал, что довольно сообразителен — возможно, даже обладает блестящим умом — и при этом жесток.
Очень жесток.
Этому научила его жизнь.
Деду Трейса пришлось бросить школу в шестом классе: если он хотел есть, он должен был заработать на еду. Так в возрасте одиннадцати лет Джек Баллинджер оказался на угольных шахтах западной Пенсильвании (которая если не географически, то экономически была частью Аппалачей).
Джек Баллинджер до срока состарился, ожесточился и, напиваясь, превращался в настоящего ублюдка.
Трейс помнил, как его дед лежал в малюсенькой спальне их крохотного дома, стоявшего неподалеку от железнодорожных путей. Воздух был сизым от табачного дыма — Джек продолжал выкуривать по три пачки сигарет в день, не собираясь отказываться от этой привычки, что бы там ни талдычили эти чертовы докторишки о его легких.
Если у Трейса и сохранилось какое-нибудь отчетливое и яркое воспоминание, связанное с дедом, то это был звук сухого кашля и хриплый шепот, которым тот проклинал имя Грантов.
В тот год, когда Трейсу исполнилось десять, Джек Баллинджер умер от рака легких.
Его отец желал себе лучшей доли. Вес Баллинджер дождался шестнадцати лет, чтобы бросить школу. В итоге он получил работу на сталелитейном заводе в Питсбурге. Это была тяжелая работа. Грязная работа. Опасная работа. Но платили хорошо и стабильно, пока на рынок отечественной стали не обрушился кризис.
Когда Трейсу исполнилось девятнадцать — к тому времени он работал вместе с отцом на заводе Грантов уже пять лет (хотя порой ему казалось, что все двадцать пять), — Вес Баллинджер перенес сердечный приступ.
Его отец жил сталью и, не достигнув пятидесяти лет, умер от нее, осыпая проклятиями имя
