по книжечкам из “черной серии”.
В другое время Гюнтер, бывший сотрудник политической полиции, никогда бы не взялся за столь смутное дело. Никаких криминальных, а тем более политических дел он не брал. Только частная жизнь: распутывание любовных интрижек, слежка за неверными мужьями и женами, защита великовозрастных чад от дурного влияния и тому подобные дрязги. И он настолько втянулся в размеренную, пустую, обыденную жизнь, что в последнее время стал даже ощущать сытое самодовольство и удовлетворение от такого существования. Он и сам не заметил, что стал похож на своих клиентов и зажил их жизнью. В конце концов, и Элис не выдержала и, забрав сына, ушла от него к какому-то художнику.
И только тогда Гюнтер плюнул на свое кажущееся благополучие, полгода ничем не занимался, ждал чего-то настоящего и, наконец, дождался. Дела, от которого так и несло криминалом. Туманного, неясного, одними намеками. Но именно такое дело и нужно было сейчас Гюнтеру, чтобы заставить голову работать, действовать, а не копаться в чужих грязных тряпках.
Он сразу понял: вот оно, такое дело, когда Монтегю после долгого, нудного, пустого разговора ни о чем принялся, пряча глаза, путано, фактически одними намеками, излагать суть. Гюнтер вначале долго отнекивался от туманного предложения, пытаясь выудить из Монтегю как можно больше подробностей, но тот был только посредником и мало что знал. И тогда он в очередной раз принялся уговаривать Гюнтера взяться за расследование. Гюнтер, словно бы нехотя, согласился.
Из-за очередного поворота слева от дороги показалось приземистое здание мотеля. Гюнтер сбросил скорость, миновал пустовавшую заправочную с сиротливо стоящими под навесом автоматами, притормозил и въехал во двор мотеля, стилизованного под средневековую корчму. На фасаде красовалось: “Охотничье застолье”.
Гюнтер выбрался из машины, прихватив с соседнего сиденья дорожную сумку. Захлопнул дверцу и посмотрел на часы. Без пяти шесть. Удивительно, но успел вовремя. Как и хотел клиент.
Между бетонными плитами, устилавшими двор автокорчмы, росла буйная нестриженная трава. Слева, в стороне от крыльца, увитого плющом, стоял полосатый столбик. На нем, поджав под себя лапы, сидел огромный, чуть ли не с хорошую собаку, черный кот. Гюнтер обратил внимание на ошейник и цепь. Повернуть голову в сторону подъехавшей машины кот не соизволил.
Гюнтер забросил через плечо сумку и, проходя мимо, цыкнул на кота. Кот недобро окинул Гюнтера зелеными глазами, пренебрежительно фыркнул и величественно отвернулся.
В холле мотеля у длинного, выскобленного до желтого блеска стола сидел на табурете охотник. В серой тирольской шляпе, такой же серой замшевой куртке и узких, защитного цвета брюках, заправленных в заляпанные тиной ботфорты гармошкой. Между ног у него стоял “симсон” с темным, блестящим прикладом, а на коленях накрест с ружьем лежала трость.
“Как с картинки”, — подумал Гюнтер.
Охотник читал газету. Вернее, просто держал в руках согнутую пополам “Нортольд” и поверх газеты смотрел на Гюнтера. Ему было лет сорок пять — пятьдесят. Две глубокие вертикальные складки на щеках придавали лицу надменное, немного брезгливое выражение, выделяя длинный унылый нос. Глубоко посаженными, до колючести прозрачными глазами он внимательно ощупывал фигуру Гюнтера.
Гюнтер поморщился. Взгляд охотника вызывал неприятное ощущение. Еще тот клиент! Лениво окинув взглядом сумрачное помещение, Гюнтер вздохнул и неторопливо бросил:
— Да. Пожалуй, это на самом деле форпост для странствующих, страждущих, голодных и немытых… Добрый вечер.
Откуда-то сбоку из-за конторки приподнялся лысенький, лоснящийся портье. Он одернул жилетку на серой мятой рубашке с нарукавниками и поверх круглых, с толстыми линзами очков уставился на Гюнтера.
— Угодно остановиться? — спросил он.
— Угодно. — Гюнтер подошел к конторке и достал удостоверение водителя. — Номер прошу с ванной… Ну и, само собой, — ужин. На ужин мне…
— Ванн у нас нет, — промямлил портье, раскрывая огромную книгу для записи приезжих. — Есть душ. Общий.
Гюнтер чуть приподнял брови.
— Это как — женско-мужской? — съязвил он.
Портье исподлобья глянул на Гюнтера, засопел, но, промолчав, принялся усердно записывать, то и дело заглядывая в удостоверение водителя.
Сзади, не торопясь, бросили газету на стол, она зашуршала. Заскрипел, освобождаясь от тяжести, табурет. Приклад ружья, а затем палка стукнули о пол, и охотник, гулко ступая, начал подниматься по скрипучей винтовой лестнице. Портье перестал писать и проводил его взглядом.
— Это кто? — спросил Гюнтер, когда охотник исчез.
Портье вздрогнул. Муть с глаз моментально растаяла. Он пожевал губами.
— Да так… Охотник из Таунда.
— Кстати, о Таунде, — заметил Гюнтер. — Вы ведь здешний?
— Ну? — насторожился портье.
— Вы можете посоветовать в этом городе хорошую гостиницу? С ванной?
Пауза затянулась. Портье поднял выше очки и сквозь линзы неодобряюще посмотрел на Гюнтера. Подумав, словно взвесив что-то, он медленно, с расстановкой произнес:
— Там только одна гостиница…
Затем снова наклонился над конторкой. Кончив писать, достал ключ и протянул Гюнтеру.
— Комната номер шесть. Второй этаж. Если все же надумаете воспользоваться душем, спуститесь на первый.
Гюнтер подбросил ключ в руке.
— А как насчет ужина?
Портье сонно моргнул, возвращаясь в прострацию.
— Сейчас в вашем номере горничная. Закажете ей, — равнодушно сообщил он. — Ключ от машины оставите? Забрать вещи?
— Не стоит. Я пробуду у вас только ночь.
Портье пожал плечами. Гюнтер кивнул и подошел к лестнице. Уже на ступеньках он вдруг вспомнил о черном коте на автостолбике у крыльца и остановился.
— Кхм… — обратился он к портье. — Скажите, а ваш кот на цепи. — это что — визитная карточка мотеля?
— К-какой… кот? — поперхнулся портье. Его лицо и лысина вдруг стали бледно-желтыми, покрылись крупной испариной, глаза и пальцы забегали по конторке.
— Черный, — немного ошеломленно ответил Гюнтер. Такой реакции от портье он не ожидал.
Фигура портье съежилась, осела, словно расплылась за конторкой.
— Где? — вопрос прозвучал сдавленно и бесцветно.
Гюнтер повел головой в сторону двери.
— Шутите, — не повернув головы, проговорил портье. Взгляд его стал пустым и тоскливым. — Никого там нет…
Гюнтер удивленно поднял брови.
— Так уж и нет?
Он пересек холл и распахнул дверь. Черного кота с ошейником действительно не было. Автостолбика тоже… Гюнтер обернулся. Портье сидел в той же позе и даже не сделал попытки посмотреть в дверь. Он печально уставился куда-то сквозь холл.
Гюнтер шумно выдохнул, мотнул головой и пошел к винтовой лестнице. Уже на втором этаже он подумал, что неплохо бы, стоя у открытых дверей, сказать: “Ну вот же он!” И посмотреть на реакцию портье.
В номере он застал маленькую шустренькую прислугу в темно-синем мини-платье и в белоснежном передничке. Спиной к двери, наклонившись над кроватью, она споро заправляла постель. Гюнтер кашлянул, но девушка не подумала обратить на него внимание. Тогда он прислонился к филенке двери и стал изучать узор ажурных колготок. Это оказалось более действенным средством, чем покашливание.
