— Мою игру?
— Вам не заставить меня поверить в то, что вы действительно порочны, что вы — самая паршивая из всех паршивых овец или самый необузданный из необузданных Уиков, что бы вы мне ни говорили.
Он яростно бросил ей, почти перейдя на крик:
— Я был вполне готов тебя обольстить, даже жениться на тебе, если придется, только чтобы получить эти сведения.
Она нежно поводила пальцем по его упрямому подбородку.
— Ты меня обольстил. Ты на мне женился. Но ты все еще не получил тех сведений, которые тебе нужны.
Он с трудом вздохнул и издал странный горловой звук, похожий на рычание, такого Элизабет еще никогда не слышала.
— Боюсь, что из тебя хорошего шпиона не получится, муж мой.
— Я был хорошим шпионом, пока не столкнулся с тобой, — проворчал он.
— Значит, как сказал принц Рамсес, теперь тебе придется несладко. Ты наконец нашел себе пару.
— Ха, ты же семнадцатилетняя девчушка!
— Мне почти восемнадцать, и я — женщина, — парировала она. — Замужняя женщина.
— Только формально.
— Тогда нам надо что-то предпринять, чтобы изменить это, не так ли?
Джек замер.
— И что ты задумала? — осторожно спросил он.
Она просунула руку в широкий рукав его рубашки и начала водить ладонью по обнаженной руке, по груди, животу… Вскоре она почувствовала, как дрожит его тело.
— Я подумала, что мы могли бы продолжить уроки.
— Уроки? — переспросил он севшим голосом.
— Ты ведь, кажется, говорил, что существует множество способов заниматься любовью, так?
— Да…
— Ну тогда почему бы нам не начать с обычного, а потом не попробовать по очереди все остальные?
— Но ты же девственница! — вырвалось у Джека.
Она почувствовала, что густо краснеет.
— Это я знаю. Но я в этом не виновата.
— Я и не говорил, что виновата. — Он укоризненно сощурил глаза. — Я один раз просил тебя стать моей женой, а ты отказалась.
Элизабет вздохнула и не стала оспаривать это утверждение. Но не хотелось и вспоминать о неприятных подробностях их давнего разговора.
— Это так.
— Ты утверждала, что из меня получится хороший любовник, но плохой муж.
— Я ошиблась.
— Ошиблась?
— Да. Я признаю, что ошиблась. И я передумала.
— Передумала?! — взревел он.
Элизабет укоризненно приподняла темно-каштановые брови:
— Женщинам разрешается передумывать.
— Клянусь святым сыном Осириса! — Он несколько раз ткнул кулаком в подушку, лежавшую у него под головой. — Из всех глупых отговорок…
— Ш-ш, милый мой муж, — прошептала она, забираясь рукой за ворот рубашки Джека.
Она начала гладить его широкую мускулистую грудь, тугие соски, спрятанные среди завитков темных волос, ровный живот… А потом она передвинула руку ниже и услышала, как он резко втянул в себя воздух.
— Боже!
— Милорд, ваш недуг сегодня особенно силен, — объявила она.
— Миледи, это совсем не смешно.
— Ну, вам, конечно, известно об этом гораздо больше, чем мне, милорд. Мое знакомство с… э-э… мужским недугом… довольно ограничено.
— Довольно ограничено?
— Ну хорошо. Очень ограничено. Действительно, надо признаться, что я могу по пальцам пересчитать те случаи… — Считая вслух, Элизабет прикасалась пальцем к его тугой плоти. — Раз. Два. Три. — Она на секунду задумалась, а потом спросила: — Или все-таки четыре?
— Три или четыре — роли не играет, — процедил он сквозь сжатые зубы.
Элизабет распустила на нем пояс и распахнула длинную рубашку.
— Ты был прав, конечно, — объявила Элизабет.
— Наконец-то признала, что я в чем-то прав, — пробормотал Джек.
— Когда мужчина возбужден, так что весь мир может это видеть, — у него все впереди.
— Надеюсь, весь мир этого не увидит.
— Ну, естественно. Я хочу сказать, что мужчина не может скрыть своей реакции на женщину, правда?
— Да, не может.
— Ты стал очень большим и твердым.
— И становлюсь с каждой минутой все больше и тверже, — пробормотал он себе под нос.
Элизабет обхватила его рукой и чуть-чуть сжала, как бы желая лучше представить себе размеры его древка.
— Я никогда не думала, что мужчина окажется таким…
— Элизабет!
Его голос был строгим, игнорировать это было нельзя.
— Да, милорд?
— Ты не должна… Я так давно… Я на грани…
Она непонимающе наморщила лоб.
— Я сделала что-то такое, чего не следовало делать?
— Да нет, радость моя, — с трудом проговорил он.
— Тогда ты должен объяснить мне все, Джек. Я ведь ничего не знаю об этих вещах. И если ты не расскажешь мне, то кто тогда расскажет?
Он кивнул:
— Я постараюсь.
Элизабет ждала его объяснений. И, ожидая, когда оч начнет говорить, она несколько раз провела пальцами по его плоти, завороженно наблюдая за тем, как на ее конце у крошечного отверстия появилась капелька. В лунном свете она блестела, словно роса. Наклонившись ниже, она снова обвила его пальцами — и изумилась, услышав, как Джек глухо вскрикнул. Его древко напряглось и дернулось: раз, другой, третий… Из его тела вырвалась струя со странно знакомым ей терпким запахом.
— Дьявол! — воскликнул он.
— Что-то не так?
— Ничего.
— Этого не должно было случиться?
— Должно, но…
— Разве это не такой же оргазм, как тот, что был у тебя тогда, когда мы делили постель в гробнице леди Исиды?
— Да, но…
— Разве не это происходит с мужчиной в некий момент его недуга?
— Да, но…
— Но что, милорд? — совершенно невинно спросила она.
