Джек подозрительно посмотрел на нее:
— Ты на самом деле в это веришь?
— Не знаю. Но я твердо знаю одно: гробница была защищена ловушками. Древние строители были очень хитроумны и прекрасно владели искусством устраивать противовесы, блоки, поддельные двери и скрытые помещения. Они смогли придумать всевозможные механизмы, защищавшие фараона и его сокровища.
— Да, конечно. Достаточно только вспомнить, что смогли совершить строители пирамиды Хеопса, — согласился Джек.
Разжав объятия, он начал расхаживать по усыпальнице.
Элизабет поймала себя на том, что начинает говорить обо всем на свете:
— Мне жаль, что я больше не увижу матушку и Англию. Няню, Траута и наши сады. Мне хотелось найти возможность, чтобы Али смог учиться в Кембридже, если пожелает. Я даже представляла себе, как на пути домой остановлюсь в Марселе, чтобы убедиться в том, что у Колетт и Жоржа все ладится в их новой совместной жизни.
Джек в глубокой задумчивости продолжал ходить по погребальной камере.
Элизабет вздохнула.
— У меня были планы. Я хотела получше узнать жизнь, путешествовать по всему миру, переживать множество приключений. А потом в один прекрасный день я бы поселилась в сельской местности с любимым человеком и растила бы здоровых и счастливых детей. А сад у меня был бы полон роз.
— Сад с розами.
Эти слова были первыми, которые Джек произнес за последнюю четверть часа.
— Да, сад с розами.
— А ты встретила этого человека, это воплощение всех семейных добродетелей, за которого ты выйдешь замуж?
Она обвила руками его шею и заглянула ему в глаза:
— Я сделала гораздо больше. Я не только его встретила — я вышла за него замуж.
— А я думал, что он — всего лишь мечта, — пробормотал Джек, крепко ее поцеловав.
— Я тоже так думала. Но это была моя мечта, и я не сомневалась в том, что когда-нибудь его найду. — Ее глаза снова наполнились слезами. — Ты как-то сказал мне, что акт любви — это словно смерть и возрождение к жизни. Но я очень боюсь, любимый, что мы умрем и к жизни не вернемся.
Черный Джек пристально смотрел на нее. Его голубые глаза были полны решимости.
— А если бы у тебя был выбор, Элизабет, ты вышла бы за меня замуж снова?
— Не задумываясь.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Я прослежу, чтобы ты это обещание выполнила, милая моя женушка, потому что я знаю, как нам отсюда выбраться.
Элизабет чуть не потеряла сознание.
— Выбраться отсюда? — У нее перехватило горло. — Но как?
— Мне это пришло в голову, когда ты заговорила о механизмах, придуманных древними архитекторами. При строительстве великих пирамид они всегда предусматривали запасной выход — обычно это был длинный туннель, наклонно уходивший вверх от главной погребальной камеры. Выход его находился на поверхности, в каком-нибудь укромном месте. Может быть, боги будут к нам благосклонны, и мы найдем второй выход отсюда.
Они сразу же начали поиски.
— А что именно мы ищем? — спросила Элизабет.
— Что-нибудь вроде твоей фальшивой двери, которая на самом деле не фальшивая, — ответил ей Джек. — Это будет казаться естественным элементом усыпальницы, поэтому нам надо смотреть повнимательнее.
Элизабет взяла маленький факел и начала осматривать одну из стен погребальной камеры.
Джек с большим факелом направился к противоположной стене.
Прошло около получаса, когда Элизабет вскрикнула:
— Джек!
Он бросился к ней:
— Что такое?
Она указала на фреску, украшавшую участок стены:
— Смотри!
На фреске были изображены сам Мернептон Сети и Нефертери. Держась за руки, они поднимались по лестнице, уходившей к самым небесам.
— Очень может быть, — согласился Джек, оглядываясь по сторонам в поисках достаточно тяжелого орудия, которым можно было бы пробить покрытую штукатуркой стену. — Надеюсь, они нас поймут, — добавил он, поднимая древний молоток, чтобы нанести первый удар. Стена начала рушиться.
— Я уверена, что они нас поняли бы. Что понимают, — прошептала Элизабет.
Часть стены превратилась в обломки. За ней оказался длинный узкий туннель.
— Восхождение будет нелегким, — предупредил Черный Джек, высоко поднимая факел и вглядываясь в темный проход.
— Знаю.
— Я совершенно не представляю себе, куда оно нас выведет — и выведет ли вообще.
— Конечно.
— Может случиться так, что мы преодолеем половину подъема и обнаружим тупик, а вернуться обратно уже не сможем.
— Может случиться и такое.
— Но если мы не попытаемся, то мы здесь умрем, Элизабет.
— Знаю.
Он замолчал и обнял ее за талию.
— Есть вещи похуже, чем смерть с человеком, которого любишь.
Она прижалась губами к его губам.
— Есть только одна вещь лучше этого — это жизнь с человеком, которого любишь.
— К жизни!
— К жизни! — повторила Элизабет и сразу же добавила: — Постой, Джек. Перед уходом нам надо сделать одну вещь.
Он повернулся:
— Какую?
— Мне бы хотелось, чтобы мы поставили на место крышку саркофага. Это самое малое, что мы можем сделать.
Когда они закрыли саркофаг, Джек направился к туннелю — и, как они надеялись, к ожидавшей их свободе. Повернувшись к Элизабет, он сказал:
— Ну, дорогая, дай мне руку. Нам пора идти.
Эпилог
Лорд Джонатан Малькольм Чарльз Уик, младший сын герцога Дорана, недавно помирившийся с отцом, остановился рядом с женой и обнял ее за талию.
— Элизабет…
Она повернулась и заглянула мужу в глаза. Его взгляд был ей знаком. За последние несколько месяцев лорд уже сотни раз так смотрел на нее.
— Да, милорд? — отозвалась она, прикрываясь веером.
— Ваши гости начали мне надоедать, миледи.
— Это наши гости, милорд. И вам прекрасно известно, что есть вещи пострашнее скуки.
Притворившись, будто наслаждается ароматом живых роз, вплетенных ей в волосы, он склонился к ней и прикоснулся губами к ее обнаженному плечу.
