— Поехали! — ответил я, задерживая дыхание в предвкушении тест-драйва суперкара по вечернему городу, который уж наверняка изменился за прошедшие полторы тысячи лет.
Он нажал на красную кнопку с русской надписью «Старт», и мотор с утробным урчанием гоночного болида начал работать на холостых оборотах. Терраса, на которой стоял автомобиль, стала опускаться с третьего этажа, одновременно опуская перила. Когда до земли оставалось около двадцати сантиметров, сумасшедший водитель выжал педаль газа в пол. Автомобиль с сумасшедшим рёвом спрыгнул с площадки и, скрипнув резиной, через полсекунды оказался у выезда на оживлённое шоссе.
Не сбавляя скорости, и даже наоборот, сильно прибавив газу, Всеволод Владимирович крепко вжал меня в сидение дичайшим ускорением. Я впервые в жизни почувствовал, что кожа на моём лице неплотно прилегает к черепу, так как от перегрузок лицо пыталось сползти на затылок. Дыхание перехватило, и я мечтал схватить руками всё, что только можно, но руки не слушались. Мы с большой скоростью объезжали как стоячих, а точнее облетали, автомобили, которые мчались со скоростью 200 километров в час.
Москва будущего
— Володя, держись! — быстро крикнул Всеволод Владимирович, резко поворачивая руль. — Сейчас я тебе покажу, что умеет моя «Ё-шечка».
— Ннн… — промычал я, пытаясь преодолеть дикий страх, одновременно мечтая, чтобы эта дикая гонка закончилась, и чтобы я дожил до завтрашнего утра.
Как красная молния, мы мчались по трассе, проложенной внутри города. Солнце мелькало в лобовом стекле, пропадая лишь на доли секунды под многочисленными мостами и переходами над нами. Из-за невообразимой скорости невозможно было рассмотреть даже соседние машины, которые ехали с нами в потоке. Мы проносились мимо них за мгновения. Я чувствовал, как мои ладони вспотели, и сжимал ремни безопасности белыми от напряжения пальцами. Ногами я всё время пытался найти тормоз на пассажирском месте, и думаю, коврик был уже безвозвратно продавлен моими ногами.
Это было не смешно. Я был в ступоре. Животный страх стал хозяином моего тела. Адреналин большими порциями впрыскивался в мою кровь. Сердце стучало быстрее, чем у новорождённого. В данный момент я ненавидел этого «чёртового» Всеволода Владимировича за его дурацкое желание покрасоваться на своей паршивой «Ё-шке». Какой нормальный человек будет нестись по Москве со скоростью 412 километров в час? Именно это число красовалось на моём листе. Только вдумайтесь: каждую секунду мы преодолевали 115 метров. Спринтер, пробегая стометровку за 9 секунд, навсегда попадает в книгу рекордов. Самолеты летают со скоростью всего в 2 раза большей. И это на простом асфальте в городском потоке. Капсула смерти.
— Вс… вс… Всеволод, — заикался я, — ..лод Владимирович, давайте помедленнее!
— А! Володя, извини старика, — улыбался водитель. — Хорошо, давай помедленнее. Я совсем забываю, что ты непривычен к нашим скоростям.
Всеволод Владимирович отпустил педаль газа и, наконец, стал снижать скорость. И когда лист показывал жалкие 210 километров в час, я смог выдохнуть с облегчением. Я протёр свой липкий лоб рукой. Моя спина, покрытая потом ужаса, приятно обдувалась сквозь сеточку сидения. Теперь я понимаю, зачем такая мощная вентиляция не только спины. Эмоции зашкаливали. Если бы не присутствие постороннего, я бы выругался так, что грузчики в порту покраснели бы от стыда. Сердце понемногу стало успокаиваться.
— Вы не боитесь так быстро ездить по городу? — немного успокоившись, спросил я. — Во-первых, это опасно, а во-вторых, у вас могут отобрать права.
— Отобрать права? — весело засмеялся Всеволод Владимирович, выезжая на второй уровень очередной развязки. — У меня вообще нет прав, в том смысле, который ты закладываешь, говоря это. В наше время даже дети, могут ездить на флипах. Ты когда-нибудь катался на лошадях?
— Конечно. Много раз, — сказал я, почему-то вспомнив про Юлю.
— Давай я тебе продемонстрирую то, что хочу сказать, — сказал он, нажимая педаль газа и поворачивая руль.
Мы ехали по высокому мосту развязки и далеко внизу с большой скоростью проносились другие машины. Сумасшедший старик резко направил наш автомобиль к ограждению, за которым не было шансов выжить. Мы начали ускоряться. Я привычным движением вцепился в ремень безопасности. Ограждение приближалось очень быстро. Я уже забыл тему нашего разговора и лишь мечтал, чтобы всё побыстрее закончилось. Но в последнюю секунду автомобиль замедлился и самостоятельно повернул в сторону дороги. Могу ручаться, что водитель в этом спасении не участвовал.
Можно было бы на этом успокоиться, но ненормальный Всеволод Владимирович, повернув руль, выехал на встречную полосу и направил наш красный родстер в лобовое столкновение с автомобилем, который я не успел рассмотреть. Я мельком глянул на водителя, который держался за руль и не собирался поворачивать. Руль оставался неподвижным, педаль газа была нажата в пол. От внешнего вида Всеволода Владимировича становилось страшно.
Он сделал выражение лица как у лётчиков-камикадзе. Но за мгновение до столкновения оба автомобиля мягко отвернули друг от друга, слегка скрипнув резиной. Остальные автомобили потока плавно уступили дорог, мчавшемуся навстречу двухтонному снаряду. Некоторые из встречных машин проносились в сантиметре от нашего автомобиля, и нас слегка качало от набегающих воздушных потоков.
— Я почему тебя спрашивал про лошадей? — спокойно продолжил Всеволод Владимирович. — Абсолютно во всех флипах стоят автопилоты, которые связанны в одну сеть. Они, как и лошади, позволяют тебе выбирать скорость и направление, но стоит направить их на препятствие или другой автомобиль — со стопроцентной вероятностью избегают удара. Вот сейчас, когда мы въехали во встречный поток, все окружающие автомобили сменили свою скорость и траекторию, чтобы спасти наши жизни. Правда, за опасное поведение с меня сняли много коинов. Но ничего, ещё заработаем.
— Уважаемый Всеволод Владимирович, — сказал я, — если вы хотите довезти меня в целости и сохранности и не хотите моего сердечного приступа, объясняйте мне, пожалуйста, всё в теории. Мне ваши практические опыты расшатывают нервную систему. Я очень постараюсь быть понятливым теоретиком. Очень вас прошу!
—Хорошо, Володя. Не кипятись. Я же в душе продавец, поэтому предпочитаю демонстрировать, а не рассказывать. Не забывай, я патрон автосалона.
— Да уж. Не хотел бы я проходить тест-драйв в вашем автосалоне.
— Придётся, — весело смеялся седой мужчина, — кстати, не хочешь прокатиться за рулём?
— Нет уж. Спасибо! — отрезал я. — В следующий раз. Сначала сменю штаны.
Всё остальное время мы ехали спокойно. Я, наконец, смог рассмотреть окрестности. В основном, мы ехали по трассе, которая была проложена на нижнем уровне и зачастую находилась в тени от солнца. Но когда мы заезжали вверх на развязки, было видно, что на уровне земли расположены огромные пешеходные зоны. За всё время нам не встретилось ни одного светофора. Судя по мелькавшим вдалеке зубчатым стенам красного кирпичного забора, мы въехали в центр города.
Аура города безошибочно выдавала Москву. Золотые купола церквей, красный забор, кремлёвские башни, мощённые камнем пешеходные зоны и площади, множество незнакомых памятников, засиженных птицами, а самое главное — огромные потоки пеших людей. Даже монументальные сталинские высотки царапали небо своим шпилем. Лишь отсутствие пробок, светофоров, мигалок и ДТП не вязалось с образом столицы. Было непривычно, что большую часть времени мы видели по сторонам от дороги, по которой ехали, лишь крутые покрытые травой холмы, уходящие высоко вверх. Москва через 1500 лет стала городом для пешеходов. Водителю красота города видна лишь урывками, и сидя за рулём у него нет шансов посмотреть на пешеходов вблизи.
Когда мы проезжали по развязкам над пешеходными зонами, становилось понятно, что город преобразился до неузнаваемости. Аллеи были густо засажены цветущими деревьями, травой и кустарниками. Дети игрались на больших зелёных лужайках среди россыпи цветов. Велосипедисты,
