Майк не отозвался на их кукареканье, хотя его велосипед стоял здесь же, прислоненный к порогу. В доме зажгли свет, и ребята видели, как мистер О’Рурк в рабочем комбинезоне уселся в машину и вырулил со двора. Из-под персикового дерева они проследили, как он поехал по Первой авеню в направлении Хард- роуд.
Тихо пошептавшись, вся пятерка отправилась в курятник дожидаться Майка.
Сидя рядом с отцом Кавано в его «папа-мобиле», Майк испытывал то великолепное чувство, которое можно было бы назвать «Вот погодите, я все расскажу моему старшему брату».
Это чувство было незнакомо ему, поскольку старшим среди детей в семье был он, и никто не защищал его от школьных хулиганов, не выручал из всяких разборок – скорее это ему приходилось всегда и везде защищать младших. И как это было отлично – отдать решение проблемы в надежные руки.
Страх Майка показаться дураком в глазах отца Кавано уравновешивался – и даже больше того – страхом за Мемо, а также ужасом перед той силой, что посылала Солдата по ночам к ее окну. Когда они свернули на Шестое окружное и проехали мимо темного и пустого в воскресный вечер бара «Под черным деревом», Майк непроизвольно прикоснулся к пластмассовой бутылочке в кармане брюк.
В долине между холмами уже сгустилась тень, лес стоял черный, листва с обеих сторон дороги была непроницаемо густой и покрылась толстым слоем пыли. Майку оставалось только радоваться, что сейчас он не сидит в тайнике под дорогой. На открытом склоне холма было все-таки лучше: солнце садилось, перистые облака отливали коралловыми и розовыми оттенками. На гранитных памятниках играли теплые отблески вечернего солнца. Странных теней не было.
Отец Кавано чуть помедлил у черных ворот, когда они тихо закрылись за машиной. Он указал на позеленевшую от времени бронзовую статую Христа, стоявшую в дальнем конце кладбища.
– Видишь, Майкл, это место, где все покоятся в мире. Он охраняет покой мертвых так же, как хранит покой живых.
Майк кивнул, хоть в ту же минуту его пронзила мысль о Ду-эйне Макбрайде, который был совсем один на своей ферме, когда ему пришлось встретиться с тем кошмаром, который был ему уготован. «Но Дуэйн все- таки не был католиком, – пронеслось у него в голове, но он тут же сам себе возразил: – Это ничего не значит».
– Сюда, отец, – подсказал он священнику.
Они прошли между рядами могил. Подул легкий ветерок, зашуршали листья деревьев, росших вдоль линии забора, и затрепетали маленькие американские флажки на могилах ветеранов. Могила Уильяма Кемпбелла Филлипса пребывала в прежнем состоянии: вся земля вокруг была вскопана, будто здесь кто-то орудовал лопатой.
Отец Кавано в задумчивости потер подбородок.
– Тебя беспокоит состояние могилы, Майкл? Ну… да.
– Ничего особенного, – сказал священник. – Случается, что старые могилы оседают, и тогда нужно подсыпать землю. Видишь, тут уже проклюнулись свежие побеги: скоро все зарастет травой и недели через две от раскопок и следа не останется.
Майк прикусил ноготь.
– За могилами здесь следит Карл Ван Сайк, – тихо проговорил он.
Да?
– Могли бы вы благословить эту могилу, отец? – спросил Майк.
Отец Кавано слегка нахмурился.
– Произвести обряд экзорцизма, Майкл? – Он улыбнулся. – Боюсь, что это не так легко, мой друг. Лишь немногие из священников обладают правом производить обряд экзорцизма. Это уже полузабытый ритуал. И слава богу… В любом случае требуется особое разрешение – либо от епископа, либо от самого Папы.
Майк пожал плечами.
Ну просто благословите, – попросил он снова.
Священник вздохнул. Налетевший опять ветер теперь показался гораздо холоднее, словно предвещал бурю. Стемнело, и краски мира постепенно угасли: камни на всех могилах стали одинаково серыми, травяной ковер побледнел, линия деревьев у горизонта казалась почти черной. Даже облака утратили кораллово- розовый оттенок. В восточной стороне неба зажглась одинокая звезда.
– Думаю, наше благословение опоздало для бедного солдата, – вздохнул отец Кавано.
Майк потянулся было за бутылкой со святой водой, но увидел, что священник уже поднял правую руку, сложив пальцы для благословения в жесте, который самому Майку казался наиболее могущественным из всех жестов в мире.»
– Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, – произнес отец Кавано. – Аминь.
С некоторой долей поспешности Майк протянул ему бутылочку. Отец Кавано улыбнулся и покачал было головой, но потом окропил могилу несколькими каплями воды и снова перекрестил ее. С некоторым опозданием Майк повторил его жест.
– Ты удовлетворен? – спросил его отец Кавано.
Майк напряженно смотрел на могилу. Никаких стонов из-под земли. Никаких струек дыма из тех мест, куда упали капли святой воды. Он подумал, а не идиот ли, собственно, он.
Они медленно двинулись к воротам кладбища – туда, где стояла машина, и священник начал рассказывать мальчику о некоторых погребальных обрядах разных времен. Отец!
Майк замер на месте и испуганно схватился за рукав ветровки священника, указывая в другую сторону.
До ограды кладбища оставалось всего несколько рядов могил. Кусты вечнозеленых растений, с толстыми мощными сучьями и колючими иглами, типа можжевельника, темнели футах в пятнадцати от них. Они казались такими же старыми, как самые ранние из могил, примерно начала века. Три дерева образовали почти правильный треугольник, между ними темнела маленькая полянка.
В самой гуще кустов стоял Солдат. Последний отсвет сумерек освещал его широкополую шляпу, медную портупею, грязновато-серые обмотки.
Что-то внутри Майка даже воспарило от радости, хоть сердце испуганно забилось. Он настоящий! Отец Кавано видит его! Он настоящий!
Священник действительно видел это. Его тело напряглось, потом расслабилось, и он наклонился к Майку. Чуть улыбнувшись, он произнес:
– Конечно, Майкл, – прошептал он. – Мне следовало бы догадаться, что если кто и станет подшучивать над такими вещами, то не ты.
Солдат стоял не двигаясь. Лицо скрывалось в тени полей шляпы.
Отец Кавано, отстранив рукой Майка, пытавшегося его удержать, сделал три шага навстречу Солдату.
Мальчик застыл на месте.
– Сын мой, – проговорил священник. – Подойди ко мне. – Его голос звучал негромко, увещевающе, будто он звал спуститься с дерева непослушного котенка. – Подойди ко мне, и мы побеседуем.
Никакого движения в тени деревьев. Солдат казался высеченным из камня серым монументом.
– Сын мой, давай побеседуем, – повторил отец Кавано. Он сделал еще два шага вперед и был теперь примерно в пяти футах от молчаливой фигуры.
Отец, – встревоженно позвал Майк. Отец Кавано оглянулся через плечо и улыбнулся.
– В какую бы игру они ни играли сейчас, Майкл, думаю, что мы можем…
И в это самое мгновение Солдат не то что прыгнул, а скорее каким-то жутким образом катапультировался из кустов. Звук, с которым он бросился на священника, напомнил Майку ту бешеную собаку, с которой Мемо сражалась несколько лет назад.
Отец Кавано был примерно на фут выше Солдата, но фигура в хаки ударила его в грудь, а потом руками и ногами обвила тело священника, подобно тому как большая кошка обхватывает ствол дерева. Оба упали и покатились. Священник был слишком ошеломлен, чтобы издать какие-нибудь звуки, кроме кряхтения, а из груди Солдата вырывалось лишь рычание. Они катились по скошенной траве, пока не оказались прижатыми к одному из старых камней. Солдат оседлал священника и длинными пальцами сжал его горло.
Глаза отца Кавано вылезли из орбит, рот широко раскрылся, и из него наконец вырвался крик. Нет, скорее не крик, а сдавленное хрипение. Шляпа Солдата все еще держалась на его голове, но поля
