Все были в сборе.
У Харлена в горле что-то пискнуло, и он повернулся к двери, будто хотел убежать.
Из-за полога пучков волос, которые теперь заняли место двери, выступил Карл Ван Сайк. На секунду Дейл подумал, что это негр из истории, рассказанной миссис Мун: тело Ван Сайка было совершенно черным, за исключением белков глаз, но это была чернота сожженной дотла кожи и плоти, сожженной до такой степени, что он казался лишь карикатурой на человека. Подбородка и нижней челюсти не было вовсе, от ног и рук остались только кости, пальцы превратились в скрюченные когти, которые скорее походили на абстрактную скульптуру. Это существо опустило голову вниз, когда доктор Рун втолкнул мальчиков в комнату, и стало принюхиваться, как охотничья собака.
Дейл схватил Харлена за руку, и они вдвоем стали пятиться, пока не уперлись в парты первого ряда. За их спинами что-то выползло из толщи грибов.
Табби Кук медленно выполз из-за последней парты и пополз по проходу. Распухшие пальцы его единственной руки шевелились, как белые черви.
Доктор Рун вышел из-за двери:
– Займите ваши места, дети.
Не отрывая от него глаз и скользя по полу, будто машина по ледяной дороге, Дейл двинулся к своему обычному месту и сел за парту. Харлеи занял свое место около доски… он сидел там, чтобы учителя могли его лучше видеть.
– Видите ли, – прошептал доктор Рун, – Хозяин награждает тех, кто выполняет его приказания. – Он протянул бледную ладонь в сторону Карла Ван Сайка. Тот стал приближаться, ощупывая воздух вытянутыми вперед, как у слепого, пальцами. – Для тех, кто служит Хозяину, нет смерти, – продолжил он и встал за учительский стол.
В комнате появились Солдат и то, что когда-то было Минком Харпером. Они несли стул, к которому толстыми жгутами был привязан Лоренс. Голова у него была откинута назад, и веки трепетали.
Дейл рванулся вперед, но тут же замер, когда Ван Сайк кругами стал двигаться в его направлении, по- прежнему принюхиваясь и ощупывая воздух впереди себя. Белое бесформенное тело, когда-то бывшее Табби Куком, полезло к нему сзади.
– Сейчас мы могли бы сделать некоторые комментарии, – сказал доктор Рун, взглянув на золотые часы, которые он только что вынул из жилетного кармана. Затем он поднял глаза на мальчиков и улыбнулся в последний раз. – Полагаю, я мог бы объяснить… рассказать вам о том чудесном веке, который скоро настанет… побеседовать с вами о некоторых неудобствах, которые доставили нам ваши маленькие эскапады… войти в детали того, как вы будете служить Хозяину в новой форме… – Тут он щелкнул крышкой часов. – Но к чему беспокоиться? Игра окончена, и ваше участие в ней окончено тоже. До свидания.
Он кивнул Солдату, и тот заскользил вперед, не передвигая ног и держа руки по швам.
Дейл с самого начала старался не смотреть никому из присутствующих в лицо, но тут он не выдержал и поднял глаза. То, что было когда-то лицом Солдата, потеряло всякое сходство с человеческим образом: длинное рыло выглядело кратером, образовавшимся после того, как из черепа что-то со страшной силой вырвалось на поверхность. В белой плоти лица были и другие, более страшные и глубокие отверстия. Во всех них что-то шевелилось.
Солдат скользил в сторону Джима Харлена, в то время как обугленный Ван Сайк прокладывал путь к Дейлу. Доктор Рун и та почти разорванная в клочья фигура, что прежде была Мин-ком Харпером, двигались к двери, чтобы забаррикадировать ее. Дейл все время слышал какое-то потрескивание и хруст, раздававшиеся будто прямо из стен и пола; паутина связок и волокон приобрела более сильный оттенок розового цвета. С потолка вязкими, тягучими струями стекала какая-то жидкость. Черт его возьми, – выговорил Харлеи, выбираясь из-за парты и приближаясь к Дейлу. Его губы дрожали почти безостановочно, когда он наклонился и прошептал: – Всегда говорил, что терпеть не могу эту школу.
Не сговариваясь, но почти одновременно они перепрыгнули первый ряд парт и, путаясь ногами в поросли грибов, стали отступать к задней части комнаты. Солдат безучастно продолжал скользить, заходя справа. Труп Табби Кука пригнулся и заполз под парту, как ребенок, прячущийся под одеялом.
Мальчики вспрыгнули на парты, наклонив головы, чтобы не касаться бледных мешков со студнем, свисавших с потолка. Плесень облепила их джинсы и кеды длинными волокнами.
Доктор Рун, казалось, потерял терпение и щелкнул пальцами. Все здание словно затаило дыхание, когда Ван Сайк и Солдат перебрались через первый ряд парт.
Внизу раздался звук выстрела.
Майк добрался до главного зала подвала, понеся значительные потери: фонарик его был поломан, один из пистолетов со святой водой он потерял, а второй – разбил, когда катился по туннелю, брюки у него на коленях порвались, а впереди и сзади промокли. Единственным преимуществом такой ситуации было, пожалуй, то, что теперь вурдалаки не могли укусить его в пах, промокший от святой воды.
Несмотря на то что в подвале окон не было, оказалось, что он все видит, поскольку его глаза адаптировались к фосфоресцирующему сиянию, шедшему от стен, и более яркому – от догорающего позади мертвого червя.
По крайней мере, Майк надеялся, что он был мертв. Тело его обуглилось во многих местах, там, где должны были быть внутренности, светились угли, и пасть застыла неподвижно. Но хоть он и считал червя мертвым, все же предпочел обойти его как можно дальше, прижимаясь к стенке туннеля и с некоторым страхом глядя на тлеющий труп. Тяжелый запах и серый дым исходили от туши.
Поднимаясь по лестнице из подвала, Майк решил пересчитать оставшиеся боеприпасы. Обрез Мемо был заряжен, и еще у него имелось четыре патрона, остальные мальчик расстрелял либо потерял, пробираясь по туннелю. Ноги у него кровоточили и дрожали, да и сам он дрожал с головы до ног, но во всем остальном чувствовал себя неплохо. Добравшись до главного входа в зал первого этажа, Майк на минуту остановился.
Этого мгновения ему хватило, чтобы оценить перемены, происшедшие в Старой центральной за несколько недель лета. Он увидел красные висящие мешки и глаза, которые не отрываясь смотрели на него с высоты сорока футов. Сделав шаг, он наткнулся на двустволку Дейла и в тот же момент застыл на месте, увидев, что в темноте впереди него что-то шевелится.
Из класса, где занималась с второклассниками миссис Гесс-лер, что-то надвигалось на него, шипя и издавая чавкающие звуки. Этот звук почти терялся среди скрипа и завываний, которыми была полна Старая школа, словно вой бури проник сюда.
Майк припал на одно колено и, быстро схватив двустволку, зажал ее в левой руке, в то время как в правой он сжимал свой обрез.
Из тени вышел отец Кавано, а те чавкающие звуки, которые слышал Майк, означали его попытки заговорить. Рта у священника не было, и в слабом свете Майк разглядел грубые швы, которые наложил мистер Тейлор, сшив челюсти мертвеца нитками. «Майкл», – силился произнести священник.
Мальчик дождался, когда тот приблизится на семь или восемь футов, затем прицелился из обреза и выстрелил священнику прямо в лицо.
Грохот и эхо выстрела были оглушающими.
Останки тела священника отбросило назад, тело перевернулось через перила лестницы, а осколки черепа разметало по густой жидкости, покрывавшей пол. Но, даже лишенный головы, труп приподнялся на локти и колени и начал ползти к Майку.
Сохраняя удивительное спокойствие, Майк производил необходимые действия, в то время как его голова была занята совершенно другими мыслями. Он перекинул обрез в левую руку, отщелкнул казенник двустволки, убедился, что она заряжена, сомкнул приклад обратно и, прижав конец ствола к спине подползшего к нему вплотную тела, спустил курок.
Та мерзость, которая когда-то была его другом, скорчилась на скользком полу, ее хребет изогнулся, а Майк подался назад. Достав из кармана патроны, он быстро зарядил обрез Мемо и двустволку Дейла. Неожиданно его нога коснулась чего-то пластмассового, и, глянув вниз, он увидел уоки-токи. Быстро схватив приемник, он отряхнул ленты паутины, уже обвившие его, включил кнопку трансмиссии и, услышав сигнал приема, закричал в микрофон.
Кевин отозвался после третьего гудка.
«Спасибо тебе, Господи милосердный», – взмолился Майк. – Кев! – закричал он. – Сожги ее! Прямо
