сообразила что вид у него какой-то странный я вернулся в кафе и стал трясти Иглезиа который спал уткнувшись щекой в растопыренные на столе локти Проснись черт бы тебя побрал проснись же надо отсюда смываться бежим отсюда черт бы тебя побрал через минуту женщина все так же стоявшая на пороге сказала А вон еще и другие. на этот раз я сразу же встал у нее за спиной смотря в ту сторону куда смотрела она то есть не туда где исчезла та первая машина а в противоположном направлении так что казалось несущиеся на полном ходу мотоциклисты преследуют ту машину но эти были в хаки на MPir в голове у меня мелькнула мысль видение солдаты обеих армий преследуют друг друга и кружат вокруг блока домов как в Опере или в комическом фильме люди втянуты в пародийную и шутовскую погоню любовник муж потрясающий револьвером горничная из отеля неверная жена камердинер булочник полицейские потом снова любовник в кальсонах л подвязках бегущий выпятив грудь прижав локти к бокам и высоко вскидывая колени муж с револьвером жена в пышных панталонах в черных чулках и лифчике и так далее всё кружилось в солнечном свете я не разглядел ступеньки вернее просто более высокой плиты тротуара и чуть было не вылетел головой вперед я сделал несколько шагов держа корпус почти горизонтально с трудом удерживая равновесие нависая над моей упавшей на тротуар тенью потом схватился за руль лицо того типа под каской, жирное багровое небритое яростное все в каплях пота с яростными обезумевшими глазами с яростно вопящим ртом Да что же это такое да что же это такое Катись отсюда отцепись от меня, потом я увидел грузовичок в каких развозят товары кое-как закамуфлированный с наляпанными на кузове желто- коричневыми и зелеными пятнами его занесло на повороте но он тут же выправился а я стоя посреди дороги широко размахивал обеими руками по нашивкам я догадался что он был из инженерных войск должно быть из запаса служащий дорожного ведомства путей сообщения у него был вид чиновника и очки в тоненькой металлической оправе, выскочив из кабины он нервно жестикулируя надвинулся иа меня уже заранее крича не слушая меня и тоже твердил не переставая Чего вам нужно ну чего чего чего зам нужно, я попытался было ему объяснить но он все так же нервически и злобно поглядывал через плечо в том направлении откуда они приехали держа в руках револьвер направленный сначала на меня потом забыл о револьвере и просто размахивал им в такт фразам а сам ухватился за пуговицу моей куртки, синего комбинезона который мне дал тот тип, и все орал Что это еще у вас за форма, я снова попытался ему объяснить но он не слушал и все судорожно оглядывался на угол улицы, я вытащил свою бляху свой военный билет который решил сохранить но он все оглядывался через плечо тогда я сказал Вон туда, показав на тот угол за которым скрылась маленькая серая машина он крикнул Что? а я Они проехали здесь минут пять назад их было четверо в маленькой машине, и он крикнул А если я велю вас расстрелять? я снова попытался объяснить ему что к чему но он уже выпустил меня отступая задом к грузовичку по — прежнему бросая искоса взгляды на тот угол улицы откуда они появились (я тоже поглядывал туда почти ожидая что вот-вот покажется серенькая машина напоминавшая гроб ведь по моим предположениям ей уже пора было обогнуть жилой массив) потом он все так же задом влез в машину сел захлопнул дверцу и через опущенное стекло направил револьвер прямо на меня а сам все высовывал наружу свое сероватое потное худое лицо и нагибаясь смотрел назад через очки близорукими своими глазами, потом грузовичок тронулся с места я бросился за ним: их примерно с десяток сидело под брезентом на двух скамеечках расположенных друг против друга, я вцепился в задний борт грузовичка и побежал пытаясь влезть внутрь они меня оттолкнули но так как все они были по-видимому тоже пьяные мне удалось перекинуть через борт одну ногу тут кто-то из них размахнулся чтобы ударить меня прикладом но очевидно слишком уж оп набрался и железяка хлопнулась о борт рядом с моей рукой тогда я отцепился от борта но успел еще разглядеть чью-то запрокинутую морду обладатель ее жадно пил прямо из горлышка потом он нацелил на меня полузакрытый глаз и швырнул бутылку мне но они были уже слишком далеко и бутылка упала примерно в метре с лишним от меня разбилась в ней еще было вино оно расплылось по мостовой темным пятном распустив вокруг себя щупальца поблескивали разлетевшиеся во все стороны осколки черно-зеленого стекла потом я услышал выстрел но пуля пролетела мимо, и не удивительно их пьяных вдымипу еще и подбрасывало трясло в грузовичке, потом он скрылся из глаз ему удалось окончательно проснуться он стоял перед дверыо бистро впереди хозяйки его огромные рачьи глаза смутно поглядывали на меня, я крикнул Надо смываться Пойдем соберем наше барахло Он чуть не велел меня расстрелять один из этих типов стрелял в меня из своей пушки но он даже не шелохнулся продолжал смотреть на меня с холодным неодобрительным порицанием потом ткнул рукой в сторону бистро и сказал Он обещал что нынче к вечеру он нам утку зажарит а я Какую еще утку? а он Жрать-то ведь тоже надо Он обещал что тогда я перестал слушать, пошел прямо через поле поднялся на холм солнце упрямо и назойливо торчало в небе как и обычно после полудня в слишком длинные весенние дни когда оно мешкает все стоит и стоит высоко в небе день тянется бесконечно солнце застывает на месте как раз в тот миг когда ему следовало бы спускаться а оно все пе решается точно его остановил какой-нибудь Иисус Навин вот уже два а то и три дня как оно забывало закатываться после того как вставало окрашивая поначалу совсем слабо в нежно-розовый цвет предрассветное сиреневое небо заря раскидывала по нему свои лепестки но я не замечал той минуты когда оно появлялось я видел только свою непомерно вытянутую полупрозрачную тень четвероногого животного на дороге где не было ничего кроме неподвижных куч какого-то тряпья и идиотского лица опрокинутого навзничь Вака глядящего на меня, а теперь солнце неподвижно стоящее в белесом небе светило мне прямо в глаза обернувшись я заметил что он идет за мной следом; значит решился-таки, он добрался только еще до подножья холма с трудом обогнул последние дома спотыкаясь шлепал по лугу раз оступился упал ио тут же поднялся тогда я остановился и стал ждать когда он меня догонит но ноги у него снова стали заплетаться и он опять упал с минуту постоял па четвереньках его вырвало потом оп поднялся и побрел вперед вытирая на ходу губы обшлагом рукава.
Возможно как раз в эту самую минуту генерал и покончил с собой? А ведь у него была машина, был шофер, был бензин. Ему стоило только нацепить каску, натянуть перчатки и выйти, спуститься с крыльца виллы (думаю это наверняка была вилла: в виллах обычно размещают КП бригадного генерала, замки по традиции отводят под КП дивизии и выше, а фермы простым полковникам): итак вилла конечно, сливовые деревья в цвету на зеленом газоне, портал выкрашенный белой краской, посыпанная гравием аллея идущая между двух рядов боярышника с усыпанными белыми точками листиками, и вполне буржуазный салон с неизбежным букетом из остролиста или из больших специально обработанных перьев выкрашенных — серебряной краской или под осеннюю рыжину — на углу камина или рояля, сдвинутая в сторону ваза уступившая место широко раскинутым штабным картам, откуда (из виллы) в течение недели шли приказы и распоряжения почти столь же бесполезные как и те что в течение того же самого отрезка времени разрабатывали для собственной утехи стратеги в каком-нибудь провинциальном кафе комментируя ежедневные военные сводки: итак ему достаточно было только спуститься с крыльца, спокойно сесть в свой автомобиль с флажком на радиаторе и катить себе без остановки прямо до штаба дивизии или армейского корпуса, долго торчать в приемной ожидая аудиенции а затем, как и все прочие, получить новое назначение. А вместо всего этого, когда его офицеры уже уселись во вторую машину, когда уже завели моторы, а мотоциклы трех или четырех фельдъегерей оглушительно трещали, и автомобиль с флажком ждал с открытой дверцей, он взял и пустил себе пулю в лоб. И в грохоте мотоциклетных и автомобильных моторов никто ничего и не услышал.
И возможно это было даже не сознание бесчестья, внезапное понимание своей бесталанности (в конце концов возможно он вовсе и не был уж таким безнадежным идиотом — поди знай — можно даже предположить что приказы его вовсе не были глупыми а напротив наилучшими, самыми уместными, даже удачными — но опять-таки поди знай раз ни один из его приказов так и не дошел до тех кому был адресован?): а возможно совсем другое: некая пустота, дыра, яма. Бездонная. Безысходная. Где ничто больше не имело ни смысла, ни права на существование — иначе зачем бы ему снимать с себя одежду, стоять вот так, голым, не чувствуя холода, и безусловно до ужаса спокойным, до ужаса проницательным, аккуратно положив на стул (касаясь их, трогая с каким-то внутренним отвращением и бесконечными предосторожностями как будто касался он нечистот или взрывчатки) свой сюртук, панталоны, поставив перед стулом сапоги, увенчав все это шляпой, этаким экстравагантным головным убором похожим на фейерверк, совсем так будто эти вещи снова облачали, обували, украшали голову некоего воображаемого и несуществующего персонажа, глядя на них все тем же сухим, заледеневшим, испуганным взглядом, по- прежнему стуча зубами от холода, ко всему безучастный, понемножку отступая чтобы лучше оценить эффект своего сооружения, он в конце концов наверняка опрокинул стул задев его рукой, ведь на гравюре стул валяется на полу а одежда…»
