Поздним вечером, чуть начнет подниматься туман над водой, или ранним утром, когда дымятся травы, появляется она на берегу, словно легкое облачко, прозрачная. Сядет над ручейком, волосы свои зеленые отжимает, капельками на воду струит, сама чуть слышно песни поет. А песни у нее грустные- прегрустные.
Была русалка любимой девушкой Егора, лесного богатыря. Единственной дочкой росла она у старого лесника, жила вместе с отцом в маленьком лесном домике. Там и встретилась с Егором и полюбила его всей душой. А когда услышала о гибели любимого, прибежала к лесному ручью, где раньше на бережку вместе сиживали, о вольной жизни лесных людей разговор вели, опустилась на холодное дно и стала лесной русалкой.
Долго боялись люди по берегу ручья ходить: как бы не защекотала, не обвела ворожбой русалка да не заманила к себе на дно. Только русалка Светлого ручья зла никому не делала, сама от посторонних глаз уходила.
От людей укрывалась, а думать о них не забывала. Увидит она издали прохожего, отойдет под берег и запоет печально, сама слезы льет, несчастную любовь оплакивает. А в те дни у кого своего горя не было! Послушают ее люди— сами наплачутся, на душе будто легче станет.
Забыли про боязнь и стали заречные жители в горе да беде к Светлому ручью ходить, песни лесной русалки слушать. Старому в них одинокая печаль слышится, а молодому — светлая радость. Пытались даже молодые поближе к русалке подойти, в лицо ее увидеть, тихую песню яснее услышать. Но уходила русалка в родной ручей или расплывалась по берегу голубым туманом.
Один только был человек, которому довелось русалку Светлого ручья вблизи увидеть, сердце с сердцем сокровенными думами поделиться.
Жил в ближней отсюда деревушке паренек-сирота. Все богатство его было — руки золотые, работящие да свирелька берестяная. Вышел он однажды поздним вечером за деревню, сел возле ручейка на бережок, опустил русые кудри над водой и не сам плачет, свирелька за него слезами заливается, о сердечной печали лесам да полям рассказывает.
Полюбил парень девушку из соседнего села, черноглазую Настеньку. Была она стройна и красива, скромна да уважительна. На работу выйдет — всякое дело у ней спорится. Люди глядят на нее — не нарадуются. А как заведет Настя песню под свирельку любимого — темный лес заслушается, умолкают соловьи по березнику.
Так жили они, счастливые, и людей своим счастьем радовали. Оба молодые да красивые. И кто видел их любовь да дружбу, будто сам становился краше.
Только недолго пришлось им счастьем наслаждаться. Ожидала их горькая разлука.
Увидал однажды Настю заезжий боярин. Приглянулась ему красавица. Приказал он слугам схватить ее и отвезти к себе во дворец.
Горько плакала, слезами молила девушка отпустить ее. Не послушал боярин горьких девичьих слез. Связали ее боярские слуги и увезли — куда? — неведомо.
Закручинился парень с той поры. На людях скрывал он злое горе, не хотел своей болью другие сердца тревожить, только ночами над ручейком свирелька горькую сиротскую долю оплакивала. Пошел бы он на поиски любимой за тридевять земель, да дороги к боярским палатам неведомы. Отомстил бы злому разлучнику, да не знает, как разыскать его.
Вот сидит он однажды вечером на берегу ручья, а свирелька поет, о сердечной тоске рассказывает. Слушают его молчаливые травы да темный лес.
И вдруг слышит парень: то ли капелька легонько на лицо ему упала, то ли ветром пахнуло или коснулся кто его лица. Поднял голову — смотрит.
Луна поднялась над лесом, осветила деревья, ручей и поляну задумчивым тихим сиянием. И в лунном свете стоит перед ним девушка. Косы зеленые ниже пояса распущены, лицо бледное, печальное. Из глаз горючие слезы катятся.
Вздрогнул парень, опустил свою свирельку. А девушка тихо так, словно тростинка на ветру запела, говорит ему, по имени называет: «Знаю я твое горе, Егорушка! Помогу тебе любовь найти!»
А в голосе девушки такая грусть. И слова звучат, как у Настеньки: только одна она с ним так нежно говорить умела.
И вспомнил парень русалку Светлого ручья. Должно быть, так же, как и его сейчас, звала она когда- то своего любимого.
А печальная девушка посмотрела на него пристально, кивнула головой, словно за собой позвала, повернулась и тихонько пошла вдоль ручья.
Поднялся Егор и как завороженный пошел за ней следом по росистому лугу. А в груди у него и грустно и радостно, теплей и светлей будто стало.
Русалка впереди идет, точно по воздуху плывет, и, не оборачиваясь, тихо говорит ему, дорогу к Настеньке показывает. Ловит Егор воздушные слова, а что не расслышит— сердце ему досказывает.
— Пойдем мы по Светлому ручью до Клязьмы-реки, — говорит ему русалка. — Вернусь я оттуда к родному ручью, потому что слово дала никогда не оставлять этот лес, где мой любимый погиб. А ты иди вниз по Клязьме до Оки-реки и дальше вдоль той реки иди берегом. Увидишь ты над Окой хоромы боярские — там твой разлучник живет и невесту твою в плену держит. По-прежнему любит, по-прежнему ждет она тебя и вместе плачет, когда плачешь ты над Светлым ручьем.
Повесил боярин на дубовых дверях тяжелые замки, только не нашел такого, которым можно любовь запереть. Прибежала бы к тебе Настенька, да охрана боярская стережет светлицу, складывает у дверей подарки боярские, а самому боярину туда хода нет.
Придешь ко дворцу и играй ту песню, что здесь над ручьем играл. Пропустит тебя в воротах стража боярская, откроет перед тобой двери охрана дворцовая.
Много будет тебе искушений и хитростей, только помни каждую минуту любовь свою. Стерегись коварного боярина, у которого вся дума — погубить тебя.
Будет говорить он красные слова — не верь ему, станет угощать — не садись за стол. Помни: вся сила твоя, пока поет свирель.
Сказала это русалка и растаяла, будто вовсе ее и не было. И не заметил парень, как, слушая ее, дошел до Клязьмы-реки.
Сделал он все, как учила русалка Светлого ручья, и через много дней пути увидел на берегу Оки-реки большой дворец. Запела, заплакала у него в руках свирель. Никогда возле боярских хором такой музыки не слыхано. Подняли головы, присмирели на цепях у ограды злые сторожевые псы. Старый воин, в железо закованный, забылся от той песни и пропустил юношу в широкие ворота. Не остановила его стража дворцовая, и раскрыл Егор расписные двери хором боярских.
Тут и сам боярин навстречу парню выбежал. Догадался он, какой гость в его палаты заявился, спешит он от незванного избавиться. Только видит боярин в глазах слуг себе неодобрение, а деревенскому парню сочувствие.
Стал он действовать хитростью. Для отвода глаз доброжелательно свои богатства показывает, расписные двери по комнатам раскрывает, жемчугами да золотом удивляет. Но не слушает Егор боярина, не смотрит на золото и жемчуга— заливается, поет у него в руках берестяная свирель, о несчастной любви рассказывает.
Стал его боярин за стол звать, вина и яства предлагать. Но не манит юношу богатый стол. Спешит он к дальней комнате, белым мрамором отделанной. Боярская стража дорогу ему показывает.
Подошел он к дальней горенке, сердцем близко любовь свою почувствовал. В лице зарумянился, печальные глаза засветились ясным светом. Тревожно и призывно запела в руках плакучая свирель.
Тогда из-за высоких мраморных стен зазвенел в ответ ей голос Настеньки. Казалось, стены дворца качнулись и раскололися, не сдержав той песни, что шла от глубины сердца. Слушая ее, забыли слуги о господских плетях, о железных цепях, о жестокой расправе за непокорность.
Старый ключник уже отпирал замки на горенке, выпускал из-под запоров черноглазую невольницу.
Схватился тут за меч боярин и ударил старого слугу поперек груди.
Сорвалась в голосе, замерла свирель… и метнула вдруг звук неслыханный, взбудоражила кровь в сердцах. Под тот призывный звук вскинулась рука сурового воина, и со звоном ударил меч в самое сердце
