– Значит, говоришь, сначала я полез на какие-то неизвестные сайты. Откуда адреса брал, неясно?..
По ту сторону стола Стат, руки на столешнице, в глазах лед, сам мрачнее тучи. Кивает.
– Посты строчу, с придурками спорю… А потом вообще врубил музыкальный синтезатор да как начну какую-то ахинею лабать!.. Я правильно восстанавливаю хронологию?
Еще кивок.
– У-у-у, да что же это такое?!
Загреб пятерней склянку ноотропов, свинтил крышку одним движением, опрокинул. На ладонь выкатилась одинокая таблетка. Обреченно отставил баночку в сторону. Поглядел на желтоватый кругляшек и… отложил. Нечего, и так ползапаса выжрал. Приходи в себя так.
– И ты говоришь, примерно этого и ожидал?.. Ну, ладно, верю. Тогда объясни мне, что тогда со мной происходило? Как такое вообще могло случиться?!
Стат вздохнул, покачал головой.
– Думаешь, не пытался понять? К кому только не обращался, каких знакомых не впрягал! И медики, и компьютерные спецы, и психологи. Энцефалограмма, понятно, ничего не выявляет, никакой аномальной активности. Все как и должно быть при работе с нейроинтерфейсом. Хотя… как оно должно быть на самом деле, никто точно не знает: дело-то новое, да и мозг – что темный лес. Даром что такую аппаратуру отгрохали!
Он кивнул на нейрокресло, во взгляде неприязнь пополам с восхищением. Все-таки тоже в восторге от этого устройства. Я с трудом сдержал улыбку.
– А компьютерщики?
Он отмахнулся.
– Да что компьютерщики! Вроде бы где-то как-то… нашли следы непонятных пакетов, что периодически приходят на комп или уходят в Сеть. Вроде бы. Точно сказать не могут. Что за пакеты, куда, откуда – по нулям. То есть, казалось бы, все понятно… а доказательств нет.
Он с досадой хлопнул по столу ладонью.
Я помолчал, следя за лицом Стата, отважился спросить:
– Слушай… А если ничего конкретного сказать не можем, то… то, может, выдумки все? Игры разума? Напридумывали тут себе всемирный заговор, шпионских интриг накрутили…
Стат хмыкнул.
– Ну, хорошо, и как же ты в таком случае объяснишь случившееся?
Я неуверенно пожал плечами.
– Ну, не один я ведь за нейроинтерфейсом работал. Другие же как-то объясняют! Стат, что говорят миллионы людей, которые вдруг в один прекрасный момент обнаруживают себя на другом конце Интернета, на странице, где им ничегошеньки не нужно? Что говорят их близкие, наблюдая такую картину?
Стат усмехнулся.
– Хе, а что тут скажешь-то? Ведь каждый человек, впервые оказавшись в Интернете, какое-то время вел себя странно. Вспомни себя! Ведь за уши от компа было не оттащить. И наверняка родители протестовали, сетовали на «дьявольскую машину», которая «крадет твое время» и «сводит с ума»… Вот так же и здесь.
– Ну, вот ты сам все и сказал! – воскликнул я. – Это обычный шок от новой технологии. Все очень просто! Нейроинтерфейс, нейросеть влияют на общество точно так же, как повлиял когда-то обычный Интернет. И никаких спецслужб и тайных операций по промывке мозгов! Просто влияние технологического рывка.
Стат уставился на меня неотрывно, буквально просверлил взглядом. Чеканно произнес:
– Это не то воздействие. Интернет влиял позитивно, он ускорял прогресс. Но как ты объяснишь эти настроения в социуме? Отсутствие смысла жизни, антисайонтизм… С этим-то не поспоришь!
Я не нашел что возразить. Стат продолжил:
– Ты сам видел эти форумы в Сети. Форум – малая форма коллективного разума, это объединение человеческих существ, которые согласованно и вместе решают сложные логические проблемы. Если разум спорит сам с собой, ничего притом не утверждая и не опровергая, здесь это признак психической болезни. Социум болен, точно так же как больны форумы, на которых ты побывал! И это связано с нейротехнологиями.
Повисло тяжкое молчание. Я упер взгляд в столешницу, принялся задумчиво катать по ней таблетку ноотропа. Желтый кружок мотается туда-сюда, словно тоже ищет ответ на какой-то непростой вопрос. Никак не найдет.
Наконец я спросил:
– Что предлагаешь?
Стат сказал резко:
– Отсечь любые контакты с нейроинтерфейсом. Не прикасаться к нему самим и спасти всех, кого можем. Нельзя никого больше отдавать зомбомашине! Сами займемся исследованием этой штуковины, попробуем разобраться, как удалось провернуть такую аферу. Если не выйдет, то хоть поборемся с последствиями. Все. Больше предложить нечего.
Я сказал с сомнением, чувствуя, как в душу забирается безысходность:
– Но что это изменит? Мы останемся отрезаны от общества, от теснейшего общения, которым пользуются теперь все. Погасить эффект, вновь разогнать прогресс? Да мы не сможем о таком и мечтать! Против нас машина обмана, которая бьет по площадям, подчиняет людей миллионами. Нечего и думать эффективно влиять на общество в таких условиях!
Стат поднял ко мне взгляд, полный отчаяния:
– А что нам остается?
Балконная дверь с тихим шорохом исчезла в стенном пазу, я шагнул наружу. В лицо ударил холодный ветер, унося тяжелые мысли.
Небо накрыло город темно-фиолетовой мантией, на которой то тут, то там проблескивают алмазные пылинки звезд. За темными силуэтами пятидесятиэтажных великанов догорают злые угли заката. Здания недобро косятся вниз желтыми прорезями окон.
Я приблизился к перилам и опасливо глянул вниз. Там, метрах в ста, течет по улице огненная река: автомобили ныряют под эстакаду, разбрасывая свет фонарей и фар. На мосту пустынно, пролетели одна-две случайные машины.
По узенькому тротуару, зажатые стенами зданий и автострадой, пробираются крошечные люди.
Синяя зарница сверкнула на севере, там, за домами, клубится мрак далекой грозы. Внизу, с улицы, еще не видно, но на меня повеяло странным предчувствием беды и перемен…
Внезапно мир стал чуть светлее. От крыш автомобилей отразился ровный свет уличных фонарей, угрюмые гримасы небоскребов преобразились торжественной яркостью подсветки. По городу прокатилась волна включений, и на сердце сразу полегчало: ночь отступила, и людской мирок ощутил надежность и безопасность.
Вновь живет размеренно и спокойно, движется ровно к какой-то цели…
Да к какой, на фиг, цели, вспыхнуло в мозгу. Тысячи и миллионы, миллиарды только что признали, что смысла нет! Ничто не нужно, и все тщетно. Какой прогресс?! Все, амба, конец истории! Приехали.
Пальцы впились в поручень цепко, до боли. Отчаяние нахлынуло темной волной, затопило мысли. Охватил черный ужас, мигом обратился в злость. Да, конечно, все эти люди ни при чем – жертвы искусного обмана. Но с какой легкостью ему сдались! Им и без всяких нейровоздействий обманываться радостно. Так легче жить!
А мне, мне никогда теперь не услышать Вселенной!
Горечь потери стиснула горло, обожгла душу. Перед глазами встало лицо уходящего Стата. Он тоже сдался. Кажется, может теперь убивать взглядом, столько там тоски.
Резкий сигнал текстового коммуникатора. На линзе выскочил конверт, номер и ник странно знакомы. Ага, услужливо подсказала память, – давешний «фэн», адепт нейромузыки и глубокой философии неопофигизма. Взгляд застыл над кнопкой «игнора», вдруг подумалось с мстительным злорадством: что ему нужно? Ну, сейчас я отвечу, отвечу. Так отвечу, на всю жизнь запомнит!
Кликнул.
