Буду ли я хоть раз в жизни еще счастливым? Выберусь ли я когда-нибудь из этого, и Богом и людьми проклятого, учреждения?
Если б я снова мог теперь выйти на луг у себя в Карпатах и растянуться на теплой весенней траве, без единой мысли, без единого желания! Если б я мог снова быть свободным и не чувствовать возле себя постоянное присутствие смерти!
Нет, таким счастливым как раньше, я уже никогда не буду. Что то переменилось во мне. «Смерш». Убийства и кровь, кровь и убийства. Везде кровь, везде страдания, везде муки, везде смерть!
Смерть шпионам. Смерть Антикоммунистическим партиям. Смерть всему антикоммунистическому человечеству.
2 мая.
Работаю мало. Больше отдыхаю. Кто знает, что будет завтра? Пока пользуюсь случаем.
Вчера заходила ко мне Зоя. Скучная, неинтересная девушка.
Вот… опять звонят мои часы. Надо будет их убрать.
4 мая.
Полчаса тому назад ко мне прибежал начальник лагеря.
— Вам приказ по телефону из Штаба нашей Армии: немедленно возвратиться в хозяйство Ковальчука, которое в настоящее время находится в Моравской Остраве.
— Вот как.
— Я вам советую подождать до завтра. В восемь утра в Моравскую Остраву идут три мои машины.
Начальник лагеря ушел. Чорт возьми! Что за спешка такая? Неужели?.. Глупости. В таком случае, они приехали бы за мной сами. Нет! Здесь что то другое.
Начальник лагеря прав. Поеду завтра. Попутными не доберусь и за неделю.
Однако, в чем дело? Наверное Ковальчук звонил в Штаб Армии, а оттуда звонили сюда.
Поживем — увидим.
6 мая.
Моравская Острава.
Майор Гречин, мой ближайший начальник, встретил меня дружелюбно.
— Молодцом, добрались! Слышали, в Праге восстание?
— Нет, не слыхал.
— Вчера передавали по радио.
— Откуда?
— Из Праги же. Чехи захватили радиостанцию. В городе идут бои. Я сначала не поверил — уж слишком это не похоже на чехов. Но нет. Представьте, держатся. Сегодня тоже передавали… Да! Генерал вызвал вас по телефону. Поедем в Прагу.
— Когда?
— Скоро.
Сообщение майора меня пугает. В Праге у меня много знакомых. Чего доброго, кто-нибудь увидит меня, ну и… Да. Нехорошо, совсем нехорошо. Однако, поеду, — там видно будет. Надо заблаговременно приготовить записку. Только, как передать ее? Чехи, правда, за деньги все сделают.
В тот же день, вечером, меня вызвали к подполковнику Душнику.
В большом зале, за большим столом, сидело около двадцати офицеров. Здесь были знакомые мне капитан Миллер, капитан Шапиро, капитан Потапов, майор Попов, капитан Водопьянов, майор Гречин, Ева и Соня. Остальных я не знал.
— Садитесь и переводите — подал мне подполковник Душник папку со списками пражских членов организации «Влайка».
Все присутствующие тоже были заняты переводами. Большинство из них умело читать по-чешски, тогда как значения многих слов не понимали. Капитан Милер часто обращался ко мне с просьбой помочь перевести отдельные слова.
Подполковник Душник прохаживался по помещению, давая нам инструкции.
— Переводите только главное. У нас очень мало времени.
В одиннадцать часов ночи к нам пришел полковник Козакевич. Это наш новый заместитель начальника. Высокий, плотный, с кривым носом. Его всё побаиваются. Он очень строгий и требовательный.
— Как идет работа, товарищи офицеры?
— Я думаю, что к утру все будет готово — ответил Душник.
— Товарищ Синевирский, без вас здесь обойдутся — обратился ко мне полковник — Зайдите к капитану Степанову. У него очень спешное дело.
— Есть, товарищ полковник.
Управление занимало часть города возле парка. Только четвертый отдел и прокуратура находились возле тюрьмы.
Часовые останавливали меня и спрашивали пароль. Во всех домах кипела работа. Смершевцы готовились к крупному налету. Еще бы! Они давно точили зубы на Прагу. Там много антикоммунистического элемента. Русская эмиграция, украинские сепаратисты, чешские политики разных оттенков, от генерала Гайды до самых левых, как социал-демократы.
Нужно уничтожить всех, кто мешает коммунизму. Поэтому у Управления такая напряженная работа.
Огромный муравейник не спит. Работают облавы, стучат шифровальщики, секретные и строго секретные телеграммы летят из Управления в Москву и из Москвы в Управление.
А тысячи людей, которые через несколько дней будут арестованы, спокойно спят.
Я отыскал Степанова. В комнате у него сидел солидный господин средних лет. В течение шестичасового допроса я узнал, что допрашиваемый — видный член «Влайки», знаковый лично с Бераном, Моравцем и другими политическими деятелями Чехословакии.
Капитан Степанов не поспевал записывать все те сведения, которые сообщал член «Влайки».
Меня, по правде сказать, удивляет один факт. Смершевцы в последнее время больше интересуются чехами и антисоветской эмиграцией, чем немцами.
9 мая.
День победы. Праздновать начали с 11-ти часов вечера, когда Москва объявила о капитуляции Германии, подписанной Кайтелем.
Стрельба, песни, танцы, опять стрельба, водка, поцелуи.
Жители Моравской Остравы перепугались.
— Что такое? Немцы возвращаются? Почему такая стрельба?
— Конец войны, пан! Конец войны!
Комендатура разослала надзоры по всему городу, чтобы прекратить стрельбу. Куда там! Стреляли и надзоры. Таков русский обычай.
В 10 часов утра подполковник Душник собрал у себя весь второй отдел. (Начальник второго отдела, подполковник Шабалин, уехал ночью с оперативной группой в Прагу со специальным заданием поймать Власова.
Более ста офицеров присутствовало в больших помещениях виллы, занимаемой подполковником. (Это, конечно, только те, которые постоянно находились при Управлении по занимаемой ими должности, и частично такие, как я, оперативные работники, вызванные в вязи с заданием).
Подполковник Душник встал.
— Товарищи! Поздравляю вас с победой.
— Ур-рра-а-а-а!
