— Эти англичане — т-тугодумы… — небрежно бросает Краузе. — Приступайте!.. — кивает матросам.
Капитан выходит на палубу.
— Вахтенный… десять матросов ко мне!..
— Господа! — Шапорина стоит у рояля. Наступает тишина. — В чем дело?.. Господин Краузе, я иду в каюту.
— Мадам, вы не пройдете! — Вышколенный офицер в дверях.
— Пропустите!
Взрыв негодования.
— Дрянь!
— Предательница!
— Может быть, вы заодно с ним?
Рядом с Шапориной со звоном разлетается пущенный кем-то бокал. Шапорина пятится. На выручку кидается подполковник. Вместе с матросами он старается оттеснить толпу. Краузе берет Шапорину за руку, ведет к двери.
— Она — с немцами!
— Шпионка!
— Продалась, как большевики…
Офицер, забыв про выправку и лоск, бросается на Шапорину с кулаками.
Сильные руки хватают его и резко отбрасывают прямо па стол.
Это Петр.
В распахнутых дверях вместе с капитаном стоят матросы.
Старпом видит второго плотника. Скрестились взгляды.
Из глубины салона на Петра глядит и другой человек — рослый матрос.
Офицер бросается на Петра. Но дорогу ему преграждает рослый матрос.
Офицер падает. Ретируются бандиты старпома. Леднев направляется к Шапориной.
— Петр… — останавливает его незнакомый матрос. Петр оцепенел. «Здесь, на «Аврааме Линкольне», произнесено его имя!..» Мысли скачут чехардой.
— Петр!.. — в ночной тьме парень прижал его к переборке.
— Что надо?
— Молчи! Из-за кого ввязался?! Она с ними. Третий рейс. Красную пропаганду ищут. Все переворачивают.
— Что-о!.. — вскрикнул Петр.
Парень прикрывает Петру рот.
Простучали дробно ноги, кто-то спускался по лестнице.
Оба исчезают в темноте.
Разговор продолжается на баке.
Неизвестный зажигает фонарь, загораживая свет кепкой.
— Да ты-то кто? — спрашивает Петр, всматриваясь в едва различимое лицо.
— А не шпик ли я?.. Так подумал? — посмотрел на него парень.
— Ну-у…
— Я — Бриедис… — парень подносит к лицу фонарь. Светлые глаза, чуть прищурясь, глядят на Петра. — Помнишь… Мравин!.. Рига, пятый год, наш отряд… металлисты, схватка у тюрьмы…
— Арвид, ты?..
На палубе вдали показались фигуры. Тревожно замелькали огоньки.
Бриедис загасил фонарь. Снова — тьма. И удаляющиеся шаги.
— …Сидел. Кунгурская этапная. Бежал… Снова бежал… Теперь здесь, — продолжает рассказывать Бриедис.
— Эх, я! Какой идиот! Дружище! Как ты кстати…
— Еще бы…
— Я не о том… — Петр поднялся, оглядывается. — Ищут, говоришь…
Отворачивается крышка воздуховода. Петр и Арвид в каюте № 13.
Петр глубоко просовывает руку… «Неужели? Что-нибудь случилось?!» Перехватило дыхание. Арвид смотрит снизу… Петр тянется еще дальше… В порядке… Вытаскивает жестяную коробку.
— Вот она! — Петр спрыгивает.
— Дай посмотреть.
— Там, где не так опасно.
Топот по коридору.
Замирают…
Стихло…
Петр приоткрывает дверь.
Свободно.
Первым выбирается Бриедис.
Спустя немного времени, спрятав на груди коробку, из каюты выскальзывает Петр.
— Спасенная мадонна, вам не надоел этот спектакль? — Краузе дает волю открытой издевке.
— Что дальше? — Шапорина вынуждена снести и это.
— По-олюбуйтесь!.. — На столе у Краузе — груда вещей, реквизированных во время ночного обыска: русские книги, брошюры. Старпом поднимает журнал, держа пальцами за страницу. — Д-до-вольны? Ни- ничего… — резюмирует он.
— Тонко подмечено.
— Мне н-н-нужно пи-исьмо Ле-енина! — кричит старпом.
— Как вы тупы, Краузе.
— Готовьтесь к худшему, мадам.
— Краузе, мы в одной упряжке.
Узкий лаз.
Куда-то, будто в преисподнюю, спускается Арвид. За ним Петр.
Ползут мимо труб, вдоль переборки.
Петр передает Арвиду коробку.
Она скрыта в тесной щели, спрятана от самого тщательного розыска.
— …Я должна извиниться за наших сограждан… — мягко говорит Шапорина.
— Вам-то чего прощения просить!
— Осуждаете, — уловив интонацию, Шапорина подмечает резкость Петра.
— Да нет… Противно с этой сворой… — подчеркивает Петр. — На одном корабле… — Он резко пошел вдоль борта.
Шапорина — за ним. Догоняет, идет рядом.
Перегнувшись через перила, сверху за ними наблюдает старпом.
— Уж не большевик ли вы, Петр Иванович? — кокетливо спрашивает Шапорина.
Вопрос, впрочем, серьезен. Разговор приобретает обнаженный характер.
Петр посмотрел на Шапорину так, что у нее мелькнуло: «Уж не ошибка ли все это?..» Вид ее собеседника говорил: «Ну и нелепости приходят в голову женщине!»
Петр ответил:
— Просто люблю драться.
