полной мере. Мир как будто немного сдвинулся, и от этого сознание с трудом воспринимало окружающую действительность.
Он как бы посмотрел на всё свежим взглядом. Создавалось впечатление, что совсем недавно, возможно, вчера, он заснул дома в постели, а проснулся в этом дремучем лесу в окружении чужих людей, на лицах которых лежит печать войны. Словно кто-то могущественный, почти бог, кинул его к этим людям и заставил командовать ими. А кем был Алексей до этого? Начинающим ученым, «очкариком». Чужое! Всё вокруг чужое!
Калинину внезапно захотелось оказаться дома, в теплой постели. Или за любимым письменным столом рядом с книжным шкафом, который стал почти родным. Оказаться там и не думать ни о чем! Погрузиться в мир книг и фантазий.
Если бы кто-то посмотрел на него со стороны, то обнаружил бы, что молодой лейтенант смотрит в пустоту перед собой и мечтательно улыбается.
Калинин спал. Он уснул прямо так, сидя на снегу, уронив голову на грудь. Снилась ему дача родителей. Было лето. Он сидел за столом, у которого были гнутые ножки, а фанера на столешнице вздулась и потрескалась. Солнце здорово припекало сквозь стекло веранды. Мама только что принесла полную тарелку клубники, посыпанной сахаром. Алексей уже съел одну, и желудок был переполнен.
– Нет, мама, я больше не хочу клубники! – Мама раскрыла рот и закричала:
– Саша!
Кто-то тряс Калинина за плечо, вырывая из сладкой дремы. Последним в сновидении было ясное ощущение, что он всё-таки не Саша, а Алексей.
Калинин открыл глаза. Оказалось, что будил его политрук.
– Извините, Алексей Витальевич, – деликатно произнес Зайнулов. – Но клубники у меня нет, даже если вы не хотите ее.
– Я, кажется, уснул, – сказал Калинин, протирая глаза. Посмотрел на часы. Прошло всего тридцать минут.
Что-то непонятное творилось в лагере. Солдаты не сидели спокойно у костров, а, поднявшись на ноги, уставились в темноту между деревьев.
– Саша!! – громко звал кто-то. – Парамонов!!
– Что случилось? – спросил Калинин.
– Рядовой пропал.
Алексей встал. Издали раздалось лошадиное ржание. Ротная лошадь Дуня волновалась. Калинин кинул мимолетный взгляд в ее сторону и повернулся к Зайнулову:
– Давно он исчез?
– Никто не знает. Последний раз его видели час назад. Командир отделения произвел перекличку, и рядовой Парамонов не отозвался.
Из темноты вынырнул старшина.
– Пока ничего не нашли, – сообщил он. – Следов, указывающих, что он ушел в чащу, не видно. Быть может, побрел по дороге к выходу из леса.
– Зачем? – удивился Калинин.
– Я не папа римский, чтобы у меня были ответы на все вопросы! – резко отозвался Семен Владимирович. – Что делать будем?
– Нужно искать, – сказал Калинин.
– И как? – спросил старшина.
– Нужно прочесать лес, – объяснил Алексей.
Старшина фыркнул:
– Опомнись, лейтенант. Мрак такой, что даже пальцев своих не разглядеть. Мы в неизвестном лесу и не знаем, где он кончается. Я отправлю на поиски взвод, и вместо одного пропавшего солдата у нас будет дюжина!
– Темно, – согласился со старшиной Зайнулов. – Снег глубокий. Нужно ждать. Возможно, он скоро вернется.
Калинин снова начал злиться:
– Но ведь пропал человек!
– Пропал – найдется, – сказал старшина. – Если решил прогуляться по дороге, ничего с ним не случится. Если…
– Что «если»?
– В случае этого «если» твои поиски ничего не дадут, лейтенант!
– Надо усилить охрану лагеря, – сказал Зайнулов. Старшина кивнул, приложил руку к виску, отдавая честь, и скрылся. Зайнулов ушел вслед за ним.
Злость поднялась в Алексее. Он стал нервно бродить взад-вперед, пиная носком сапога снежные комья. «Я не командир в роте! – пришел он к неожиданному выводу. – Я совершенно не командую солдатами! За меня это делают старшина с политруком. Я словно кукла. Меня показывают солдатам, говорят, что я их командир, а когда дело доходит до настоящих приказов, меня никто не слушает, а приказы отдают старшина с политруком, и все их выполняют!»
Калинин внезапно понял, что ему следует сделать.