универсальное средство для маскировки. Такие плащи носили во многих эпохах, причем разные люди. Служители культов, воины, торговцы, горожане, странники. Плащ хорошо защищает от дождя и ветра, скрывает лицо, фигуру и одежду. Ну и оружие, конечно.
– Ждем вас, – напутствовал их Эгенворт. – На станции дежурит группа прикрытия. Шесть человек во всеоружии. Если что – прикроют.
– Отлично. – Сергей пожал ему руку. – Мы постоянно на связи.
– Как у вас там?.. Ни пуха...
– К черту!
Эгенворт проводил взглядом три закутанные в плащи фигуры и хмыкнул. Странная традиция – посылать к черту того, кто пожелал доброго пути. Непонятные они – земляне...
Во время первого выхода на Логошет Харким засек все места, где срабатывали датлайские установки. И хотя надеяться, что они постоянно активизируют их в одних и тех же точках, глупо, но Сергей после недолгих раздумий решил попытать счастья именно там. Даже если ничего не обнаружат – не страшно. Главное – провести разведку, собрать первичную информацию.
... Их вынесло в какой-то подворотне, зажатой с двух сторон высокими каменными стенами. Под ногами месиво, по сторонам неровная грубая кладка из сероватого камня, за спиной дверь. Дверца из тонких жердин на кожаных петлях. Над голов-ой дырявый навес, сквозь который капала вода. В здоровые щели были видны свинцовые облака, низвергавшие потоки дождя. Так что плащи пришлись в самый раз.
Харким, пряча сканер под плащом, проверил обстановку.
– Пусто. В радиусе трехсот километров никого.
– А вообще на континенте?
– Надо разворачивать аппаратуру. Здесь не стоит – зальет.
– Тогда пошли искать место. Заодно познакомимся с городом.
– И страной, – добавил Толик. – Интересно, где мы?
– Толик, давай в тыл. Прикрываешь. Пошли.
Улица, на которую они вышли, представляла собой узкую дорогу, правда, выложенную в центре камнем. По краям же опять месиво. Вернее – ручьи. Они стекали с верха улицы, унося листья, какой-то мусор и огрызки фруктов. Мощный такой поток, очищавший улицу не хуже поливальной машины.
С двух сторон – двухэтажные здания с узкими окнами на уровне второго этажа. Большая часть окон забрана решетками. Тут явно готовы к отражению нападения в любой момент. Веселое время...
Улица освещалась двумя фонарями – заключенными в стеклянный корпус лампадами, дававшими мало света, но служившими хоть каким-то ориентиром в темень. Остальные не горели. Либо только сейчас, либо их вообще не зажигали. Ни одного человека не видно.
– Который час? – спросил вдруг Толик.
– Половина седьмого. Вечер.
– Город. По местным меркам немалый. В такое время все либо по домам, либо в гостях, либо...
– В кабаках, – закончил Сергей. – Знаю. Ищем какое-нибудь заведение. Там подходящая обстановка и есть с кем поговорить.
– И подраться, – вставил Толик.
– Что-то у тебя излишне игривое настроение. Не глотнул ничего перед выходом?
– Нет, – с сожалением признался Толик. – А зря. Надеюсь, в кабаке исправлю ошибку. В такую погоду легко подхватить простуду.
Шедший рядом Харким фыркнул. Странные парни, земляне. Шутят в такой обстановке. Чужой мир, незнакомая страна, незнакомый город. Где-то сидят датлайцы. А они скалят зубы!
– Чего встали? – Сергей обернулся, чуть приподнял капюшон. – Пошли. И не зевать.
Дорога вскоре вывела их на небольшую площадь. Слева в гордом одиночестве – дворец, окруженный каменным забором двухметровой высоты. Справа – широкое трехэтажное здание со шпилем на крыше и гигантскими часами на фасаде. Внизу две двери. Ратуша или магистрат. Или публичный дом. От аборигенов всего можно ожидать. Хотя в средние века вряд ли бы рискнули ставить непотребное заведение на площади, рядом с дворцом дворянина.
Впереди ряд зданий в один и два этажа. В центре площади – высокий деревянный помост. Ровная площадка три на три метра. И что-то вроде ящика с правой стороны. Похоже на незавершенный памятник.
Площадь освещалась чуть лучше улицы. На фасаде магистрата-ратуши два фонаря, у ворот дворца – еще два. И еще несколько горят над входами зданий.
Судя по всему, это центр города. А значит, поблизости должно быть какое-нибудь заведение.
– Вон кто-то прется, – негромко проговорил Толик. – За помостом. Двое или трое. У них можно спросить.
– Не надо. В нас сразу распознают чужаков.
– Нас и так распознают, когда зайдем в кабак. Здесь все всех знают.
– Все равно. Сами найдем.
– Тогда пошли.
Дождь все лил. Монотонно, однообразно, без малейшего намека на скорое окончание. Ровный стук капель навевал дрему. Хотелось попасть в теплую комнату, лечь на диван. Сунуть ноги под плед, взять в руки книгу и читать, попивая пиво или вино. А не бродить по темным улицам, в непогоду.
Кое-какая жизнь еще теплилась в городе. Парни несколько раз замечали мелькавшие у стен зданий фигуры. Один раз кто-то шмыгнул в узкую подворотню буквально под самым носом разведчиков. Где-то рядом скрипнула дверь. В стороне, может, даже на другом конце города зацокали подковы лошадей. В некоторых окнах горел свет.
Кабак они отыскали по звуку. У какого еще дома будут орать благим матом, распевать песни и бить глиняную посуду? А то, что там орут благим матом, парни поняли сразу. Даже не врубая линготрансы. Острые словечки завсегдатаи питейного заведения выкрикивали на немецком. На грубом, испорченном, нагло перевранном, но немецком. В местном варианте.
Ибо как еще понять «бьётстэусент», в оригинале звучащее «потцтаузенд» – тысяча чертей? Значит, их занесло в логошетский вариант Германии. Что в принципе неудивительно.
Уже давно стало ясно, что второе пространство в основном состоит из миров во многом схожих. И пусть география имеет достаточно различий, и исторические события не всегда совпадают, но языки все же схожи.
– Заходим, – решил Сергей после недолгого наблюдения за кабаком, из которого за это время вышли три человека, выбежал и двое и одного выкинули. Пропахав пару метров по камню, он полминуты полежал, потом резво вскочил и бросился прочь, едва не задев Толика.
У самого входа стояли два человека, закутанные в плащи. Держась за стену, они что-то бормотали под нос, глядя вниз. Осторожно обойдя их, парни толкнули дверь и зашли внутрь.
В лицо ударил сочный букет запахов, свойственных подобным заведениям. Жареного, вернее, пережаренного мяса, прогорклого масла, наверняка разведенного какой-нибудь дрянью, дыма чадящих факелов, соусов и приправ, пота, блевотины, кислого вина и недоваренного пива.
Сергей, напрягая зрение, с некоторым трудом рассмотрел в полутемном помещении два ряда столов, длинные скамейки и сидящих на них посетителей. То ли владелец заведения жалел факелов, то ли специально создавал «интимный» полумрак, но от входа невозможно было различить дальних столов.
– Черт! Что за дерьмо! – отплевывался Толик. – По мне так на улице лучше. Может, поищем другое заведение?
Ответить Сергей не успел. Откуда-то сбоку вынырнул худощавый вертлявый субъект, встал перед парнями, переводя взгляд с одного на другого.
– Что надо? – буркнул Толик.
Немецким он владел плохо, но несколько расхожих фраз и выражений знал.
– Господа ищут приюта и тепла? – неожиданно низким голосом пробасил субъект. Линготранс не смог в точности воспроизвести интонации, но выдал перевод таким же низким голосом.
– Ну? – неприветливо бросил Сергей.
