– Герр Вайденхоф велел продолжить его исследования. Вы обязаны принять наследство.
– Откройте дверь!
Старик рассерженно выдохнул, достал из кармана ключ и отпер.
– Ужин будет через полчаса, – произнес он и строптиво наклонил голову.
Я вошла.
В доме было много красивых древних залов. Я в прошлый раз ничего не успела рассмотреть, а сейчас тем более. С трудом вспоминая путь, двинулась прямиком в комнату с камином, где находился вход в тайную галерею.
Добралась до библиотеки, комната с камином – следующая. Я устремилась туда.
Едва переступив через порог, заверещала от страха. Мой вопль пронесся по пустым залам, совсем как в стандартном голливудском «ужастике».
Падающий через узкие окна тусклый свет озарял кресло-каталку, в котором сидел… сам Карл Вайденхоф!
Нет, я не ошиблась. Рада бы – да никак! Худая, обтянутая кожей лысина, усталый взгляд. Точно он! В кресле-каталке сидел покойный антрополог, глядя на меня строго и испытующе.
Я так и сползла на пол, держась за дверной косяк.
За спиной послышался звук шаркающих тапок.
– Что это, Лукас? – пролепетала я. – Вы забыли похоронить хозяина?
– Упаси вас бог, фройляйн! – ответил слуга, возвышаясь надо мной. – Я выполнил пункт завещания герра Вайденхофа.
– Сделали из него мумию?
– Нет. Зачем же. Заказал восковую фигуру, чтобы она служила постоянным напоминанием для вас. Напоминанием о том, чем вы должны заниматься.
Ну, Вайденхоф! Вот сукин сын! Посадил в самом важном зале собственную статую, чтобы она постоянно смотрела на меня. Типа, чтобы не расслаблялась Алена Овчинникова и не забывала, для чего ей даровано наследство в виде замка.
– А нельзя ли его убрать?
– Строго-настрого запрещено.
– Я его боюсь.
– Для того и поставлена, – довольно ответил Лукас.
– Тогда, может, его накрыть чем-нибудь? Простыней, к примеру! Это возможно?
Лукас замялся. Видимо, в завещании о простынях не было сказано ни слова.
– Отлично! – бодро сказала я. – Вот и сделайте!
Стараясь не обращать внимания на взгляд восковой фигуры, я степенно проследовала к камину. Лукас в дверях вздохнул и отправился на поиски простыни. Я подошла к статуе кудрявого амура и потянула за средний палец. Он треснул, раздался скрежет, и часть стены рядом с ним отъехала в сторону.
Потайная галерея Вайденхофа. Бесконечно длинная, в прошлый раз я не дошла даже до середины. Наверное, уходит в массив горы. Вдоль стен галереи лежат сотни экспонатов – камни, обломки статуй, кости, сосуды с рисунками, инкрустированное драгоценными камнями оружие. Погруженные в темноту, они имели явное или косвенное отношение к цивилизации прелюдий.
Я остановилась у входа и щелкнула выключателем на стене. Яркий люминесцентный свет вырвал артефакты из мрака, и у меня сердце зашлось от их обилия.
Мне эту свалку древностей не исследовать и за год. Как в здешнем скопище отыскать информацию о связи прелюдий с «мертвой» и «живой» водой?
Двинулась вдоль галереи. Экспонаты тянулись и справа, и слева. Новые и новые открывались с каждым шагом, надвигаясь на меня и проплывая мимо. От них пестрело в глазах, голова пухла и соображала с трудом. Я отыщу то, что мне нужно, исключительно если повезет.
Добравшись до конца галереи, обнаружила, что она поворачивает под углом девяносто градусов и продолжается дальше. Еще сотни новых артефактов. Кости, окаменелости, тексты, выдолбленные в песчанике. Я лишь поглядела туда и не пошла. Какой прок в бессмысленном блуждании? Меня больше заинтересовала дверь, которой заканчивался первый коридор.
За дверью оказался кабинет Вайденхофа, в котором я никогда не была. Немного тесный, без окон, он был, очевидно, переделан из какой-то кладовой. Пара деревянных стеллажей, на которых древние фолианты стояли бок о бок с довольно новыми книгами. Широкий стол без кресла. Кресло я обнаружила в углу – в последние годы Вайденхоф уже не вставал с кресла-каталки. Справа – целая стена занята небольшими картинами и рисунками.
На столе стоял накрытый целлофаном компьютер со старым квадратным монитором. Я сдернула пленку. «Пентиум 3», в принципе, ничего агрегат, но, конечно, за десять месяцев, прошедших после смерти хозяина, он устарел.
На столе лежало письмо. Адресовано мне. Я сломала сургучную печать и вскрыла конверт. Желтый листок бумаги исписан чернильной ручкой. Почерк неровный, но дрожащие линии не могли скрыть мощную школу завораживающей, вычурной каллиграфии.
