Я протянула медальон Тензину, тот внимательно его осмотрел и передал ламам. Драгоценность переходила из рук в руки. Старейшины, прищурившись, рассматривали диск, с ученым видом оценивали в свете масляной лампы сияние бриллиантов.
– Нет сомнений, – сказал лама, носивший старомодное пенсне, – что эта вещь пришла к нам от богов. На сие указывает ее природная естественность и явные элементы мандалы, такие, как круг и симметрия камней. И еще должен заметить, что ни в одной из драгоценных реликвий, коих через мои руки прошло множество, я не встречал подобного блеска золота.
– Согласно одной легенде, – пояснила я, – медальон указывает местонахождение древа Ашваттха. У вас есть мысли относительно того, каким образом осуществляется это указание?
– Каким образом он указывает на древо, я сказать затрудняюсь, – деликатно отвечал лама в пенсне. – Но могу утверждать точно, что медальон есть благоволение богов.
– Ашваттха, – произнес другой лама, с крупным носом и пухлыми губами, – окружено сильными магическими заслонами и скрыто от посторонних глаз. Человек, не допущенный к мировому древу, не увидит его. А если он хитрыми уловками узнает, где оно находится, то не пройдет сквозь заслоны. Он будет чувствовать боль в теле, ноги нальются свинцом, его будут преследовать жуткие видения. Медальон является знаком того, что тебе разрешено пройти сквозь заслоны, поставленные богами.
– Пропуск, – задумчиво пробормотала я. – Но как мне найти само древо? Где оно?
– Если бы то было известно, множество людей с разных концов света ходило бы к нему. Но мы того не знаем, и ответ тебе дать не можем.
– Однако я припоминаю, – сказал третий лама, – мой наставник рассказывал, как ему поведал его наставник, что пирамида в здешнем городе как-то связана с мировым древом.
– В каком городе? – быстро спросила я.
– В долине нет города, – удивился Максимка. – Я исходил ее вдоль и поперек.
– Много тысяч лет назад он был разрушен варварами, пришедшими с севера. После разграбления они заслонили русло реки, и вода залила низину, в которой стоял город.
– Город находится на дне озера? – спросила я ламу.
– Совершенно правильно, – ответил тот. – Как царство нагов на дне моря.
– Мы отправляемся туда! – провозгласил Максимка, решительно поднимаясь. Я дернула его за рукав, усаживая обратно.
– Погоди, – прошептала я, – я не все разузнала.
– Вы должны быть осторожны, когда отправитесь туда, – сказал Тензин. – Озеро и его окрестности – обиталище бхутов. Их там много, а в последнее время стало еще больше. Мы иногда наблюдаем за ними с монастырских стен.
Бхуты? Так в долине называют боевиков Кларка. Демоническое прозвище вполне им подходит, после того что они устроили в мертвом лесу. Если люди Кирка копошатся возле озера, значит, я на верном пути. Мне нужно отыскать пирамиду в затопленном городе. Что ж, посещение монастыря, вопреки первым впечатлениям, оказалось очень полезным.
– Меня интересует вот еще какой вопрос, – обратилась я к ламам. – Вы слышали что-нибудь о чарвати?
Ламы долго молчали, нахмурив лбы. Затем, когда я думала, что они ничего не ответят, подал голос самый старый из них.
– Чарвати, – задумчиво произнес он, – давно я не слышал этого слова… Чарвати – это болезнь. Злая. Страшная. Приносящая невероятные страдания тому, в ком поселилась. Вылечить ее невозможно. Она покидает человека лишь тогда, когда тот умирает. Это всё, что я знаю.
– Она поражает тело или разум?
– К сожалению, ничего не могу сказать. О чарвати почти не сохранилось свидетельств. Много-много веков прошло с тех пор, как о ней слышали в последний рал.
Я опять не получила толкового ответа.
Глава 3
Без участия Алены
На Гималайские вершины опустились сумерки. Маленькая деревенька, лежащая по дороге в Катманду, скорее напоминала дыру. Где-то на окраине лаяли собаки. В окнах кривых домов не видать ни света, ни тени – словно они были брошены своими жильцами много лет назад. И только в одном доме, самом большом и высоком, стоящем в центре деревни на центральной дороге, горели окна, из-за стен раздавалась магнитофонная музыка, а над фанерной двустворчатой дверью светилась вывеска, сложенная из мелких лампочек: «Трактир на перевале».
Именно под эту вывеску проследовал человек европейской внешности, которого доставило сюда такси. Он толкнул двустворчатые двери и вошел в живой и гудящий зал, разительно отличающийся от спящей деревни за окнами. Кого здесь только не было! Люди всех мастей, занятий и достатка. Шерпы, согласные за небольшую плату на любую работу, американские и австралийские проводники, водящие туристов на Гималайские высоты, сами туристы с тугими кошельками, оказавшиеся в Непале в поисках острых ощущений, вольные путешественники, ищущие сами не знающие чего, а также группа китайцев, занятия которых были туманны и не вполне законны. Щебет тибетского языка перемешивался с немецким, ломаным английским и китайским. Пахло ромом, табаком и неприятностями.
Остановившись возле дверей, вновь прибывший человек некоторое время оглядывал зал. Обнаружив за одним из столиков метиса в черной кожаной куртке, одиноко потягивающего джин, он решительно направился к нему через зал.
– У вас свободно?
– Нет, – ответил метис, подозрительно посмотрев на собеседника. Его лицо можно было назвать европейским, только разрез глаз выдавал в одном из родителей уроженца Поднебесной. – Я жду кое-
