может вызвать у нее лихорадку и стоить жизни ей или ребенку. Вы не должны даже приближаться к ней, пока окончательно не овладеете своим волнением.
– Хорошо, – пробормотала она.
В сущности, это была прекрасная женщина, но я мало знала ее и, думая только об опасности, грозившей Сильвии, с беспощадной жестокостью старалась возвратить ей благоразумие. Наконец я оставила ее одну на ступеньках лодочного сарая и направилась к дому. Как сейчас вижу эту маленькую фигурку, раскачивающуюся взад и вперед и тихо всхлипывающую. Никогда не встречала я ничего более жалкого и трогательного существа, странствующего по миру сентиментальности и неведения.
Я вернулась в дом. Мы боялись, чтобы ребенок не разбудил своим криком Сильвию, и завесили окна и двери комнаты одеялами. Затем уселись в этой жаркой клетке, молчаливые, дрожащие, посеревшие от ужаса. Часа через два к нам присоединилась миссис Тьюис. Она тихонько проскользнула в комнату и села у стены, не сводя своих испуганных глаз с меня и доктора.
К утру ребенок до того обессилел, что перестал кричать и только жалобно пищал. Первые проблески зари озарили наши измученные лица, склонившиеся над колыбелью. Я падала с ног от усталости, а между тем необходимо было собраться с силами, чтобы встретить самое худшее. Раздался стук в дверь. Горничная пришла сказать, что Сильвия проснулась и желает меня видеть. Я могла отложить на время наше свидание под предлогом усталости, но предпочла поскорее пройти через это испытание. Итак, я подтянулась и медленно направились в комнату Сильвии.
На пороге я остановилась, чтобы взглянуть на нее. Она была восхитительна. На лице ее играл легкий румянец после только что прерванного сна, и в глазах светился восторг от сознания величия своего подвига.
Я бросилась к ней, и мы заключили друг друга в объятия.
– О Мэри, Мэри! Я так рада, что вы приехали! – воскликнула она и продолжала: – О Мэри, не правда ли, что за прелестное дитя!
– Изумительный ребенок! – поддержала я.
– О, я так счастлива, я даже не мечтала никогда о таком счастье! У меня не хватает слов, чтобы передать вам, что я чувствую.
– Слов и не нужно. Я сама это переживала, – ответила я.
– Но ведь, правда, она прелестна? Скажите мне откровенно, разве это не так?
– Дорогая моя, – сказала я, – она до смешного похожа на вас.
– Мэри, – продолжала она, понизив голос, – мне кажется, что это разрешает все мои недоумения – все, о чем я вам писала. Я никогда больше не буду чувствовать себя несчастной. Мне просто не верится, что это правда, что я могла дать жизнь такому сокровищу. Ведь она моя! Я буду следить за тем, как станет расти ее маленькое тельце, буду заботиться о том, чтобы оно крепло и развивалось. Я буду помогать ее маленькому уму формироваться, буду наблюдать, как он распускается, разворачивая один за другим свои нежные лепестки. Я научу ее всему, что с таким трудом, бродя в темноте, узнала сама.
– Да, – сказала я, стараясь придать как можно больше уверенности своему голосу. Затем торопливо добавила: – Я очень рада, что материнство не разочаровало вас.
– О, это такое чудо! – воскликнула она. – Женщина, которая может чувствовать себя неудовлетворенной после этого, просто неблагодарное существо! – Она умолкла и через минуту добавила: – Мэри, теперь, когда она здесь, когда я вижу ее маленькое тельце, мне кажется, что она будет звеном между мной и Дугласом. Он должен будет признать ее право на жизнь, ее потребности, если до сих пор не хотел признавать моих.
Я согласилась. Так вот о чем она думала – звено между ней и мужем! Через минуту, когда няня показалась на пороге, Сильвия закричала.
– Дайте сюда ребенка! Где мой ребенок? Я хочу видеть своего ребенка!
– Сильвия, дорогая! – сказала я. – Вам нужно кое-что объяснить относительно вашего ребенка.
Она тотчас насторожилась.
– В чем дело?
Я с усилием рассмеялась.
– Ничего, дорогая, о чем стоило бы беспокоиться. Но у малютки воспалились глазки, то есть веки. Это часто бывает с новорожденными.
– Ну, и что же? – спросила она.
– Да, ничего. Только доктору пришлось положить на них немного мази, и у нее теперь не особенно привлекательный вид.
– Мне все равно, лишь бы это не было серьезно.
– Как я говорю, нам пришлось наложить повязку, и это придает малютке довольно непривлекательный вид. Кроме того, она плачет.
– Я должна сейчас же увидеть ее! – воскликнула Сильвия.
– Она только что заснула, лучше не беспокоить ее.
– Но сколько это будет длиться?
– Не слишком долго. А пока вы должны быть благоразумны и не тревожиться понапрасну. Это я попросила доктора наложить повязку, надеюсь, вы не станете бранить меня за это, а то я начну жалеть, что приехала сюда.
– Ах, вы моя милая! – сказала она, кладя свою руку на мою. – И как это вам пришло в голову приехать так неожиданно?
– Не спрашивайте, – сказала я улыбаясь. – Я и сама не могу объяснить. Так просто, соскучилась по
