глубине леса. Огонь почти везде потух. Остались небольшие очаги, но они не представляют опасности.
– Ясно, – ответил я, – возвращаемся в головной дозор.
Глава 13
Три танка, пройдя через поле к воротам, выехали на дорогу. На первом повороте нам ничто не воспрепятствовало, и мы двигались со скоростью сорок километров в час. Дождь кончился, к полудню небо окончательно прояснилось, поэтому видимость была четкой. Я почувствовал себя отлично. Ребята вкололи мне морфий, обработали и перевязали рану. Оказалось, спину разодрало маленькими осколками, и один из них, пройдя сквозь ребра, застрял в левом легком. Я чувствовал его, и у меня было ощущение, что он величиной с яблоко, хотя на самом деле он был размером полтора сантиметра длиной. Мой френч насквозь пропитался кровью, хоть внутреннего кровотечения и не было, а находясь под воздействием укола морфия, я знал, что смогу продержаться еще довольно долгое время. Ребята не позволили мне двигаться и разговаривать, и каждый раз, когда танк немного подкидывало, они подпирали меня ногами. Я пребывал в состоянии, когда ни о чем не нужно было беспокоиться. Мы выполнили свою задачу, и на этот момент война для нас закончилась. С этой минуты мы находились в свободном плавании. Оставалось дождаться колонны танков «Дас Рейх» и победоносно отправляться в Германию, домой. Я уже строил планы и видел себя в окружении очаровательных медицинских сестер, нежно ухаживающих за мной и сопровождающих в длительных прогулках по парку. Я уже воображал себя ветераном войны, носящим китель, увешанный орденами и медалями, и представлял взгляды женщин, с восторгом оборачивающихся мне вслед. Раньше я не мог и мечтать об этом. Я – герой войны.
Неожиданно танки остановились и встали на близком расстоянии друг от друга. Командир следовавшего первым танка выскочил и подбежал ко мне. Это вернуло меня к действительности.
– Похоже, у нас неприятности, капитан. Нам осталось всего лишь полкилометра до поворота, куда мы направили те танки, когда хотели запутать русских, но впереди не менее сотни беспорядочно двигающихся людей, а также несколько танков с поднятыми дулами.
– Понятно. Помоги мне выбраться из этого танка и предупреди всех наших. Нельзя, чтобы кто-нибудь, ненароком, оказался наверху. Я опять перейду в первый танк.
Отталкиваясь руками и пытаясь хоть немного приподняться, я, к своему ужасу, понял, что не могу привстать даже на пару сантиметров.
Я матерился и сыпал проклятиями, пока ребята переносили меня, очень осторожно, опустив на сиденье.
– Закройте все люки, кроме этого, – сказал я им, – и не открывайте никому. Вы каждую минуту должны быть готовы к любому повороту событий. Оставайтесь на расстоянии ста метров в стороне друг от друга, чтобы, если один из вас попадет в беду, другой смог бы вести обстрел из пулемета, держа дорогу под контролем.
Сейчас мы были постоянно на связи с Германией.
– Если я остановлюсь, вы должны укрыться под деревьями, но помните о соблюдении дистанции относительно друг друга. Вопросы есть? Поехали.
Мой танк шел вперед. Было рискованно направляться к толпе, но по-другому не удалось бы узнать, что это за сборище впереди. Подъехав ближе, посреди дороги я увидел русского полковника, который сделал мне знак остановиться. На мне до сих пор была надета форма русского полковника, которая, несомненно, давала мне определенные полномочия, а козырек фуражки, низко опущенный на лицо, и наушники так меняли мою внешность, что никто не мог бы с точностью определить мой возраст. Все остальные на дороге, кроме полковника, казалось, игнорировали нас.
Я остановил танк перед полковником, заглушив мотор. Не оборачиваясь, я знал, что ребята готовы расстрелять сию же минуту любого, кто попытается причинить нам вред. Полковник крикнул мне громко, чтобы я шел быстрее, но я ответил:
– Извините, полковник, но я ранен.
Он моментально оказался около меня, взволнованно спрашивая, нуждаюсь ли я в помощи, но я махнул рукой в сторону.
– Я получил осколочное ранение, и часть шрапнели застряла в легком, но с этим можно подождать. Есть более важная вещь: я получил приказ перекрыть путь немцам, которые прорвались на это шоссе.
– Прорвались на шоссе! – почти закричал он. – Да эти сволочи лезут во все щели, где, казалось, и пройти нельзя! Фронта больше нет. Собаки! Они замаскировались под русских и воспользовались нашими танками. И как умело! Им удалось запутать и загнать на болота две колонны наших танков, а чтобы усугубить ситуацию, они еще и мост взорвали. Если мы не выбьем их отсюда как можно скорее, можно считать войну проигранной. Только что я получил два противотанковых пулемета и установил их на краю леса, но разве можно противостоять этим многочисленному отряду немцев? Во-первых, я думал обмануть их. Внизу у реки, если ехать в направлении Одессы, находится совхоз. Так вот, я подумал, можно укрыть пулеметы в сосновом бору.
Когда наши поняли, что идут не по верному пути, они отправились через болота к ферме. Она стоит вдоль берега, и в том месте река мелководная. Но, добравшись до нее, они увидели, что из-за дождя уровень воды в реке поднялся, и танки не смогли перейти через нее. Но словно сам дьявол хочет этого – пока наши ждали, немцы нашли мелкое место на противоположной стороне и перебрались на трех танках, которые, как видно, были у них хорошо спрятаны. Наши идиоты решили тогда уходить, пытаясь пересечь реку выстроившись по два танка в ряд, и, конечно, немцы просто-напросто разбили их в пух и прах.
Он выругался, а потом продолжил:
– Сейчас два танка полностью блокировали реку, другого выхода нет. Некоторые наши боевые машины пробовали прокрасться вдоль береговой линии по другой стороне, но, возможно, из-за насыпи там ничего не видно, а у немцев, наоборот, прекрасный обзор, и одного точного удара достаточно, чтобы подорвать наших. Отсюда мы тоже не можем ничем помочь, так как здесь открытое поле, и они сразу увидят, если мы начнем подступать. Мы уже направляли туда три отряда пехотинцев, они окружили немцев и лежат там, перед их танками. Но сейчас у вас три танка, и вы можете попытаться пойти в наступление и, возможно, хотя бы смутить их, чтобы они освободили дорогу, а наши тогда попробуют перейти.
Я мог слушать его целый день. То, что он рассказывал, грело душу, и я подумал о том, какие у лейтенанта Хорста незаменимые мозги. Я с трудом сдерживал себя, чтобы не рассмеяться полковнику прямо в лицо. Когда он закончил говорить, я сделал вид, что нахожусь в задумчивости, а спустя несколько секунд спросил:
– Где точно находятся те пулеметы, о которых вы говорили, и, приблизительно, ваши пехотинцы, окружившие танки?
– Поезжайте за мной, и я покажу, где оружие. Оно очень надежно спрятано. Пехота лежит примерно в трехстах метрах от танков, на другой стороне леса – они расположились в форме полумесяца. Кстати, могу выделить еще людей из пехоты, чтобы следовали за вашими танками.
– Не стоит, – сказал я ему заботливо. – Мы поедем на большой скорости, и, думаю, они ничем не смогут нам помочь в этом случае. Только зря потеряют время. Лучше покажите, где находится оружие, и мы немедленно отправляемся.
Видимо, полковник был не на шутку озабочен, потому что даже не заметил своих ошибок. Он приказал командирам отрядов пехоты собрать своих людей и следовать за танками. Я наблюдал за ним из-под козырька фуражки.
Поезжайте, поезжайте за нами, и мы дадим вам прикурить, подумал я. Полковник впрыгнул в машину и повернул туда, где скрывались пулеметы. Мы последовали за ним, а позади нас шла пехота, вытянувшись в ряды. Казалось, их несколько тысяч человек. Я сообщил ребятам, чтобы они забирали два пулемета, как только увидят, а затем описал расположение пехотинцев, окруживших наши танки.
Как-то неожиданно мы оказались на месте. Действительно, пулеметы были превосходно замаскированы в лесу, и от наших танков не осталось бы и следа. Отсюда открывался изумительный вид на реку. Мы бы и не заметили их, если бы нам их не показали.
– Двенадцать часов – два пулемета, – сказал я своим ребятам.
– Есть!
– Тогда не промахнитесь. Открыть огонь!
