— Так они любят нас с Торкелем, — восклик-нул Исгерд, — они от нас без ума!
— Ну, во-первых, это все преходяще — то, чем ты ее ублажаешь, у каждого имеется, а во-вторых, можно поманить еще кое-чем.
— Ну и чем?
— Все они замуж хотят, не знаешь, что ли, этого?
Исгерд отвернулся от собеседника и посмот-рел на очаг. Алые всполохи пламени освещали его недовольное лицо. Он долго молчал, и уже можно бы-ло подумать, что беседа окончена.
— Я думал, ты что-нибудь умное скажешь, — вдруг сказал он, — а ты так, что и без тебя понимают. Я думал, ты знаешь что-то…
— Может, и знаю, — загадочно ответил тол-стяк.
— Да ты, вообще, мужик, заколебал, — рас-свирепевший Торкель подвинулся к толстяку вплот-ную и, положив ему на плечо тяжелую руку, угро-жающе проговорил прямо в ухо, — кончай крутить, говори, что знаешь. А не то…
— Ничего я не знаю, — заюлил, испугавшись, незнакомец, — это просто люди говорят.
— И что они говорят?
Толстяк вздохнул и произнес:
— Кальв Хакконсон говорит всюду, что хочет купить рабыню у тебя, Исгерд Эриксон!
— Что? Кто ж ему отдаст?
— Он сказал, что предложит ей выйти за него замуж.
— Что? Так он же дохлый и старый козел! — облегченно рассмеялся Исгерд, — разве он такую жаркую женщину, как Данута удовлетворит? Да и не продам я ее, она моя рабыня.
Толстяк важно надулся, сделал небольшую паузу и поучительно сказал:
— Старый не старый, а предлагает замуж! Знаешь разницу между рабыней и женой? Она у него хозяйкой будет! И молодая, сыновей ему родит! Ес-ли не продашь — он обратиться в тинг, «потрачу все деньги», говорит, но «через тинг добьюсь» — рабыня спасла ему жизнь и имеет право на свободу. Тем бо- лее, говорят, она благородной крови. Да и не только Кальв. И помоложе женихи есть. Многие хотят взять ваших рабынь замуж. Каждый хотел бы толковую жену.
— Ух ты, старый дьявол! — Исгерд откинулся на скамейке и замолчал.
Беседа с толстяком оставила в сердцах бонда и его брата неприятный осадок. Оказывается, многие завидовали братьям Эриксонам и были не прочь под-ставить подножку. В последнее время дела шли хо- рошо, и они постоянно находились в приподнятом настроении. Но этот случайный разговор внес полную сумятицу в головы Исгерда и Торкеля. Исгерд почти всю ночь не мог заснуть, мужчина все время воро-чался с бока на бок, ему мешали всякие шорохи, храп и сопение других постояльцев. Лишь к утру, бонд свалился в тяжелый мутный сон, но вскоре был раз-бужен братом. Хотя кругом после грозы было еще хмуро и сумрачно, но уже чувствовалось, что скоро выглянет солнце.
— Вставай, пора, — угрюмо сказал Торкель. Как видно, и у него было неспокойно на душе.
Почти всю дорогу назад Эриксоны молчали. Природа как бы пыталась поднять настроение двум хмурым мужчинам — по небу поплыли разорванные облака, кое-где засверкало синее небо. Наконец, из-за туч выбралось на свободу летнее солнышко, и все вокруг расцвело. Легкий ветерок зашумел в еловых лапах, запели дрозды, где-то вдалеке стал считать ко-му-то года дятел.
На изломе дороги, на самом перевале мужчи-ны расположились на обед. Хотя здесь постоянно дул ветер, но зато открывался замечательный вид. Впере-ди, внизу, раскинулась обширная долина с голубым извилистым фьордом посередине. Над ней сияли бе-лоснежными вершинами далекие горы. Проселочная дорога то ныряла в лес, то вилась среди огромных ва-лунов. Кое-где виднелись черепичные или крытые дерном крыши хуторов.
— И чего им надо, не могу понять, — наконец прервал молчание Исгерд, — здесь так хорошо! По- смотри, красота-то какая!
— Бабам вечно все не так, — философски со-гласился с ним брат, отрезая себе огромный кусок копченого мяса, — живешь себе мирно, тихо, ну и радуйся, так ведь нет, не живется спокойно.
— Они так устроены, — хмыкнул Исгерд, и отварное яйцо исчезло в его пшеничной бороде, — бабы любят разборки, — любишь не любишь, как от-носишься, не так посмотрел, не то подарил, — моло-дой бонд вещал и жевал одновременно.
Из-за разлапистой ели выглянула косуля и опрометью кинулась вниз по склону.
— У них нервы сильнее наших, — продолжал разглагольствовать старший брат, — мужик, он в бою сильнее, физически тоже, а баба, она в постели берет, разговорами.
— Это верно, — согласился размякший Тор-кель, — и еще ласками да упреками — так и сяк, а своего добьются. Взять хоть Милану мою. Чего захо-чет — вмиг из меня выжмет. На крайний случай, только ночи ей дождаться.
— А еще хитрые они очень, — в свою очередь заметил Исгерд, — и по ним и не скажешь, что у них на уме. Строят интриги, козни, а на вид — сама про-стота.
— Так ты думаешь, это правда насчет Кальва?
— Все может быть. Может, с Кальвом этим уже и обговорено все давно. Мы с тобой нередко от- сутствуем, иногда бываем в отъездах. Коней мы им сами подарили, предоставили возможность свободно ездить. Где они бывают, когда нас нет?
Торкель задумался, даже рот забыл закрыть.
— Ну, я ее на куски разорву, если она с кем-нибудь шашни крутит, — угрожающе сказал он.
— Про твою-то пока ничего не известно, а вот насчет Дануты поговаривают.
— Я думаю, нам надо вправить мозги этому Хакконсону. Чтобы не повадно было, а то и другие протянут свои лапы к нашему добру.
На этом братья и порешили. Солнце еще было высоко, когда они подъехали к родному дому. Около буса, как всегда, царило оживление. До ужина еще было далеко, и люди спешили закончить неотложные работы. Коровы только что пришли с пастбища — их надо было напоить и подоить. Лошадей тоже надо за- гнать в конюшни. Одни носили воду, другие доили коров, а женщины собирали всякую снедь к вечерне-му столу. Милана обычно первая замечала приезд Торкеля. Она бежала ему навстречу, обнимала и це-ловала своего хозяина. Однако на этот раз во дворе ее не было. Викинг прошелся по дому, заглянул в мас-терскую — молодой женщины он не нашел.
— Ты знаешь, а ее нет, — Торкель удивленно развел руками, обращаясь к брату, — и Хенрика ни-где не видно.
— Ты посмотри, и коня ее тоже нет в конюш-не, — подтвердил Исгерд, и мужчины направились в дом.
— Мама, а где Милана? — спросил молодой бонд, подходя к очагу.
— А мы не знаем, — Сигрид удивленно под-няла брови и даже прекратила помешивать кашу, — мы думали, Торкель послал ее куда-то, со вчерашнего дня нет ни ее, ни малыша Хенрика.
Исгерд кинул в угол кожи и направился к вы-ходу. Брат поспешил за ним. Вскоре мужчины уже подъезжали к дому Ингмара, где жила Данута.
— Данута! — еще с порога рявкнул Исгерд, — все присутствующие в доме с удивлением посмотрели на него.
— Чего вы так смотрите?
— Да нет ее, еще вчера уехала к вам, и Ивара взяла с собой.
— Как это, уехала?
— Она же у тебя все время свободно ездит, куда захочет, — с укоризной напомнила мать Ингма-ра, — сам разрешил, сам кобылу подарил.
Исгерд прошел к тому месту, где спала с сы-ном Данута. Отдернул полог ее боковушки. Все ее вещи были аккуратно сложены. На кровати лежали все его немногочисленные подарки, рядом игрушки сынишки. Все похолодело в душе от такой многозна-чительной картины, и мужчина медленно опустился на кровать. Все ясно — она его бросила! Мысли рои-лись в вдруг потяжелевшей голове, и никакая толком не овладевала сознанием.
— Что я сделал не так? Почему она ушла с моим ребенком неизвестно куда? — Исгерд обхватил голову руками и склонился вперед. До этого он не представлял себе, что так нуждается в этой рабыне. Она ушла —
