Далее Ванесса вкратце пересказала уже известную историю странных отношений Роджера и Елизаветы, которая, как оказалось, вовсе не была тайной за семью печатями. Симпатии света были на стороне графини, ее считали эталоном женщины, истинной леди, почти божеством. Страдания в браке лишь добавляли ей святости. На долю заносчивого и нелюдимого мужа достались неприязнь и всеобщая ненависть. Однако был один человек, который ненавидел Елизавету Рэтленд до глубины души. Это была Франсис. Ей удалось добиться своего, одурачить всех и даже удачно выйти замуж второй раз, но все же она отчаянно завидовала Елизавете. Трудно сказать почему. Но факт: графиня Сэффлок неутомимо плела против несостоявшейся родственницы интриги.
– Так за кого же эта Франсис все-таки вышла замуж? – поинтересовался Макс. – Вы так и не назвали его имя.
– Разве? Впрочем, если вам интересно… Это был Роберт Карр, шотландец по происхождению.
– На портрете у вашей Елизаветы довольно необычные драгоценности. Я имею в виду колье, – деловито начал Сашка, а Анна подивилась, когда он успел все заметить?
Все посмотрели на портрет. Изящную шею графини действительно охватывало жемчужное колье, в центре которого переливался крупный камень, черный цвет которого как-то не вязался с яркостью остального наряда.
– У вас острый глаз, – одобрила Ванесса. – Это действительно уникальное украшение. Знаменитый Черный бриллиант. Елизавета получила его в подарок от отца незадолго до его гибели. Графиня почти не расставалась с камнем, носила его, не снимая, и считала талисманом. Вот почему она надела его на представление, хотя он и не подходил к костюму.
– Похоже, талисман не помог ей сохранить жизнь, – грустно заметила Анна.
– Вы знаете?
– Да.
– Что ж, Елизавета действительно покончила с собой при загадочных обстоятельствах, вскоре после смерти ее супруга, но вы напрасно обвиняете в этом камень. Не то чтобы я верила в талисманы и всякое такое, но она – верила. Незадолго до смерти бриллиант исчез. Наверное, это было для нее последней каплей.
– Вспомни, что мы увидели в комнате колдуна, в том отеле, где… – прошептала Яся на обратном пути.
Анна нахмурилась, вспоминая. А вспомнив, вытаращила глаза.
– Не может быть! – выдавила она. – Ты думаешь, что это тот самый камень? Магический кристалл бога Тота? Но как он?… Не могла же она… вот так вот запросто… на шее… Черт!
– Я уверена – это тот самый камень.
– Но как же никто до сих пор?…
– А кто знал? Описание кристалла есть только в магических книгах, да и то не во всех, только в тех, что доступны лишь посвященным. Камень описан в них как черный бриллиант восьмиугольной формы, сколько- то там карат, не помню сколько, но помню, что очень много…
– Да уж, на шее этой дамочки он смотрелся просто как булыжник. Я подумала, что это художественное преувеличение.
– Нет. Художник изобразил все как есть.
– С ума сойти! Это же целое состояние!
– Не в деньгах дело. Подумай: раз бриллиант всплыл в этой истории, то все встает на свои места. «Некрономикон», восставший из ада дух, жаждущий мщения и этот камень… Все одно к одному!
– Но до две тысячи тридцатого года еще далеко!
– Зато одиннадцатое апреля близко.
– Подожди, он что, действует каждый год?
– Разумеется.
– И что именно?
– Да все, что угодно! Вплоть до воскрешения из мертвых. Есть только одно ограничение: один человек может использовать камень лишь один раз.
– Послушай, Анна, что-то происходит. Все эти совпадения не случайны, даже то, что ты оказалась в этой стране.
– Я-то тут при чем? – возмутилась девушка.
– А кого пугал призрак из зеркала? У кого убили лучшую подругу? Кого едва не похитили, причем дважды? Кого, в конце концов, чуть не прикончила помешанная американка?
– Ну, с Селией, положим, мы сами виноваты.
– Пусть так, сейчас не об этом. Пойми, все очень серьезно. Я-то все голову ломала, с какой стати этот Сомерсет так активизировался? Теперь я точно знаю.
– Из-за бриллианта?
– Да.
– Думаешь, он у него?
– Нет, я так не думаю. Иначе вся эта суета бессмысленна. Скорее всего, он ищет его, более того, он точно знает, где его искать. Нет, опять не то. Он знает того, кто знает.
Анна непонимающе уставилась на подругу.
– По-моему, ты заговариваешься, – осторожно заметила она.
– Да нет. Я хочу сказать, что камень вовсе не пропал, как считают. Елизавета Рэтленд его спрятала.
– Зачем? – округлила глаза Анна.
– Не знаю. Может, боялась, что его украдут? Например, те же Сэффлоки. Мамашу Франсис считали ведьмой, ей и карты в руки. Елизавета осталась одна и не знала, что предпринять…
– А как же любовник? Мы ведь решили, что сонеты написаны Феникс и Голубем, то есть Рэтлендами, а там ясно сказано, что у жены был возлюбленный.
– Ты смогла бы довериться какому-то гомику?
– Я нет, но Елизавета могла думать по-другому. В конце концов, она сама его выбрала.
– Это была всего лишь месть. Любила она только мужа. Вспомни поэму – она его боготворила. Поэтому и умерла.
– Вот уж действительно: любовь зла…
– Если он – подлинный Шекспир, то ее любовь меня не удивляет. Он был гением, равного которому так и не появилось. Пусть Рэтленд был не слишком приятным человеком, прямо скажем, с большими отклонениями, но он был гением!
– Не забывай, что это всего лишь наши догадки, – напомнила Аня грустно.
– Да помню я, – отмахнулась Яся. – Сейчас вообще речь о другом. Сомнений больше нет: в тебя вселилась душа Елизаветы. К счастью, она не живет в тебе постоянно, а вертится поблизости, но это явление временное. Она обязательно попытается занять твое место. И это произойдет очень скоро.
– Это почему? – возмутилась Аня, но голос ее задрожал.
– Душа самоубийцы обречена на скитания.
– И пусть себе скитается дальше. Я-то тут при чем?
– Елизавета умерла почти четыреста лет назад. Вопреки слухам, привидения не вечны. Они живут около четырехсот лет.
– А что потом?
– Потом – все. Небытие. Мрак. Забвение. Без надежды на возвращение, – очень печально сказала Ярослава Викторовна. Анна прикусила губу.
– Тогда ладно. Чего уж там, – выдавила она, – пусть живет. Она мне не очень-то мешает. Я даже привыкла.
– Что ты несешь? – рассердилась Яся.
– Как? Разве ты не на это намекала?
– Я вообще ни на что не намекала, а Елизавета для тебя смертельно опасна, как ты не поймешь!
– Да не позволю я ей выселить меня из собственного тела! Что ты меня пугаешь?
– Выселить – это полдела. Елизавета или, если угодно, ее душа хранит всю информацию о живой
