в безбрежном океане русских войск. Побывал я и в румынских частях, приданных нашему корпусу, и, к сожалению, убедился, что вряд ли они смогут устоять перед мощным наступлением противника. Румынская артиллерия не располагала современными орудиями, которые шли бы хоть в какое-то сравнение с немецкими или, к несчастью, с русскими. Связь не позволяла обеспечить быстрое и гибкое массирование огня, без чего немыслимы действия в обороне. Танки представляли собой машины устаревших моделей, закупленные некогда во Франции. Невольно я подумал о Северной Африке, о действовавших там итальянских частях. Плохо обученные, вооруженные устаревшей техникой, такие части были просто созданы для поражения.
30 ноября командование XLVIII танковым корпусом временно принял генерал Крамер. Крамер впоследствии был в плену у англичан в Тунисе, где он командовал Африканским корпусом. Ветеран войны в пустыне, он отличился в ходе боев при Сиди-Резеге. Однако у нас с ним не было времени предаваться воспоминаниям; обстановка на фронте была критической и требовала решительных действий. Хотя 3-й румынской армии, в которой самым боеспособным соединением был XLVIII танковый корпус, и удалось создать оборонительный рубеж вдоль реки Чир, я все же сомневался, сможет ли она устоять против решительного наступления русских. Резервы были незначительны и слабы, а оборонительный рубеж занимали подразделения, сформированные из личного состава тыловых служб и новобранцев, еще не нюхавших пороху. На тот момент мы еще удерживали небольшой плацдарм на левом берегу Дона у станицы Нижне-Чирской, всего в 25 милях от ближайших частей 6-й армии, находящихся под Мариновкой. Но русские прекрасно понимали, что нас необходимо оттеснить на запад, и в начале декабря их 5-я танковая армия предприняла мощное наступление и в нескольких местах форсировала Чир.
Когда наступление началось, штаб XLVIII танкового корпуса оставил Петровку и 4 декабря расположился в районе Нижне-Чирской, у места впадения Чира в Дон. (13-я танковая дивизия и румынские танки были оставлены в тылу для прикрытия 3-й румынской армии.) Планировалось, что XLVIII танковый корпус объединит в своем составе 11-ю танковую, 336-ю пехотную и авиаполевую дивизию, которые 4 декабря все еще двигались к фронту[169]. Когда 4-я танковая армия Гота пойдет на Сталинград, XLVIII танковый корпус должен был форсировать Дон и соединиться с ее левым флангом. Полковник Адам, из штаба 6-й армии, находился в Нижне-Чирской, вместе с разношерстными частями, которые ему удалось собрать там.
4 декабря генерал фон Кнобельсдорф, вновь назначенный командир XLVIII танкового корпуса, прибыл в наш штаб. Мне выпала честь служить в качестве начальника его штаба в ходе почти непрерывных оборонительных и наступательных боев на Чире, на Донце, а позже под Харьковом и Курском. Это был человек выдающихся знаний, с гибким умом и широким кругозором, которого высоко ценили все штабные офицеры. Почти сразу же новый командир оказался в водовороте трагических событий тех дней.
Бои на реке Чир
6 декабря 336-я пехотная дивизия заняла позиции на реке Чир между Нижне-Чирской и Суровикином. В тот же день генерал Бальк, командир 11-й танковой дивизии, прибыл в Нижне-Чирскую для рекогносцировки участка местности, на котором дивизии предстояло форсировать Дон и в дальнейшем наступать во взаимодействии с 4-й танковой армией Гота. Но нам не дали даже попытаться помочь сталинградской группировке – 7 декабря русский I танковый корпус форсировал Чир на левом фланге 336-й дивизии и устремился к совхозу № 79, расположенному в тылу наших позиций на берегу реки[170]. Частям 11-й танковой дивизии, которые еще подтягивались из Ростова, было приказано немедленно двигаться к совхозу и восстановить положение. Во второй половине дня 7 декабря 15-й танковый полк вступил в бой с крупными танковыми силами русских и приостановил их дальнейшее продвижение.
Было совершенно очевидно, что мы не можем позволить русским оставаться в совхозе, и генералу Бальку было приказано выбить их оттуда. В качестве первого шага к этому он развернул свой командный пункт рядом с КП 336-й дивизии у Верхне-Солоновской; сделано это было для организации самого тесного взаимодействия между двумя дивизиями.
Командир 336-й дивизии хотел, чтобы Бальк атаковал совхоз с фронта и таким образом облегчил ее критическое положение. Бальк возразил на это, что местность была малопригодна для действий танков и что в любом случае при фронтальной атаке противник будет оттеснен, но не уничтожен. Он решил нанести основной удар вдоль высот к западу и северу от совхоза, где танки могли пройти, и отрезать русским пути отступления (см. карту 29). Главный удар должен был нанести 15-й танковый полк, поддержанный 111-м мотострелковым полком, тогда как 110-му мотострелковому полку предстояло остановить продвижение русских с юго-запада. Бальк установил свою зенитную артиллерию и саперный батальон южнее совхоза, чтобы предотвратить возможный прорыв русских в этом направлении. Артиллерия 336-й дивизии должна поддерживать войска, наступавшие на северо-восточном фланге.
В ночь с 7 на 8 декабря 11-я танковая дивизия перегруппировалась в соответствии с приказом Балька, и ее части заняли исходные позиции. Начав наступление на рассвете 8 декабря, они нанесли удар по русским в тот самый момент, когда те собирались атаковать тыл 336-й дивизии, считая, что немцы уже у них в руках. 15-й танковый полк атаковал большую колонну русской мотопехоты, двигавшуюся с севера, захватив ее врасплох. Грузовик за грузовиком вспыхивали по мере того, как их поражали снаряды наших танков, и возникла паника. Колонна была уничтожена, и танковый полк дивизии Балька ударил в тыл русским танкам у совхоза, при тесной поддержке мотострелков и артиллерии. Русские сражались отважно, но их танки оказались в кольце огня, из которого они тщетно старались вырваться. Когда короткий зимний день стал клониться к вечеру, русский I бронетанковый корпус был разгромлен, причем было подбито 53 вражеских танка.
Между 9 и 13 декабря Бальк все время вел бои по ликвидации плацдармов русских на реке Чир. Авиаполевая дивизия заняла сектор на левом фланге 336-й дивизии. Эти два пехотных соединения сделали все возможное для того, чтобы удержать проходивший по реке фронт XLVIII танкового корпуса, который растянулся на 40 миль между станицами Обливской и Нижне-Чирской. Но русские давили, и 11-й танковой дивизии неоднократно приходилось вести бои за восстановление линии фронта.
Вечером 11 декабря генерал Бальк получил радиосообщение: «Неприятель прорвал линию фронта у Лисинского и Нижне-Калиновки, расстояние между участками прорыва 22 км по прямой». Командир 11-й танковой дивизии решил атаковать противника сначала у Лисинского; после ночного марша танковый полк на рассвете 12 декабря подошел к Лисинскому и уничтожил прорвавшихся русских. Такое решение было продиктовано убежденностью Балька в том, что позиции 336-й дивизии крайне важны для действий 11-й танковой дивизии, и их следовало удерживать любой ценой. 336-я дивизия прекрасно понимала всю важность своей задачи. Личный состав дивизии сражался с необыкновенной стойкостью, справляясь с ситуацией по возможности собственными силами, что давало Бальку возможность контратаковать всеми своими силами, когда введение в бой танков становилось абсолютно необходимым. Генерал Лухт, командир 336-й дивизии, ни разу не терял самообладания и не просил помощи у танкистов, даже в моменты наибольшей опасности. Такое отношение стало возможным только благодаря тесному взаимодействию штабов дивизии, совместному их расположению. Каждый вечер командир корпуса встречался с Бальком и самым подробным образом обсуждал с ним обстановку на фронте.
После разгрома русских 12 декабря под Лисинским 11-я танковая дивизия совершила марш на северо- запад и в тот же день к вечеру, покрыв расстояние в 15 миль, нанесла удар по плацдарму русских у Нижне- Калиновки и значительно потеснила их.
На рассвете 13 декабря, когда дивизия готовилась к решительной атаке на Нижне-Калиновку, русские перешли в наступление на ее правом фланге. Один наш батальон был окружен. Тогда 11-я танковая дивизия отказалась от атаки против плацдарма и развернулась против наступавших. Окруженный батальон был освобожден. Бой завершился в конечном итоге нашей победой. К сожалению, ликвидировать полностью плацдарм русских у Нижне-Калиновки мы не смогли, что позже обернулось серьезными последствиями. 11-я танковая дивизия уже восемь суток двигалась по ночам и днем вела бои, и сейчас она отчаянно нуждалась в отдыхе.
