преподало нам урок того, что даже крупномасштабное наступление с участием большого количества бронетанковой техники не имеет надежды на успех, если противник обладает господством в воздухе. Наши резервы были исчерпаны, и ничто не могло спасти нас от неизбежной катастрофы на Востоке.
Катастрофа на Востоке
Давно ожидаемое наступление русских началось 12 января выдвижением войск маршала Конева с баранувского плацдарма. 22 стрелковые дивизии, 6 танковых корпусов и 4 механизированные бригады ворвались в Южную Польшу и стали двигаться к жизненно важному промышленному району Верхней Силезии. Я очень хорошо помнил этот плацдарм, поскольку Бальк, в бытность свою командующим 4-й танковой армией, предпринимал все возможное для сокращения его размеров, постоянно предпринимая контратаки против этого опасного сосредоточения русских войск. Бальк предвидел, что прорыв на этом участке может взорвать весь наш фронт в Южной Польше, но после нашего перевода на Запад русским уже никто не препятствовал укреплять свои позиции на западном берегу Вислы.
9 января Гудериан предупредил Гитлера о том, что «Восточный фронт может рассыпаться как карточный домик»[264], но фюрер по-прежнему считал, что вся подготовка русских представляет собой гигантских масштабов блеф. Он требовал предельно жесткой обороны и перебросил танковые резервы из Польши в Венгрию в тщетной попытке облегчить положение в Будапеште[265]. В результате этого фронт на Висле рухнул за несколько дней; Варшава пала 17 января, Лодзь и Краков – 18-го, а к 20 января передовые части маршала Жукова уже перешли границу Силезии. Бронетехника быстро продвигалась по подмерзшей почве, и наступление русских осуществлялось с невиданной энергией и яростью. Стало совершенно ясно, что их Верховное главнокомандование полностью овладело техникой проведения наступления крупных механизированных армий и что Сталин намерен первым войти в Берлин. 25 января русские уже стояли под моим родным городом Бреслау (ныне Вроцлав в Польше. –
Как и многие тысячи моих соотечественников, я с отчаянием следил за этими событиями, поскольку все мы понимали, какая чудовищная угроза надвигается на наши семьи с Востока. Прошло несколько недель, прежде чем я узнал, что моей жене и детям удалось спастись. Им выпала более счастливая судьба, чем многим другим. Миллионы немцев погибли в феврале и марте 1945 года. Ничего подобного этой трагедии в нашей истории еще не было. В древних немецких провинциях Восточная Пруссия, Померания и Силезия русские обращались с жившим там населением крайне жестоко. Невозможно описать, что происходило между Вислой и Одером в первые месяцы 1945 года; ничего подобного Европа не видела со времен падения Римской империи.
«Die Wacht am Rhein»[266]
Последнее наступление союзников на Западе началось 8 февраля атакой 1-й канадской армии в направлении Рейхсвальда, лесного массива у пересечения Рейна с голландской границей. Эта атака стала первой из серии разработанных Эйзенхауэром ударов, наносимых английскими и американскими армиями вдоль Рейна до Страсбурга. XXX английский корпус, действовавший в составе канадской армии, прорвался в Рейхсвальд под прикрытием самого интенсивного артобстрела, когда-либо виданного на Западе. Наша 1-я парашютно-десантная армия сражалась с необыкновенной отвагой, и в течение двух недель продвижение противника по этой поросшей лесом, болотистой местности было очень незначительным. Бои здесь напомнили бои на Западном фронте в 1916–1917 годах, и, так же как и тогда на Сомме, ужасающей силы артиллерийский огонь англичан замедлил их собственное продвижение, разрушив все дороги в тылу немецких войск.
23 февраля 9-я американская армия генерала Симпсона (подчинявшегося тогда Монтгомери) через реку Рур нанесла удар в направлении на Дюссельдорф и Крефельд. В то время я исполнял обязанности начальника штаба 5-й танковой армии Мантейфеля, и мы тогда принимали участок обороны от Дюрена до Рурмонда, удерживаемый 15-й армией. Смена командования в столь критический момент была отличительной чертой фельдмаршала Моделя, который всегда хотел иметь самых лучших генералов в самом опасном участке. Тем не менее это стало его роковой ошибкой. Армейские штабы, а в особенности подразделения связи должны хорошо «сживаться» с войсками, если они хотят функционировать с должной эффективностью.
9-я американская армия использовала внезапность своего наступления и в первые два дня захватила несколько плацдармов на реке Рур. 25 февраля сильный удар танковых частей с плацдарма у Линниха нарушил связь между XII корпусом СС на нашем правом фланге и LXXXI корпусом в центре. XII корпус СС понес тяжелые потери, а 338-я пехотная дивизия, попытавшаяся закрыть прорыв, была отброшена американскими танками назад к Рейну. Учебная танковая дивизия из состава 1-й парашютно-десантной армии была переброшена в район Мюнхен – Гладбах, а 1 марта американцы атаковали ее там крупными силами. Вечером того же дня город пришлось оставить, а все наши попытки нанести контрудар по флангам прорвавшихся американцев были отбиты в течение дня 2 марта. 3 марта американские танки прорвали нашу оборону и вышли к Рейну южнее Дюссельдорфа.
XII корпус СС был отброшен противником в зону действия 1-й парашютно-десантной армии и поступил в ее подчинение. Тем временем развернулось ожесточенное сражение в центре и на левом фланге 5-й танковой армии. Поначалу все попытки американцев двинуться на Кельн со своего плацдарма между Юлихом и Дюреном были отбиты. 1-я армия американцев под командованием генерала Ходжеса продолжала теснить наши войска на этом участке; наши силы здесь были слишком слабы, чтобы противостоять столь мощному давлению, так что прибывшая сюда танковая группа Байерлейна (9-я и 11-я танковые дивизии и 3-я гренадерская моторизованная дивизия) смогла только прикрыть наше отступление. К 1 марта большая часть нашего LXXXI пехотного и LVIII танкового корпусов была оттеснена за реку Эрфт.
За первые недели марта обстановка на всем фронте вдоль Рейна значительно ухудшилась. 4 марта 1-я американская армия форсировала реку Эрфт и пробила себе дорогу на Кельн. Стало совершенно ясно, что 5-я танковая армия более не в силах оказывать серьезного сопротивления противнику западнее Рейна и может быть вообще уничтожена, если и далее останется на своем месте. Тем не менее 5 марта от Верховного командования вермахта был получен приказ, который требовал удерживать занимаемые позиции и запрещал перебрасывать тяжелое вооружение или штабы за реку. Все, что мы могли сделать в такой ситуации, – ввести LXXXI корпус в Кельн и дать ему возможность проявить все, на что он был способен. Танковая группа Байерлейна оказалась отрезанной на небольшом плацдарме у Дормагена, в 20 милях севернее Кельна, и получила разрешение переправиться через реку в ночь с 5 на 6 марта.
В то время как на улицах Кельна разгорелись ожесточенные бои, LVIII танковый корпус безуспешно пытался удержать плацдарм к югу от города. К 8 марта наше сопротивление западнее Рейна было совершенно сломлено, и остатки двух корпусов отступили за реку. Из-за бессмысленных приказов Гитлера нам пришлось оставить большую часть из еще имевшихся у нас орудий и танков, и только благодаря инициативе командиров удалось спасти значительную часть личного состава и определенное число тяжелого оружия. Благодаря низкой активности американской авиации армия быстро была приведена в порядок и организовала оборону в районе между Дюссельдорфом и рекой Зиг.
Тем временем армии, находившиеся у нас на флангах, также стали отступать. 1-я парашютно- десантная армия была оттеснена к Рейну в районе Дуйсбурга, а 15-я армия на нашем левом фланге, к несчастью, была вынуждена 9 марта отдать мост около Ремагена. Значимость этого факта была слишком преувеличена; американское командование вначале даже не сделало попытки развить этот успех, а перебросило на этот плацдарм четыре дивизии с приказом удерживать его. Более того, на этом этапе 9-й американской армии было достаточно просто форсировать реку севернее Дюссельдорфа. Однако Монтгомери запретил это, и Эйзенхауэр поддержал его[267]. Нет никакого сомнения в том, что стратегия союзников в этот период была не на высоте; они действовали негибко и регламентировались предварительно разработанными планами. Вся наша оборона на нижнем Рейне рушилась, однако военачальники союзников не позволили своим подчиненным развить этот успех. Все должны были ждать, пока Монтгомери подготовит расписанное по всем пунктам наступление и будет
